Рецензии — стр. 8

С огромным предвкушением погрузилась я в мир очередной серии книг Карлоса Руиса Сафона «Кладбище забытых книг». После прочтения первой книги, «Тень ветра», писать какой-либо отзыв не собиралась, хотя прочитала её с интересом и в целом роман понравился. Тем не менее в некоторых местах текст показался невнятным, у меня остались вопросы и неудовольствия по основной сюжетной линии и претензии к финалу. После прочтения второй книги, «Игра ангела» появилось множество новых вопросиков, о чём я и написала в отзыве на эту книгу. Ну, раз написала рецензию на вторую, надо что-то сказать и о первой части.

Я уже писала, что романы объединяет только место действия — Барселона и тайна, связанная с автором некой книги. В книге «Тень ветра» события разворачиваются начиная с 1945 года, а во второй "Игра ангела" мы переносимся на четверть века назад, в 1920-е годы. Важно подчеркнуть, что обе книги представляют собой самостоятельные произведения, поэтому порядок их прочтения не имеет значения. Всё же, на мой взгляд, было бы лучше, если бы я прочитала их в обратном порядке.

Роман «Тень ветра», как говорится, начинается с места в карьер, и с первых страниц мы впервые узнаём о существовании загадочного места, Кладбища Забытых Книг, — сокровенного и доступного только проверенным временем людям, хранителям. «Когда исчезает какая-нибудь библиотека, когда закрывается книжный магазин, теряется или предается забвению какая-нибудь книга, мы, хранители, то есть те, кто обретается в этих стенах, уверены: эта книга обязательно попадет сюда. Здесь затерявшиеся во времени страницы, о которых никто не помнит, обрели вечную жизнь в ожидании того дня, когда наконец явится читатель, который вдохнет в них новую душу. В магазине мы продаем и покупаем книги, но в действительности ни одна из них никому не принадлежит. Каждая книга, которую ты здесь видишь, когда-то была чьим-то лучшим другом. Теперь у них не осталось друзей. <...>...каждый, кто приходит сюда в первый раз, должен выбрать одну-единственную книгу, ту, что ему понравится, взять ее под свое покровительство и отвечать за то, чтобы она никогда не исчезла, чтобы жила вечно. Это очень важная клятва. На всю жизнь».

Вот в это книжное хранилище и приводит книготорговец сеньор Семпере своего десятилетнего сына Даниэля и предлагает выбрать книгу своей судьбы. «...случай или его более знатная родственница судьба распорядились так, что я тут же понял, какую именно книгу мне предстоит взять под свою опеку. Или сама книга изъявила готовность стать моим опекуном… Последняя в ряду, она скромно выглядывала с самого края полки, предлагая мне прочесть свое тисненное золотом на бордовой коже название, так и сиявшее в лившихся из-под купола лучах. Я подошел к ней и погладил буквы кончиками пальцев, прочитав про себя: Хулиан Каракс "Тень ветра"».

Очень интригующее начало, с первых предложений я почувствовала дыхание мистической загадки и, обещание связанных с ней приключений. В процессе чтения история удивительной книги, которую выбрал подросток, приоткрывалась дозировано и скупо, а многообещающее начало трансформировалось в несколько параллелей любовных историй. Все мои вопросы остались укрыты дымкой сомнений. Кто ты, Хулиан Каракс, исчезнувший автор гениальной книги? Кто и почему охотится на твои книги? Почему тебя преследует Хавьер Фумеро, инспектор полиции? Что произошло между вами в вашей юности? Откуда выросла эта ненависть?

В конце книги, Сафон расставил все точки над i, включив в повествование рассказ священника Фернандо Рамоса о школьных годах и задействовав письмо и многостраничные записи Нуриии Монфорт, женщины, всю свою жизнь любившей Хулиана Каракса, но меня такой приём не порадовал. Автор слишком упростил себе задачу, и легко вышел из этой истории, не приложив усилий для того, чтобы создать более глубокий сюжет и интересный финал. Напрашивалась аналогия, была такая нотка (!), в близости или повторяемости (?) судеб главных героев Хулиана Каракса и Даниэля Семпере, — тоже мимо. Да и история про книгу вышла неубедительной.
Эх, а был такой замах на детектив... Мне жаль.

