Истории

Внезапно до меня дошло, что Стивена Кинга я полюбила задолго до того, как прочитала его первую книгу. Я любила его как идею, как моё представление о золотом стандарте романа. Кто-то с детства мечтал об идеальной свадьбе, а я об идеальном творце (и еще немного о Кевине Костнере, но сейчас не об этом).

Дело было так. Поехала я как-то на лето в лагерь. Наша палата для девочек была образца “казарма”, то есть нас в ней было 24 человека. Нам было норм: шумно и хохотательно. Чтобы справиться с этим буйством юности, вожатые вечером объявили конкурс - в какой палате первой будет режим “тишина”, той перед сном читают книгу. (это было в то время, когда слова “интернет” еще никто не знал). Соседняя палата, как бы мы ни старались, всегда побеждала.

Однажды мне это надоело, я села на спинку своей крови и сказала: «Хотите, я расскажу вам страшную историю? Я прочитала ее в книге, но не помню автора и название». Никакой книги не было, но я знала, что эффект будет сильнее, если сказать, что это выдумал и написал кто-то большой и взрослый. Девчонки согласились.

Каждый вечер перед сном я вываливала на свою палату концентрат из накопившихся за годы детства страхов, все фантазии, что мучили меня в мутную бессонницу, когда не удавалось уснуть раньше родителей. Тишина у нас теперь была образцовая. Соседняя палата завидовала, а к нашим вожатым приходили вожатые из соседних отрядов, пытаясь взять меня в аренду на пару вечеров. В моей тумбочке всегда была куча конфет и всякой еды. Я не просила, мой народ сам с радостью донатил меня почти каждый вечер и особенно после родительских дней.

Своего первого Стивена Кинга я прочитала спустя года 4. Это было “Оно”. Это было оно! То, что я подсознательно ждала и искала все годы после своих ночных рассказов.

П.С. Приехав домой, я решила записать всё, что насочиняла в лагере. Насмерть себя перепугала, вообще перестала спать. Дала почитать маме, она вернула тетрадь и сказала: “Очень страшно. Подумай, стоит ли продолжать”. Я до сих пор уверена, что мамины слова спасли меня, как минимум, от нервного срыва.
Писатель из меня не получился, но, кажется, получился неплохой читатель.

П.П.С. Воспоминания навеяны книгой «Чужак». Люблю тебя, Стивен.

Болотная тварь

— Ты уверен, что он ходит этой доро́гой? — украдкой выглядывая из-за кустов, сказал кудрявый мальчик покрепче.

Их было трое. Каждый из них был одет в тёмно-серую жилетку с вышитым логотипом в виде двуглавого ворона частной академии «Скайволлс» поверх белой рубашки. Брюки подростков были идеально отглажены, а рубашки накрахмалены. Правда, вряд ли это заслугай их матерей. Скорее уж домашней прислуги. У богатых женщин всегда находятся другие дела, поинтереснее, чем гладить рубашку родному сыну и готовить завтрак.

Дети из подобных семей привыкли к особому отношению. К трепету окружающих перед ними. Чувству вседозволенности и защищённости, благодаря стальному крылу отца. Крылу, способному отразить любой удар, защитив потомка и в мгновение ока стереть обидчика с лица земли. Обычно под "стиранием" подразумевалась простая процедура, включающая в себя содержимое подобного пакета, прямо в этом парке. Чей-то отец из присутствующих мальчишек был прокурором, чей-то — достопочтенным судьёй.

Все ученики академии были из состоятельных семей, до реформы, которую ректор зачем-то решил ввести в этом году. Возможно, он хотел таким образом подняться в глазах общества, отдавая заветные учебные места детям из менее благополучных семей, взамен на голоса их родителей на предстоящих выборах. Кто знает, чем ректор Адам Форкс руководствовался разыгрывая на олимпиаде по математике место в тот же класс, где учились эти трое.

