Пир (сборник)

Первое, что я подумала, когда прочитала сие:" Ой, бл*!" Нет, ну правда. Даже не буду скрывать.

Жаль, что нельзя ставить отрицательные оценки. Если бы была возможность, поставила -100, наверно.

Писать в рецензии много не буду.

Это ж какая гадость. И не знаю, что противнее: съедение Насти или отрез руки или адекватное отношение к этому?

Что-то апппетит пропал. Наверно, в ближайшее время мяса на моей тарелке не будет...

Отвратительная мерзость. И что больше всего не понятно: для чего это писано?

Начнем с того, что не просто многие, а ОЧЕНЬ многие считаю прозу Владимира Георгиевича... Как бы это сказать? Грязной! Гнилой! Прославляющий и возносящей все самое плохое, что есть в жизни и в человеке. В догонку, добрая часть этого "ОЧЕНЬ" считаю книги Сорокина самой настоящей пропагандой насилия! Так ли это? Давайте разберемся! Лично я к сожалению или к счастью всегда был ярым противником мнения якобы из за таких книг, точнее такие книги делают людей психически неуравновешенными, агрессивными. Да? Ничего не напоминает? Так же говорили и говорят о компьютерных играх... Только вот знайте, что говорят так как раз те самые люди у которых "эти самые проблемы", думаю с рождения. Что касается данной книги. Боюсь словами не передать тот восторг, то впечатление! Которое она на меня…

Что это было вообще? Эпатаж ради эпатажа? Или какой-то смысл во всех этой недолитературной вакханалии был?

Главный мессидж вроде бы достаточно понятен: родители, которые из большой любви к детям буквально пожирают их. Фигурально выражаясь. В отличие от Сорокина. А для не въехавших сразу – чудный эпизод с «я прошу руки вашей дочери». Тут тебе и стеб над классикой и откровынное тыканье читателя мордочкой в лужу. Я согласна, что родительское «я знаю, как для лучше» иногда находит чудовищное выражение. Навязывание своей системы ценностей калечит и разум и судьбы, буквально сжигает юного еще человека на потеху губителей. Любящих, конечно же.

Я зажарил свою дочь, Дмитрий Андреевич, из любви к ней.

Но тот ли это посыл, который нуждается в настолько мерзопакостной форме? Не уверена. Хотя к…

Одна моя знакомая с пеной на губах доказывает, что Сорокин вообще (и в "Настеньке" в частности) троллит. Дескать вот он написал, чтобы все такие до черта филологи и любители покопаться в постмодернизме полезли искать глубокий смысл, а он такой над ними возвышается до черта манипулятор, хахаха, как я вас ловко провёл, вы тут у меня поплясали под мою дудочку, ну или наелись чего-нибудь из "Нормы".

Разумеется.

Разумеется Сорокин троллит. И возвышается, и хихикает. Но есть одно огромное "но" — этим наполнение повести не исчерпывается, потому что современная литература давно ушла уже из того одномерного пространства, когда одно произведение несло только одну функцию, иллюстрировало только одну идею да и вообще автору можно было сказать только что-то одно, да и то предельно понятно. Наш…

Автор написал так, что я чувствовала запах юной, обжаренной Насти, мурашки шли по коже, когда я читала описание частей тела, которые кушали ее родители, подруга, друзья семьи. Обгладывая ее кости, они обсуждали философию. О чем это говорит? Это говорит о том, что люди обращают внимание не на те вещи, на которые стоило бы. Родители портят жизнь своим детям, ломают им психику, но гордятся тем, что смогли дать ребенку образование, накормили и одели. Правительство решает не те проблемы, которые нужно решить в первую очередь. Даже продавцы в магазинах лучше будут продавать испорченные продукты с перебитой датой, вместо того, чтобы по другому решить эту проблему. В остальном я не особо хочу видеть какой то смысл. Какая то больная фантазия.

Что это вообще? В каком состоянии был автор, когда писал этот рассказ? Что он хотел до нас донести? А также - чем думали составители списка "27 книг, которые надо прочитать до 27 лет", когда включали туда "Настю"? Эта книга поучительна? Может быть, в ней есть глубокий смысл? Вот те вопросы, которые подняло во мне это произведение.

В рассказе есть намек на следующие идеи: 1. "Высокие" разговоры, обсуждение философских проблем + считающийся нормальным обряд поедания дочерей на их 16летие - это примерно как помогать старичкам перейти дорогу и топить в ведре младенцев. 2. Эмоциональное насилие над ребенком в семье, нездоровое детство, внушение собственных интересов. Ну то есть можно перенести образ съеденной девочки на ее ровесниц, "съеденных" морально. Возможно, есть еще какие-то…

При всем моем уважении к де Саду, при всех перекликающихся мотивах и философии, я не могу сказать, что эта история меня заинтересовала. Шок и трепет, ну да. Доля противности, доля маньячности, доза пренебрежения к нормам. Ну а дальше, дальше-то что? Я еще понимаю, если бы судьба Арины была более, ммм..., долгой, тогда было бы как минимум понятно, каким образом существует весь этот чокнутый мир. Так ведь нет. Заинтересовала во всем этом безобразии разве что идея с жемчужиной и игры слов, но на этом все. Итого - это были странные полчаса. Рекомендовать бы книгу не стала никому. В отличие от того же де Сада.

Господи, что это было? Не дай Боже мне в руки таких книг, таких авторов, таких историй. Меня тошнит. Это просто отвратительно. На это даже писать отзыв тошнотворно. Это гадко, омерзительно, зловонно. Во рту скапливается слюна и появляются спазмы - крайне неприятно.

Может конечно кто-то скажет, что автор решил потролить. Концептуальное искусство. Постмодернизм и все дела. Да шел этот постмодернизм. Все идеи, которые преследовал автор, остались где-то далеко на заднем плане за ощущением ужасной тошноты. Не знаю чего там больше: алигории на родительский садизм или стеба над "изыскаными" власть имущими творящими непотребное... в любом случае тошнит.

Для меня увлечение чтением - это удовольствие от процесса, это получение новых знаний, возможность познания себя и окружающего мира, это…

Отвратительное чтиво... Читала я эту, так сказать книгу, ооочень давно, а вот сегодня начала вспоминать книги которые когда либо читала и вспомнила. Сказать, что это мрак, ничего не сказать.

Я помнится была в жутком шоке и рассказала одногрупнику о данном шедевре. Не поверил. Взял почитать.

Позвонил вечером и без украс пожаловался, что тока тока блевать перестал. С обеда беднягу книжка не отпускала.

Уж сколько лет прошло и много всего перечитанно, но гаже я ничего не читала. Даже еденицу ставить много.