В целом, роман получился занятным и рассказывает о любви в разных её проявлениях и сочетаниях. И очень часто за любовь выдаётся испанская страсть, одержимость или всплески гормональных страданий переходного возраста. Да, я так и поняла, что первопричина всех неприятностей и злоключений в романе, это — любовь или то, что выдают за неё.

Карлос Руис Сафон — мастеровитый писатель, его слог и язык всегда производят впечатление. Текст написан в превосходном стиле. Книга динамичная, сюжет развивается очень бодро, поэтому читалась легко и увлекательно. Однако, несмотря на все достоинства, роман оказался не совсем о том, чего я ожидала, начитавшись хвалебных рецензий. Но это уже моя проблема, а не автора.

А был ли мальчик? Может быть, мальчика-то и не было?

К отставному полицейскому приходят молодые коллеги. Знакомая завязка, правда? И мы невольно настраиваемся на историю с преступлением-из-прошлого, где герой станет консультировать по делу, которое когда-то вел. Том Кеттл и сам думает, что придется вспоминать о чем-то грязном и гадком, с чем довелось работать в прежней жизни, и смертельно не хочет вновь погружаться во все это. Но довольно скоро понимает, что интересует детективов скорее не как консультант.

Он сейчас одинок, была дружная семья: любимая жена Джун, умница дочь Винни и непоседа сын Джо, теперь рядом никого и большую часть времени читатель/слушатель уверен, что Джун забрала болезнь, а дети - ну, просто живут далеко, для ирландцев это ведь скорее характерно - искать счастья вдали от Изумрудного острова. И что вся вообще история будет о злодеяниях католических священников и монашек, сексуальных скандалах с участием первых, нещадной эксплуатацией вторыми женщин в приютах Магдалены и детей-сирот. Что ж, если вы так подумали, вы не сильно ошиблись. Ирландское католичество у Себастьяна Барри - это абсолютное зло. Институция, в которой преступник каждый, и если кто из священников по странной случайности не насиловал детей, тот уж точно покрывал злодеев.

Они с женой сироты, оба в детстве натерпелись от произвола наставников. Тома нещадно лупили за энурез, Джун пришлось хуже, ее с шести до двенадцати лет регулярно насиловал священник. Но вот они выросли и не встали на кривую криминальную дорожку, Джун официанила в кафе, там они и познакомились, Тому довелось повоевать, показал себя отличным стрелком, и по возвращении сиротство не стало преградой для вступления в Гарду Шихана, куда безродных берут неохотно. Они полны были решимости сотворить райские кущи в одной отдельно взятой семье, защитить своих детей от всего, стать идеальными родителями, и они это сделали: сотворили, защитили, стали. И счастливое их забытье работало. До того, как Том узнал о целой кипе порнографических снимков детей, изъятых у двух священников, и о том, что полицейский чин передал фотографии архиепископу для внутреннего разбирательства - обычная практика, заметать под ковер. До того, как Том, кипя негодованием, рассказал об этом Джун. До того, как в одном из негодяев жена опознала своего былого мучителя

"Время старого бога" тяжелая и больная вещь, для меня это такая Книга Иова, хотя герой, повествуя о своих злосчастиях, вспоминал библейского Иону, который принимает за свет звезд тусклое свечение червей в утробе поглотившего его кита. Может быть ваша кожа плотнее моей, а нервная организация покрепче, но мне было физически больно все время. И не покидало чувство, что автор сгущает краски, утрирует (сейчас не только о священниках, в романе есть еще линия соседки героя и ее погибшей дочери).

Я не жила в Ирландии, но читала о ней не только Барри, и в целом достаточно долго живу на свете, чтобы безоговорочно поверить в такое обилие педофилов на квадратный метр ирландской земли. Если это про бесплодность мести - то скорее тоже нет. Тот, кому доводилось отплатить обидчикам, знает, что месть дает облегчение - злое, неправедное и в сути своей разрушительное, но скорее эйфорическое, чем депрессивное. Непростая книга, однако опираясь на голос Алексея Багдасарова, как на руку друга, этот путь пройти легче. Тьма все более уплотняется от начала к концу, но в финале, когда ружье стреляет, парадоксальным образом рассеивается. Странно, но этот туннель выводит на свет.

