Лунный свет

Одна из тех книг, на которые сложно писать рецензии. Так получилось, что мне не очень часто доводилось общаться со своими дедушками, и мне даже сложно представить каково это, а эта книга позволила ощутить это хотя бы ненадолго. Мне кажется, эта книга автобиографична, но при этом в ней есть большая доля вымысла. Иногда не знаешь, чему здесь можно верить на слово. Иногда одной фразой Шейбон перечеркивает все то, что было рассказано до этого, и ты сидишь и недоумеваешь, как так-то... В романе мы встречаемся с дедушкой Шейбона, который внезапно становится очень словоохотлив и рассказывает о своей жизни, о приключениях, о войне, о мире, о Бабушке, о ракетах, космосе, Вернере фон Брауне и многом другом. Больше всего меня впечатлила история бабушки и мамы. Очень уж колоритные персонажи…

Разговоры в поезде и на смертном одре одного корня. Всегда ошеломляюще, настолько правдиво, что кажется вымыслом, по ту сторону категорий добра и зла, всегда вспять и без права на надежду.

Потому слушайте попутчиков и умираюших, это те учителя, на которых не распространяются ни фрейдистский, ни дарвинистский принципы.

Понять, почему книга называется "Лунный свет" - задача не из лёгких. Наверно, символичность наименования в попытке уравновесить грубую телесность, витальность, бытийность с мечтой, упованиями, надеждой на свет. Так, в одном человеке может сочетаться выживший из ума старик, который душит своего начальника, мужчина в расцвете сил, что сидит в тюрьме, пребывая в состоянии Будды - полного невмешательства и самопогруженности, юноша, который флиртует в синагоге и взрывает…

Иногда, когда спрашивают, о чем книга, ответить трудно. Как здесь. О чем? Да обо всем. О мире, о войне, о жизни на Земле, о мечтах о Луне, о ненависти, о странностях любви. О многом. О людских судьбах, о том, как превратности судьбы били их и ломали, о том, как не могли сломить.

Но еще мне хочется сказать о том, что книгу Майкла Шейбона (или Чабона) я поставила бы в совсем недлинный ряд, где с одной стороны была бы книга канадца Робертсона Дэвиса "Пятый персонаж", а с другой - Джон Ирвинг и его "Молитва об Оуэне Мини".

И даже не могу точно объяснить, что объединяет их, кроме времени и сумасшедшинки, но вот в этот ряд сейчас крепко вклинился и встал "Лунный свет".

Глаз на Чабона (простите, ну какой он Шейбон? Где переводчика учили английскому и учили ли вообще?) я положила еще после неожиданно попавшейся в руки "Приключения Кавалера и Клея" . До "Союз еврейских полисменов" руки у меня, правда, так и не дошли, но пройти мимо семейной саги, щедро приправленной любовью к космосу и ракетостроению я не смогла :)

Чабон рассказывает нам историю своих бабушки и деда, рожденных на заре страшного ХХ века и не по наслышке знающих об ужасах Второй мировой. Сам автор узнал эту историю у смертного одра деда, и неторопливо, то и дело отвлекаясь, уводит нас за собой в мир шпионажа, любви и войны. Вместе с Чабоном мы слушаем исповедь о грехах молодости, мечтах о высадке человека на Луну, о нелегких отношениях с женой, которой удалось выжить в оккупированной…

Неоднозначные впечатления от книги. Вроде бы книга достойная и достаточно познавательно-информативная относительно определенного периода эпохи, но... не могу сказать, что она меня увлекла или чем то зацепила. Читала как учебник, воспринимала текущую информацию, но, закрыв книгу мне не было интересно что же произойдет дальше. Описанная эпоха конечно была интересна и насыщенна событиями для этой семьи: здесь и война, и космос, и концлагеря, и тюрьма, и еврейские синагоги, и психушка, и много-много другого, но все как то не привлекло особого внимания. Возможно виной всему полудокументальный мемуарный стиль повествования, основанный на воспоминаниях деда и иногда других родственников. Для близких родственников все описываемые подробности несомненно важны, но для меня они не имели особого…

Почти ничего не знала о книге, перед тем, как начать читать. Знала только, что книга должна быть стоящей, так как многие люди, чье мнение мне интересно и важно, отзывались о ней хорошо. Да и рецензии на ЛЛ все сплошь положительные. Так что для меня стало открытием, что это мемуары, что художественной обработке автор подверг историю своей собственной семьи. Ну, не то чтобы полностью, а, скорее из разряда некоторые совпадения возможны. Только вот пойди угадай, где правда, а где вымысел.