Новичок им сразу не понравился. Он был слишком активным, умным. Получал баллы выше, чем они. Был более любезен с учителями, которые едва ли этого заслуживали. Да и девчонки как-то странно на него смотрят. Не так, как смотря на них. «Этот отброс слишком много о себе возомнил. Долбанный выскочка!» — так думали эти проказники.

Зёрна вседозволенности и безнаказанности должны были дать всходы. Рано или поздно, так или иначе. Что и произошло этим пасмурным утром, спустя месяц после зачисления новенького.

— Конечно он ходит этой доро́гой! Его же до академии некому возить,— сын прокурора злобно оскалился,— И Мэри его здесь видела, когда у машины её шофера колесо пробило.
— Это единственный путь в академию, Глен — белокурый мальчик поспешно стал давать более логичное объяснение здоровяку, чем Барри, — Иной только съезд с автомагистрали. Там пешком не пройдёшь. Не совсем же он тупой!
— Тупой-тупой, раз так меня взбесил,— говоря это Глен так сильно и резко сжал кулаки, что послышался лёгкий хруст,— Совсем оборзел отвечать без спроса, когда я уже тяну руку! А как он на Мэри смотрит! — ноздри здоровяка яростно расширились, а губы сжались в плотную линию.

Глен ненавидел новенького больше всего из-за Мэри. Однажды они с Гленом обязательно поженятся. Он давно это придумал. Даже рассказал отцу, который, снисходительно улыбаясь за чашкой утреннего кофе, пообещал сыну, что именно так всё и будет. Однажды. И это самое «однажды» сейчас летело ко всем чертям из-за новенького. Мэри никогда не смотрела на Глена так, как смотрела на него. Это недопустимо!

Именно поэтому эти трое прятались в кустах и ждали. Они ждали злополучного новенького — Пауля. В отличие от двух других, Глен будет ждать здесь столько, сколько потребуется. Даже если придётся опоздать на первый урок. Настолько это было для него важно.

Шли минуты, но Пауль всё не появлялся. Если они не пойдут в академию сейчас, то уже не успеют к звонку.

— Глен, пошли. Завтра покараулим — сказал Барри, поднимая с земли портфель.
— Что, боишься папочкиного гнева?— кольнул его Глен, хотя сам находился в похожем положении. Будь обстоятельства другими вряд ли он рискнул бы разгневать отца.

Барри ничего не ответил, лишь громко сплюнул на землю и пошёл по основной тропе, ведущей прямиком к воротам академии. Второй, изобразил для Глена свою фирменную мину с выпученными жалобными глазами, слегка пожал плечами, мол, «Извини» и поспешил за сынком прокурора.

— Ну и чёрт с вами! - Громко и злобно прокричал Глен и снова затаился в кустах.

Только сейчас, когда рослый мальчик остался один, он почувствовал, как сильно оттягивается от веса правый карман его брюк. Тот, в котором лежал холодный выкидной нож, что он стащил с утра у отца из кабинета. Глен успел о нём забыть в томительном ожидании.

Мальчик достал нож, чтобы рассмотреть его получше. Дома он этого делать не стал, боясь быть пойманным матерью или младшей сестрой. Сам отец сейчас был в отъезде, что сильно упростило задачу проникнуть в его кабинет. Несмотря на это, Глен взял первый подвернувшийся под руку нож.
Нож оказался охотничьим, с крюкастыми зазубринами на мысу. Такие обычно используют для свежевания дичи. Глен знал это, хоть и ни разу не был на охоте. Впрочем, как и его отец, несмотря на то, что он имел такой нож в арсенале.

Лезвие было идеально отполировано. Ни одной царапины и даже помутнения по протяжению всей рабочей части. Блеск стали завораживал и одновременной настораживал отсутствием видимых изъянов.

Нож был идеален, потому что им ни разу не пользовались или потому, что им пользовались слишком часто? У Глена не было ответа на этот вопрос.

Эти размышления чуть не отвлекли его от поставленной цели. Точнее — он чуть не упустил поспешно шагающего по тропе щуплого афроамериканца в слегка пожелтевшей рубашке — Пауля. Именно его Глен и ждал. С таким нетерпением ждал.

