Крутой маршрут

Как ни крути, мемуары - это субъективная оценка происходящих событий. На одно и то же событие у разных людей своя правда. Хорошее этому подтверждение - книга Б. Лесняка "Я к вам пришел". Е. Гинзбург выбрала виновного и вся книга написана в духе времен "разоблачения культа личности". Ненависть ко всему "сталинскому" пронизывает книгу. Ни в коем случае не умаляю того, что она пережила, но не могу избавиться от ощущения недосказанности: П.Аксенова называет первым мужем, в то время как он является вторым ее мужем и т.д. Это заставляет усомниться, а можно ли принимать за истину все, что написано?! К "Крутому маршруту", как и к автору отнеслась с хорошей долей скептицизма. К сожалению, не могу избавиться от этого чувства...

На все мои вопросы, что возникали по ходу книги, Гинзбург сама ответила в Эпилоге. И о том, как она могла все это запомнить. И о том, почему первая часть стилистически так радикально отличается от последующих двух. …не проводя параллели, от которых все устали. Не преуменьшая «двужильности» тех, кто дотянул до реабилитации. Не переставая удивляться, до какого алогизма может докатиться жизнь… Очень хочется переписать в рецензию все страсти лагерной жизни, уж больно они будоражат воображение, но не буду спойлерить. Да и книга не о них. Она о надежде, которую одним удается сохранить, а другим нет. И которую на протяжении десятилетий то дают, то отнимают. Внятной рецензии у меня не получается. Не рассуждать же о художественной ценности мемуаров. Или о роли личности в истории и жизни…

Какое счастье для всех нас русский национальный характер. К этому времени мы уже знали о зверствах гитлеровцев. Я содрогалась при мысли о том, как страшно сочетание жестокости приказов с тупой стопроцентной исполнительностью. То ли дело у нас! У нас почти всегда остается лазейка для простого человеческого чувства. Почти всегда приказ – пусть самый дьявольский! – ослабляется природным добродушием исполнителей, их расхлябанностью, надеждой на пресловутый русский «авось».

Давно хотела прочесть эту книгу хотя для меня в последние годы стала очень триггерной темой война, репрессии, сталинизм, лагеря…Но не возможно пройти мимо этой темы. Не возможно как то оценивать эту книгу, это просто память поколения как это было запечатленная одной отважной девушкой. Сила духа этого маленького воробушка…

Калейдоскоп снова завертелся. Стеклышки снова сверкают. Стеклышки-слова, выцарапанные и вымученные годами и поэтами.

Cлова-монументы, стоящие лесополосой и призванные охранять нас от ошибок и мрака, вероятно покрылись пылью и были преданы. Иначе тогда как?

Слова-искры в памяти, чтобы не смогли повторить. Но Кто-то смог, и смог превратить пожар.

Это были подросшие эльгенские младенцы, мои спутники по крутому маршруту. Эти ребята не знали многого, что знают их материковские ровесники. Они были, что называется, недоразвиты. Зато они догадывались о многом (не умея назвать по имени), доступном только старикам... Кроме меня, все воспитательницы были договорницы, многие совсем недавно с материка... Наивная доверчивость их по отношению к официальной пропаганде была так сильна, что они попросту не…

Евгения Гинзбург (Крутой маршрут )

С первых строчек чувствуется атмосфера времени, в книгу просто заходишь , становишься непосредственным участником этого кошмара наяву, отдельная благодарность автору, это интеллигент с большой буквы, как она пишет, как она это все видела и смогла выразить словами, просто нет слов. Такие книги надо читать, начинаешь ценить то что есть  и даже не материальные ценности , а близость родных, что у тебя нет холодного страха что у тебя их заберут, ночью , днем , ты денешь с этим страхом, и вот наступает момент, когда уходишь от родных на всегда, пережить это ни дай Бог, когда не смотришь а глаза ребенка, потому что понимаешь что если посмотришь в родные глаза, то не выдержишь, сломаешься, боль захлестнет такой силой ….и она просто говорит - заберите детей, зная…

Книгу Евгении Гинзбург "Крутой маршрут" читать нелегко и местами тяжело. Она повествует о жизненном пути, который круто свернул в 1937 году в тюрьму по нелепому обвинению, а потом в лагеря Колымы. Ее обвинили в терроризме против партии или лично вождя – это по бумагам. А на самом деле теперь известно каким образом проворачивались такие следствия и суды, в результате которых миллионы людей жестоко пострадали: были расстреляны либо отправлены в лагеря на десяток, а то и больше лет. И знаем, что произошло после смерти вождя с огромной массой тех, кто сумел выжить – их реабилитировали.

О своем пути с момента первых тревожных звоночков, когда Евгению вызывали на допросы, потом исключили из партии, запретили преподавать и наконец увели ночью из дома до невозможной реабилитации, нам и…

Книга написанная женщиной, которая пережила 18 лет боли, заточения, тюрем и лагерей вызывает очень сильные эмоции. Евгения - очень сильная, умная, с шикарным чувством юмора женщина, которая смогла растопить лед Магадана и Колымы и сквозь страх выбраться от туда. Книга затрагивает очень страшные времена, но читается легко и просто.

Книга, которую обязательно нужно читать. Сейчас. Всегда.

И иметь в бумаге, если возможно. Вместе с

.

Непременно.

И не было маршрута круче, чем восемнадцать лет, прожитые под ярлыком “враг народа”.

Крутой маршрут и для меня оказался крутым, потому что увел в сторону от главной спасающей идеи и слабости “читать, чтобы забыться”.

Книга с самого начала окунает в не самые приятные вещи - жизнь в коробке цензуры, арест “потому что вы рядом с тем стояли, кто курил рядом с тем, кто делал краску, которую кто-то использовал на плакате”. Окунает и не отпускает - а там боль, возвращение в мрачную реальность, тюрьма, душная одиночка на двоих, потом переполненные вагоны, Колыма, больницы, детские сады, вольноотпущенные и второй круг кажущегося бесконечным ада.

И, господи, как же это страшно. Как много людей, упоминаемых в тексте одной-двумя строками. Иные - с коротким финалом, что ждал в близком или далеком…

Давно хотела почитать книги, освещающие данный момент истории, до этого момента приходилось читать только критику и анализ. В какой-то момент уже нашего времени стали безумно популярны книги, жестко критикующие наше светлое коммунистическое прошлое. Уж не знаю, почему, но у нас все либо белое, либо черное, либо все очень хорошо, либо все плохо и нет никакой золотой середины и объективного восприятия прошлого - его хороших и плохих моментов. Все настолько необъективно, что я начинаю чувствовать себя сталинистом, а это далеко не так. Оставим заверения Гинзбург о том, что она не участвовала в троцкистском заговоре на суд историков. И, наверное, сразу надо сказать, что я категорически против насилия, избиений, но в тоже время я в равной степени против терроризма и «коммунистических царьков»,…