Незадолго до своей смерти, уже находясь на ее пороге и под воздействием лекарств, дед, который был самым большим молчуном по жизни, рассказывает внуку свою историю. От детских шалостей и фантазий о полете на Луну до войны и фантазий о полете на Луну, от первого полета на Луну и фантазий о постройке там…

Книга, рассказывающая историю семьи автора. То, что он услышал от матери и умирающего деда. Неизвестно, насколько все описанные события являются правдой, но на так называемом "смертном одре" у деда вдруг проснулся инстинкт рассказчика, и, как говорит сам автор:

Девяносто процентов всего, что он когда-либо рассказывал мне о своей жизни, я слышал в течение последних десяти дней.

В книге нет имён близких людей, только "дедушка", "бабушка", "мама". И кажется, это всё-таки постмодернизм. В книге нет хронологической последовательности, это скорее поток сознания деда-рассказчика. Как вспомнил, так и рассказал, а автор, видимо, так и записал. То война, то психическое расстройство бабушки, то ракеты и полёты на Луну, то Вернер фон Браун. Вообще это довольно необычный способ написать…

Каждый из нас живет с мечтой в сердце. Какие-то из них касаются только нас самих, какие-то - объединяют поколения. Мечта о небе и луне стала мечтой всего XX века. Мечта, благодаря которой так много наций смогли договориться и которая родилась из войны. Для Майкла Шейбона эта мечта и это противоречие стали по-настоящему личными, и историю о них он рассказывает, пропуская через историю собственной семьи. Сколько в них правдивости, а сколько художественного замысла - другой вопрос. Не так важно. Важно, что получилось очень необычно.

Повествование развивается нелинейно, и выстроить их в прямую линию получается не сразу. Но это и не нужно: разве могут быть прямыми воспоминания, переносящие нас то в хороший, то в плохой день? Дед на смертном одре рассказывает внуку историю своей молодости. Внук…

Весь наш мир состоит из вранья. Оно бывает маленьким и безобидным. Бывает масштабным и убийственным. Бывает подлым и наглым. Бывает даже во благо и во спасение. Вранье изобретательно и многолико. Оно убедительно принимает вид твердых убеждений, точек зрения и взглядов на вещи. Самый популярный и распространенный вид вранья - самообман. Обман - это ширма, за которой скрыто темное нутро правды, которую можно приравнять к самому страшному оружию массового поражения. Апокалипсис настанет, когда каждый начнет говорить то, что у него на уме.

Книги - это самый прекрасный мир неправды. Мир иллюзий и врак. Изумительный мир бесконечных историй. У писателей вранье - это и не вранье даже, это производственная травма, профдеформация и, в некоторых случаях, врожденный порок, в быту известный, как…

Как-то вечером месяц назад, по другую сторону бельгийской границы, Аэунбах прочел лекцию про этимологию английского слова «война». Он сказал, что прочел в словаре: оно происходит от праиндоевропейского корня, означающего «смятение».

Непростой, глубокий роман. Серьёзный, реалистичный и... тревожный какой-то. Из разряда "полное погружение в события и семью, о которой идёт повествование". Может быть, мне кажется, но я вижу в нём отголоски франзеновских героев, а это значит, что меньше пятёрки получить исключено. В любимые? Не уверена на сто процентов, а значит пока нет. До второго перечтения)

Сам роман строится нелинейно, да и какая чёткая хронология может быть у воспоминаний на смертном одре. А ведь главный рассказчик вещает именно оттуда. Умирающий от рака дед писателя, говорит с внуком…