Ненависть захлестнула Глена при виде Пауля. Перед глазами снова рисовалась картина того, с каким обожанием Мэри смотрела на этого нищего ублюдка. Рука ещё крепче сжала отцовский нож, и рослый подросток кинулся на новенького.

Перед броском Глена, Пауль услышал топот позади себя и поспешно обернулся. От удивления его глаза широко распахнулись, быстро сменяясь откровенным ужасом — он заметил нож, но было уже поздно.

Глен навалился на обидчика, по инерции летя вместе с ним на сырую землю после столкновения. Несчастный обеими руками пытался удержать огромный нож, что так и норовил оказаться промеж глаз. Что было сил, Пауль старался бёдрами сбросить с себя Глена резкими движениями из стороны в сторону, но тот был слишком крупным и плотно сидел верхо́м.

Силы афроамериканца были на пределе. Руки дрожали от встречного напряжения ужасающе сильно. Так сильно, что Пауль в какой-то момент поймал себя на мысли, что слишком устал и проще уже перестать сопротивляться. Встретить свою судьбу и погибнуть. Да, вот такая глупая и бессмысленная смерть: измазанный грязью в парке, принявший смерть от рук одноклассника, даже не зная за что.

На мгновение мальчик закрыл глаза и принялся молиться. Во всей этой истории ему нисколько не было жаль себя, сколько свою бедную мать. Она так гордилась им. Принятие Пауля в академию словно вдохнуло в неё жизнь после смерти отца. Все её надежды на лучшее будущее теперь можно будет упрятать в дешёвый деревянный гроб вместе с бездыханной оболочкой Пауля.

В потоке собственных дум в попытке принять неизбежное, Пауль не сразу заметил, что руки его больше ничего не удерживают и где-то недалеко слышится громкое бульканье и всплески. Неспешно, прищуриваясь на случай, если Глен стоит над ним, Пауль медленно попытался открыть глаза. Над ним было только пасмурное небо и верхушки высоких сосен. Вслед за зрительным восприятием вернулось и слуховое. Он различил бульканье и активные всплески. Словно кто-то пытался выбраться из воды. Кто-то тонул и нуждался в помощи, так подумал Пауль.

От это мысли мальчик рывком поднял корпус и стал осматриваться по сторонам, ища источник звука. В этом парке не было ни речки, ни какого-либо водоёма, что сбивало с толку, ведь мальчик знал каждый уголок здесь. Откуда были эти всплески?

Поднявшись на ноги, Пауль даже не попытался почистить одежду. Он заметил возле себя странные следы на грязи. Они тянулись двумя сплошными линиями, словно что-то здесь тащили. «Или кого-то» — подумал он, изучая почву под ногами. Через пару метров лежал раскрытым тот самый нож, что ещё недавно метил ему промежглаз. Может кто-то оттащил Глена от него и обезоружил? Прохожий или, может, кто из школы? Пауль пошёл по следу, желая поблагодарить своего спасителя и, при возможности, взглянуть в глаза Глену.

Пока мальчик шёл вдоль следа, что показалось ему целой вечностью, первичный шок сошёл на нет. В голове кружились вопросы. Мотивы, которые могли побудить Глена напасть на него. У Пауля была тысяча и одно предположение на этот счёт, начиная от расизма и заканчивая тем, что нападавший просто слетел с катушек. Из-за наркотиков, например, или что там сейчас в ходу у богатеньких?

Пауль был настолько рассеянным, что не заметил как с каждым его шагом почва под ногами становилась все мягче. К реальности его вернули промокшие насквозь ботинки. Ледянная грязь несколько бодрила и одновременно раздражала. Пауль ненавидел холод, он словно обжигал его ступни сильнее, чем огонь.

