Собрание сочинений. Том 2. Полдень, XXII век. Далекая Радуга (сборник)

Взаимоотношения со Стругацкими у меня до сих пор как-то не складывались. Не потому что книги не нравились, а просто не попадались они мне в руки. А те немногие, что попадались или нравились окончательно и бесповоротно, или бросались после первых 2-3 глав. Первые две главы "Далекой Радуги" я прочитала с тягостным предвкушением, что снова досталась не моя книга. Слащавое лубочное будущее на непонятной планете. Фанатики от науки. Межзвездные перелеты в ретро стиле. Война на интеллектуальном фронте между "физиками" и "лириками". УЙМА терминов, которые не то что понять, произнести вслух сложно. Ну вот и все, приехали, придется дочитывать через силу. А потом я втянулась. А потом - вжилась в этот невозможный, но такой человечный мир. И мне, черт побери, понравилось! Книга освещает один день из…

Даже в развитый XX век у человека еще будут проблемы, с которыми он не в состоянии будет справиться. И природа никогда не покорится ему полностью, как бы за это ни радели советские ученые. Но хочется верить, что как в этой книге, человек станет лучше. Что перед лицом опасности они научатся оставаться людьми, способными думать о сохранении жизни детей и ценной информации для потомков, а не собственной жизни.

Начало книги мне было непонятно - всякие технические, фантастические термины. Уже думала, что придется как через заросли прорываться через всю эту терминологию в течение всей книги. Но на главе эдак третьей всё становится яснее, ульмотроны уже не вызывают недоумения и сюжет начинает втягивать. Учитывая время, когда книга была написана, многое становится понятнее и яснее. Хотя сюжет напоминал голливудский фильм-катастрофу, прочитав книгу появилось много тем для размышлений: до чего могут довести шутки с природой, как ведут себя люди вообще и человек в частности перед лицом надвигающейся неминуемой гибели, что чувствовала, как вела бы себя я сама. Почему цетыре звезды а не пять? Потому что не было wow, но мне правда понравилось. Уже нашла хронологию Мира Полудня, буду читать.

Эх, как же жалко, что я не просмотрела хотя бы пару рецензий или описание этого сборника, прежде чем на него накинуться. Из-за этого первые несколько глав просто пролетели мимо - я расценивала их не как самостоятельные новеллы, объединенные одной темой, а как главы одной повести, пыталась сопоставить имена героев, вычислить когда/кто/что сделал/куда улетел/откуда прилетел и т.п., и не могла понять, почему все никак нет продолжения этих сюжетных линий. Я даже умудрилась пару раз вздремнуть в обнимку с книгой. Короче говоря, понимание пришло в середине, удовольствие - под конец.

Стругацкие рисуют нам прекрасное светлое будущее, мир, в котором решена проблема голода и загрязнения окружающей среды, мир, в котором человечество умеет управлять погодой на Земле и активно осваивает другие…

Поражает тотальный инфантилизм обитателей планеты. Практически каждому из героев следует всыпать ремня и поставить в угол для осознания. Хотя вряд ли они способны осознать, что настоящий подвиг не в том, чтобы засунуть пальцы в розетку ради Великого Познания и героически преодолевать последствия или не менее героически отбросить коньки. После этой книги становится ясно, зачем в последующих введен КОМКОН, без него эти великовозрастные дети попросту изничтожат сами себя, что они, собственно, с успехом и проделывают.

Люблю Стругацких и утопический, пусть даже очень наивный, мир Полудня вызывает какие-то тёплые чувства. Мир, в котором все люди похожи на советских-интеллигентов-шестидесятников и почему-то все умеют говорить по-русски, да и вообще россия - чуть ли не центр мировой науки; мир, в котором отсутствует нищета, преступность, коррупция и войны; мир, в котором нет неинтересной работы; в конце-концов - мир, в котором победил коммунизм в своём идеальном воплощении. И люди все как на подбор - заядлые, добрые, наукой увлекающиеся, работать всем нравится, на месте не сидится. Жлобы и быдло выродились как класс! На то она и утопия конечно, приятно помечтать. Но ведь мы-то знаем, что не будет такого ни-ког-да. И дело не в освоении космоса, здесь как раз всё возможно. Дело в людях, никогда им не быть…

Вопрос жизни и смерти. Наше извечное "Быть или не быть". Жить или умереть? Улететь или остаться? Наверно, наибольшее впечатление на меня произвели две сцены. Первая из них, когда люди, понимая, что не могут полететь сами, отдавали Горбоскому вещи, ценности, то, что он может сохранить целым, ведь Волна не пощадит никого.

— Что это? — спросил Горбовский. — Моя последняя картина. Я Иоганн Сурд. — Иоганн Сурд, — повторил Горбовский. — Я не знал, что вы здесь. — Возьмите. Она весит совсем немного. Это лучшее, что я сделал в жизни. Я привозил ее сюда на выставку. Это «Ветер»… У Горбовского все сжалось внутри. — Давайте, — сказал он и бережно принял сверток.

И ещё вот это. Отдать что-то от себя - не для себя. Чтобы это. Больше. Не повторилось.

— Здесь отчет о наблюдениях Волны за десять лет.…

Даже не знаю как выразится. Вроде бы мне и очень понравилось, но на протяжении всей книги упорно не могла запомнить большинство героев. События - да, запросто, а вот героев - совершенно. Даже того Горбовского, самого заметного среди всех персонажей - я до самого конца не знала как его величать по имени отчеству. Хотя от этого не отменяется грандиозность всей той затеи, которую развернули в своей книге Стругацкие. Читаю их, и не могу не восхищаться. К сожалению, с миром Полудня я начала знакомиться не по порядку (кстати, не понимаю, почему здесь нет хронологии цикла, и всё расположено как бы рассказами по годам), но те книги а именно "Трудно быть Богом" и "Жук в муравейнике" произвели на меня неизгладимые впечатления. Эта книга - так же. Вот не знаю почему, но на протяжении всего рассказа…

Стругацкие, как всегда, берут человеколюбием. Под конец, правда, начало раздражать то, как персонажи говорят. Что, в будущем все такие языкастые и остроумные? Сомневаюсь.

Мне показалось, что это произведение знаменует переход братьев Стругацких к социальной фантастике. Аркадий Стругацкий называет «Радугу» последней повестью о «далеком» коммунизме.

Интересны рассуждения про белые пятна науки, как следствие распределения финансирования науки по успешным направлениям. Одно из пятен - Массачусетская машина, которая «начала себя вести» и ее через 4 минуты обесточили и замуровали. Один из создателей сказал: «Леонид, это было страшно».

Раскол эмоциолистов и логиков – парадокс Камилла, который снимается новым типом личности, являющимся синтезом эмоциолистов и логиков.

Что спасать во всепланетной катастрофе - передовых ученых или детей?

Горбовский со своим великолепным «Можно я лягу?» снял со всех груз сложного решения. Он решил, что спасать надо детей. Многие приняли…