Наверное, в плане воплощения идеи это было гениальнейшее произведение. Трясина текста затягивает и душит так же, как само одиночество, несмотря на насыщенность реальными и абсурдными деталями. Однако невозможно за внешней мишурой скрыть пропасть одиночества.
Это история множества одиноких людей, представителей семи поколений семьи Буэндиа, объединенных общими страстями, похожих не только своими именами, но и своими судьбами. Идут годы, а очередной Хосе Аркадио или Аурелиано совершает те же ошибки, создаёт и разрушает города, устраивает новые революции, соблазняет свою сестру, мать или тетку, приговаривает к расстрелу друга или брата, а в конце концов, оказывается сам приговорен к смерти. Проходят десятилетия эпидемий бессонницы, непрекращающегося дождя, перекрашиваются дома, потоки крови скользят по улицам, перемешиваясь с потоками рыжих муравьев и рядами неупокоенных призраков, рождаются и умирают дети – прекрасные и уродливые, юные и старые, хитрые и кроткие, гремят старые кости, возносятся на небо свежевыстиранные простыни, но не тает лёд одиночества в душах героев, невозможно разжечь его чудодейственной лупой Мелькиадеса, невозможно притянуть магнитом другую одинокую душу.

Обречённый на одиночество, покинутый своими предчувствиями, спасаясь от холода, который будет сопровождать его до могилы, полковник Аурелиано Буэндиа пытался найти в Макондо последнее убежище, погреться у костра самых старых своих воспоминаний.

Все мистические явления, все горячие латиноамериканки бессильны перед этим холодом. Семнадцать сыновей полковника Аурелиано Буэндиа, семнадцать новых Аурелиано не приносят отцу ничего, кроме мучительной душевной пустоты:

Он испытывал странное чувство – будто его размножили, повторили, но одиночество становилось от этого лишь более мучительным.

В каждом поколении одиночество, умноженное на инцест, революции, одержимость и завоевания, остаётся тем же одиночеством, все прочее осыпается прахом от дыхания времени.
В целом, мне понравилась атмосферность текста. Что-то похожее я встречала в книге Дж. М. Кутзее - В ожидании варваров , но там впечатление от прочтения оказалось намного сильнее. Возможно, потому что Кутзее не настолько очевиден, он предоставляет сделать выводы читателю, тогда как Маркес, на мой взгляд, излишне прямолинеен. Возможно, это мое личное неприятие латиноамериканской литературы или даже конкретно Маркеса – до этого я читала у него Хронику объявленной смерти , впечатления были похожими. Единственное отличие, что там мне не хватило детальности и живописности повествования, а здесь они даже в избытке. В общем, не могу сказать, что мне не понравилось, но откровением для меня роман не стал, так что перечитывать не планирую.

Вьетнам! Что вы знаете о Вьетнаме? Крошечное (ну вроде бы) государство в Юго-Восточной Азии (как мне кажется), которое, как правило, известно большинству двумя явлениями – недорогим пляжным отдыхом для тех, кто устал от Таиланда и сказочное Бали и той самой войной, в которой, как мы все вроде бы знаем, «местные пацаны надрали зад американцам». Ну еще, возможно, вне зависимости от вашего места проживания, вы бывали в забегаловках под названиями «Ханой» и «Сайгон», где мимикрирующие киргизы пытаются выдать лапшу с курицей за вьетнамскую национальную кухню. Еще я знаю Хо Ши Мина. Ах да, и как же без крема «Звездочка», которым наши папы-мамы лечили все, начиная от насморка и царапин, заканчивая лихорадкой Западного Нила и бесплодием. Возможно, во Вьетнаме есть еще что-то важное и значимое, например, натуральная косметика или какой-то особенный чай, но мои конкретные знания здесь заканчиваются. Простите меня за мое столь явно выпирающее гелертерство.