Однако увиденное вскоре и вовсе пронзило мальчика ознобом, вызванным приступом несдерживаемого ужаса. Посреди болота, которого, как мог поклясться Пауль, здесь раньше никогда не было, нависала высокая фигура. Если бы она сохраняла неподвижность, её можно было бы спокойно принять за странное дерево, состоящее из множества переплетённых ветвей и походившее на очень рослого человека своим силуэтом. Но существо двигалось и, следовательно, было живым.

То, что можно было принять за руки, удерживало нечто под гладью болота. Это что-то пузырилось и плескалось. Очередной всплеск и на мгновение Паулю показалось, что там, удерживаемым болотным монстром, тонул, захлебываясь в болотистой жиже, Глен. Тот самый Глен, который несколько минут назад пытался его убить. Пауль мог бы почувствовать облегчение от собственного спасения или хотя бы иронию судьбы от того, что они поменялись местами. Но вместо этого у мальчика из груди вырвался пронзительный вопль. Охваченный паникой юнец побежал в сторону академии за помощью. Помощью, которая всё равно бы не успела спасти Глена.

Мне всегда было интересно, что послужило вдохновением автора при создании того или иного произведения. Интересно как один фрагмент, цепляется за другой формируя идею (тут должен крутится волчок). Сейчас я попробую предположить чем вдохновился Стивен Кинг при написании своего "Чужака".
Много лет назад я посмотрела документальный фильм, где в одном из фрагментов рассказывали о чудовищном убийстве четырехлетнего ребенка по имени Деррик Роби. Его не просто убили, а убили с особой жестокостью. Но даже не это больше всего шокировало общественность, а то, что убийцей оказался Эрик Смит, местный житель, которому едва исполнилось 13 лет. Эта история прокатилась волной в новостях по всей стране, уверена, что Стивен Кинг тоже видел или читал об этом.
Факт №1 - описанное им в "Чужаке" преступление детально совпадает с преступлением Эрика Смита.
Эрик Смит, имел очень запоминающуюся внешность. Ярко рыжие волосы и веснушки, толстые очки, торчащие низко посаженные уши. Из-за этого его часто дразнили.
Факт №2 - в "Чужаке" появляется идентичный рыжий мальчик 12-ти лет в очках по имени Мерлин. Однако для "мистического" сюжета "Чужака" он роли не играет. Он словно спрятанная Кингом пасхалка, что увековечила истинного виновника этого страшного преступления.
Почему именно "Чужак"?
Одной из любимых книг Стивена Кинга является "Повелитель мух" У. Голдинга. Известно, что Кинг даже написал предисловие к переизданию романа 2011 года:

"Насколько я помню, это была первая книга, которая смогла в буквальном смысле схватить меня за горло. Я понял, что книги - это не просто развлечение, а вопрос жизни и смерти".

Опять же город Касл-Рок, который так часто встречается в романах Кинга - это отсылка к географии "Повелителя мух".
Мало кто знает, что авторским названием "Повелителя мух" было "Чужаки изнутри" или «Незнакомцы, явившиеся изнутри». Задачей У. Голдинга было показать, как может измениться человек, как легко разрушается его «тонкая культурная плёнка», и под влиянием обстоятельств он становится жестоким, безжалостным. И можно ли побороть «зверя в себе» и остаться человеком при любых жизненных испытаниях?
Факт №3 "Чужак" это метафора, навеянная произведением У. Голдинга. Некто или нечто, утратившее человеческое, чуждое ему.

Говорила мне мама, не читай доченька страшные и мерзкие книжки на ночь, а то страшные сны сниться будут. Так доченька не послушалась и прочитала страшную книжку… на ночь…

Мне периодически конечно снятся кошмары, и очень неприятные, но в любом случае в течении какого-то времени я их забываю. Но не после прочтения очередной книги Поппи Брайт… этого я забыть не могу… не могу забыть ту жуть что застряла в моей голове.

Не могу забыть как плотно заворачивала мертвые тела своих животных в полиэтилен: собаку, кошку и крысу, по очереди. Не могу забыть их полу разлагающиеся мягкие легкие тельца. После чего я положила их в большую сумку… дальше даже рассказывать не могу…

Я проснулась… вскочила… было 3.00 ночи. Через час я смогла все же заснуть, но мне приснилась не менее противная и более чем странная вещь. Мне приснилась девочка из сериала Школа, которая в конце покончила с собой (кто смотрел, тот поймет). И она живая, пришла ко мне в школу и в виде гота и пыталась поставить сценку… И вот в таком духе я провела всю ночь… Засыпала, вскакивала, снова засыпала и снова мне что-то снилось и я опять вскакивала.

После этого целый день я себя чувствовала не в своей тарелке и меня преследовало какое-то чувство душевного опустошения... Поппи проскользнула мне в область головного мозга которая отвечает за сновидения, сидит там и радуется, щекоча мои нейроны…

Соберись, тряпка, - сказала я себе и… нырнула в сочиненье этой истории… почти с головой (просмотрен был, почти сразу после того, как книга «закрыта»).

Страна Рождества… уже прочитанная, точнее, прослушанная на ура, сынка Кинга, книга.
Книга, что предельно логичная, местами, пусть и неприличная, в которой ружья настолько часто выстреливали, что была в ожидании и да, был тот «свет» - исполнение.
А что же сериал?
Первое, что хочу тут отметить, так это то, что первая часть – много лучше, а дальше, дальше тупо тянули тому коту…
20 серий спекли из одного только тома… даже, что-то своё… даже нового героя, с даром, создали, и это был

Основные же ляпы…
Позже о них.
Еще, из положительного отмечу, что некая атмосфера, чего-то такого эдакого, присутствует, может она и держала… а ещё, когда всякое кровожадное – прям, постарались, аж жуть… в первом сезоне… это всё оставляло нас на просмотр, на продолжение… и это несмотря на то, что главная героиня – плоховато играла.

Теперь же о минусах.
Я, конечно же, попыталась сразу смириться, с тем, что Вик мы видим сразу 18-ней, а не 9-ти полных лет, но…
Хотя, вам же, создателям, надо было чем-то 20 серий заполнить, могли бы и… да ладно уже.

Потом, художница Вик, которая по книге прославилась… в сериале, вся ее «карьера» - это детские рисунки, хорошие, смелые и всё-ё.

Женщина коп, которая появляется… должна появиться, как бы лишь во второй части… в сериале, с первых серий, и, барабанная дробь -

Да и

А та, с кем наша Пацанка виделась лишь, дважды, шагает по всему сериалу… угу.
И ещё,

Ещё, в последних сериях чересчур много пафоса…
- Защити её!
- Привези её!
И, губы, поджав мы важно на это киваем)).
А это…

А, вишенка вам на торте… подручный главного забияки, в сериале,

Кстати, вишен, тут, две…

Лучше бы я пересмотрела сериал «Хэппи».
Они, может, тоже, скучают и ждут:

Хе-хе.

Там, в сериале «Хэппи», как и у автора книги, тема обиды детей на родителей и то, во что это может вылиться, даже красивши раскрыта.
Обсчиталась, третья вам вишня… мать Вик, по сериалу, драила туалеты вместе с Вик, и вбивала той в голову, что это потолок и для Вик)).

Захотелось разобрать елку...
Слышала однажды фразу: "Кто Кинга читал, тот в цирке не смеется!". Я уже и в цирке не смеюсь, и кукурузы опасаюсь, и паровозик из Ромашково меня пугает! А теперь еще и Рождество, хорошо что я больше Новый Год люблю)

Кажется, моё восприятие милых рождественских картинок уже никогда не будет прежним. : ))

Вот купил эту книгу. И только потому, что: "Новинка-новинка", "Свежий роман знаменитого автора", "Покупайте новую книгу"! И, я — скорей покупать! Купил! А потом, вдруг, упс: а это четвёртая книга из серии. И все как один: "Не читайте это произведение, если не читали предыдущие три! Не советую." Вот и пришлось купить предыдущие три — "Мистер Мерседес", "Кто нашёл, берёт себе" и "Пост сдал". Так и собираются серии, дилогии и трилогии. )))

Интересно, есть ещё те, кто купив "Чужака", не знают о том, что нужно ещё купить три книжки? )))

Горы я люблю. Кто-то море, кто-то лес, а мне для полноты душевного комфорта нужно, чтобы на юге остроконечные вершины со снежными шапками, как в городе моего детства. Чтобы

«близость гор давала себя знать и звезды усеивали небо тесно плотно ярко и четко. Воздух, чистый, без примесей звуков и запахов, пропускал их свет беспрепятственно и они горели ровно, уверенно, зная, что горят не без пользы»*.

И все. Пусть горы будут. Лезть на них нипочем не хочу. Романтика «а когда ты упал со скал, он стонал, но держал» и «каждый раз, меня из пропасти вытаскивая, ты ругала меня, скалолазка моя» - оставляет равнодушной.

Ночевать в палатке; бегать до ветру в кусты; вскрикнуть от боли когда ледяная вода соприкасается с зубной эмалью во время утренней чистки зубов и осматривать одежду на предмет клещей (энцефалитных) – не в числе моих преференций. До такой степени не мое, что фильма «Вертикаль» ни разу не видела, даже несмотря на большую любовь к Высоцкому. Моя земная тельцовая натура ценит горы как высшее эстетическое выражение ландшафта, но жестоко бунтует при одной мысли о покорении.

У Овна Дэна Симмонса с точностью до наоборот. Он человек действия, со своим большим огненным трином и прирожденный покоритель хребтов с точной оппозицией соединения Луна-Лилит в Водолее к львиному стеллиуму. Что до психологии – не ждите от этого автора глубокого погружения в извилистый внутренний мир героев, всего один Меркурий в водных Рыбах - слабенькая позиция и психологически достоверными его героев не назовет даже самый ярый поклонник. А ему и не надо. Он интеллектуал, талантливый мастер интриги и трудоголик – более, чем достаточно.

Корень моего интереса к Симмонсу в первой составляющей – интеллектуальность с явным литературоцентристским уклоном. Поясню, литературоцентризм – это интерес к книгам и умение говорить о них, что в моей табели о рангах поднимает личный рейтинг до небес. А поскольку каждый идет с полным комплектом свойств и качеств, то и Симмонса получила с остросюжетной интригой и динамичным действием. «Флэшбэк» прочитан, следом частью слушается, частью читается культовый «Террор» и «Мерзкое» The Abominable. Почему на английском? Потому что могу это сделать. И еще, потому что дает непосредственное представление о стиле, звукописи, лексической динамике, особенностях строения фразы у автора. Перевод, даже хороший, не может сделать этого полной мерой.

Только вот, Дэн Симмонс любит альпинизм, к которому я питаю идиосинкразию. Лазать, карабкаться, повисать, срываться, цепляться, ухватываться, переползать, сильным толчком забрасывать тело на очередную высоту. Делать скользящие узлы, выбирать трос, закреплять карабин, искать опору для срывающейся ноги – эти вещи приходится делать лучшим и любимым его героям. Бегство Вэла через огромный фонарь во «Флэшбэке». Ледовый лоцман мистер Блинки в его безнадежном и героическом противостоянии с чудовищем в союзе с корабельным такелажем в «Терроре». А у меня полностью отключается пространственное представление на этих самых ярких сценах и единственное, чего жду – чтобы поскорее закончилось.

И зачем тогда взяла The Abominable? Это же про экспедицию на Джолмолунгму. А я монетку подбросила и выпало «Мерзкое». Злюсь на себя, мучая сцены тренировочного пробирования альпинистского снаряжения, которых и на русском-то не понимаю, а то ли еще будет впереди, когда доберутся до Эвереста. Ох и влипла же ты, милая. И не на кого пенять, сама себя загнала в эту ловушку. Ну зачем, зачем, может мне кто-нибудь внятно объяснить, нормальные люди карабкаются на эти горы? Это так трудно, опасно, дорого! Смотрели бы издали, глядишь – целыми остались.

А потом я подумала: А зачем ты читаешь свои книги на английском, испанском, немецком, французском и даже (боги мои) – шведском и датском. Это так трудно, долго, дорого. Читала бы дамские романы (ты же девочка). А еще лучше – смотрела сериалы. Не-а, неинтересно. Потому что нужен элемент преодоления земного тяготения. Надо, чтобы

«общаться со звездами было просто»**.

И я чуть лучше понимаю Дэна Симмонса.

*, ** «Моста Ватерлоо» А. Лазарчук.

И хотя слова - не более, чем слова,
Иногда мне кажется, что взорвется моя голова,
Если их не будет.
Лемерт.

В британской экранизации "Анны Карениной" удивительной красоты сцена объяснения Китти и Левина решена посредством составления слов объяснения из кубиков с буквами.. Не скрэббл, - во времена Толстого игры не существовало и не вполне описанный в романе способ объяснения - там герои используют ломберный мелок: Китти в волнении чертит по новому зеленому сукну ломберного стола,расходящиеся круги, после спохватывается: "Ах, я весь стол исчертила!", порывается уйти, Константин понимает, что физически не сможет сейчас остаться один, без нее, просит разрешения задать вопрос, берет из ее руки мелок и пишет начальные буквы фразы: "Когда вы мне ответили: "Этого не может быть", - значило ли это, что никогда или тогда?" и безошибочно поняв, Китти пишет: "т я н м и о" - "Тогда я не могла иначе ответить". Далее в том же духе. Толстой был гений и описанный способ объяснения, у кого иного,смотревшийся бы странным, в романе не только органичен, но иллюстрирует идеальную коммуникацию, совершенное понимание и согласованность между двумя людьми, этим способом сам Лев Николаевич просил руки своей жены.

Однако, что хорошо для девятисотстраничного романа, в кинематографе потребовало бы дополнительного закадрового объяснения, а сцена, перенесенная без изменений, гляделась бы претенциозно и вычурно. Найденный Джо Райтом способ представляется идеальным переводом сложного понятийного блока на общедоступный язык, не утратившим при переносе гармонии идеальной коммуникации, но избавившим героев от необходимости отряхивать мел с рук и одежды. Вспомнить сцену пришлось потому, что она подробно разбирается в набоковских "Лекциях по русской литературе", читаных недавно, а после, у Набокова же в "Аде" в подробностях описан другой вариант словесной игры, посредством которой утверждается превосходство одного участника коммуникации над другими - игра" Флавита" (большой охотник до всякого рода словесных игр, Владимир Владимирович зашифровал в названии слово "алфавит".

Итак, слова, составляемые из фишек, на которых написаны буквы - скрэббл. Изобретена в 1938 году американским архитектором Альфредом Баттсом. Игровое поле разбито на 225 квадратов; в игре участвуют 107 фишек с названиями букв, две из них - джокеры, могут быть использованы для замены любой недостающей буквы в слове; в начале игры каждый из участников (от двух до четырех человек) получает набор из случайных семи фишек, первый выкладывает слово минимум двух-, максимум семибуквенное, следующий, используя одну из букв соперника, выкладывает свое перпендикулярно по принципу кроссворда, после каждого хода игрок добирает в банке недостающее до семи количество фишек. Система подсчета баллов, определяющая победителя, довольно сложна, игра завершается, когда в банке заканчиваются фишки либо когда все участники, не сумев составить ни одного слова, пропускают по ходу.

Флавита, описанная Набоковым, еще усложняется тем, что фишки игрового поля разноцветные и, в зависимости от цвета, меняется цена хода - увеличивается или уменьшается количество баллов, набранного игроком. Ну да, он был не только мастером словесных игр, но вообще разного рода интеллектуальных забав, включая решение и составление шахматных задач. Я теперь дочитываю "Страну рождества" Джо Хилла, там героиня, наделенная экстрасенсорными способностями, использует в качестве катализатора мешочек с фишками для игры в скрэббл, получая информацию из тех, что достает оттуда и складывает в слова. Это в оригинале, в русском переводе скрэббл превращается в игру "Эрудит" - русский аналог, о котором мало кто из читателей имеет понятие. В отличии от оригинальной версии "Эрудит" не получил ни той популярности, ни признания на официального признания - в США и многих европейских странах проводятся чемпионаты по скрэбблу. Просто захотелось разобраться самой и объяснить кому-то, кто может заинтересоваться.

Читаю книгу Здесь покоится Дэниел Тейт и вижу в ней вот такое. Ничего не напоминает?

К историям о детях знаменитостей, добившимся успеха без поддержки звездных родителей, отношусь со сдержанным скепсисом. Ну хорошо, не пользовался ты отцовским покровительством, поступая в ВУЗ имени его, но кто мог помешать на любом из следующих этапов твоей карьеры сделать один телефонный звонок (и еще один, и еще). Есть у тебя талант - не вижу ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться любыми возможностями для его реализации, а намеренно загонять себя на путь высочайшего сопротивления не слишком умно и, уж точно, непродуктивно. Но у каждого свои резоны и Джо Хилл хотел сделать себе имя самостоятельно. Потому что полное имя писателя, скрытого за псевдонимом - та-дамм! - Джозеф Хиллстром Кинг.

И первое знакомство с его прозой восприняла совершенно в штыки. Честно? "Высокая зеленая трава" ("В бурьяне", как вариант) и сейчас для меня своего рода литературный персонаж кунсткамеры. Написанный в соавторстве с отцом рассказ так неправдоподобно и омерзительно жесток, что от мыслей о нем предпочту воздержаться. И, разумеется, читать Джо Хилла соблазна не возникала долго. Пока в недавнем интервью Стивена Кинга не прочла о новой совместной с сыном работе - романе "Спящие красавицы", релиз которого ожидается вот совсем скоро. А может он не так ужасен? - подумала.

И взяла NOS4R2, в русском переводе книга называется "Страна Рождества", но читаю в оригинале, иногда только заглядываю, чтобы уточнить неясный момент (я как тот водитель, что хорошо едет по трассе, но в хитросплетении переулков старого города нуждается в помощи навигатора) или зафиксировать цитату. И поначалу резкого отторжения не возникло: Уже хорошо, - подумала. Как не случилось и большой приязни - очень напомнило Стивена Кинга.

Только в самом начале напомнило, после индивидуальность автора проступает четче и яснее, и: Блин, да этот парень классно пишет! История захватывает. не скажу, чтобы что-то невероятно свежее или масштабное, но в ней действительно есть элегантность и деликатность, о которой говорят критики. И простой язык, грамматически правильно построенные фразы. Это бальзам на израненную предыдущей английской книжкой душу.

А еще у Джо Хилла есть одна особенность, присущая его отцу, которую люблю у пишущих людей необычайно - щедрость. Читая Кинга, узнала о стольких поэтах, писателях, музыкантах, кинематографистах, о которых понятия не имела бы, когда бы не желание лучше понять его героев. Хилл выступает с этой книгой преемником отцовского обыкновения с любовью говорить озаслуживающих внимания коллегах по цеху. Мне уже повезло, благодаря этому роману, познакомиться с поэзией Джерарда Мэнли Хопкинса.

И вот теперь незначительный промежуточный в контексте книги персонаж - сосед героини. которому не повезло встретиться с подручным главного злодея книги. Соседа-датчанина (с забавным акцентом, напоминающим тот, с которым говорят нацисты в старых фильмах) зовут Зигмундом де Зутом и он слушает в последний день своей жизни инструментальный секстет Роберта Фробишера "Облачный атлас". Имя и музыка - отсылки к одноименным романам Дэвида Митчелла. И я чувствую, что уже почти люблю писателя, который любит те же книги, что и я.