Сейчас я попробую немного расширить ваши и мои знания о Вьетнаме и сделаем мы это, разумеется, благодаря искусству – лакмусовой бумажке естества любой нации. В помощь нам одна из главных новинок книжного сезона – роман-лауреат Пулитцеровской премии 2016 года и роман-финалист Фолкнеровской ПЕН премии 2016 года «Сочувствующий» Вьет Тхан Нгуена. Итак, вышеназванного автора достаточно условно можно назвать «вьетнамским» - большую часть своей жизни Нгуен провел в США (и под большей частью жизни я имею ввиду почти 92% его жизни). Ну и что, Халед Хоссейни тоже уже как 40 лет живет в Калифорнии, но лучше афганских писателей за эти годы замечено не было. Примерно такой же персентаж захватывает и сюжет романа – если разобраться, настоящего Вьетнама в «Сочувствующем» мы так толком и не увидим. Но если ты не можешь узнать страну, то ты можешь узнать ее людей. И Вьет Тхан Нгуен создал именно тот образец, который можно помещать в Палату мер и весов – быстрее, чем за эти 400 страниц вы Вьетнам не изучите.

Итак, 1975 год. Тяжелый и мучительный конец Второй Индокитайской войны (воу воу, стоп, это что такое?). Ок, если вы более-менее внимательно читали первый абзац, то вы видели пункт про «ту самую войну». Мы все ее называем Вьетнамской, а собственно то, что мы так называем и про что американцы сняли много хороших антимилитаристских фильмов – это всего лишь восьмилетний отрезок с 1965 по 1973, когда бравые янки, чуть ранее полностью проиграв борьбу с коммунистами на Кубе, решили реабилитироваться в Азии, с помощью Южного Вьетнама и кассетных бомб сея вокруг свободу и равенство. К их удивлению, их встретили не праздничные фейерверки, а ямы с бамбуковыми шипами, которые северовьетнамские партизаны цинично обмазывали собственными фекалиями – при 100% влажности и 35 градусов жары любая инфекция становилась эквивалентна выстрелу из пистолета в лоб. Алегер ком алегер. А потом уже стали то тут то там появляться мирные советские танки, а вьетнамские летчики стали заразительно материться по-русски (кто-то из вас наверняка слышал шутки про бравого летчика Ли Си Цына). Но речь сейчас не об этом.

Так вот, 1975 год. Американцев уже во Вьетнаме почти как два года нет, Советов – вроде как, кхе-кхе, и не было. Гражданская война (которая длилась с конца 50-х) заканчивается падением Сайгона и, по сути, крахом Южного Вьетнама. Именно тут и начинается «Сочувствующий». Простите, что так глубоко вас углубил (и за тавтологию тоже) в перипетии войны, но на мой взгляд, именно это и только это является самым важным для понимания этой книги (вообще, без исторического бэкграунда какие-то вещи могут просто до вас не добраться). Остатки разбитых южан (да и просто всех тех, кто пытался бежать от войны) кое-как выбираются из города. Главный герой (к слову, Вьет Тхан Нгуен все это пережил сам в 4 года), которому предстоит в следующие 400 страниц изрядно порефлексировать, бежит вместе со своим генералом и верным товарищем. Спустя какое-то время он оказывается в США. И там «Сочувствующий» раскрывается во всей красе уже во всех смыслах.

Вьет Тхан Нгуен, на мой взгляд, сделал все возможное и невозможное, чтобы передать этот сложнейший клубок эмоций: здесь и страх перед новой страной, и поствоенная травматика, и опьяняющие возможности капитализма, сам Голливуд, черт возьми. И все это написано очень сочным, но плотным языком, как большое красное яблоко. Я не могу назвать сюжет этого романа очень интересным – по мне, так он лишь дополняет окружающие себя вещи дополнительными красками и сюжетными нюансами. Стройное повествование, выразительный язык, умеренная драматичность – такая лайтовая и приятная янагихара. Но основное – это плотная рефлексия, густо размазанная по жизни и быту героя. А его выбор (понимайте как хотите, у нас тут spoiler free zone), так уж если поразмыслить, это классический de duobus malis minus est semper eligendum. Что бы это не значило.

А теперь самое грустное. Я прошу всех особо впечатлительных идти дальше своей дорогой. Вы же уже поняли, что это правда очень хорошая книга, которую вполне можно почитать этим дождливым февралем. Так вот. Я опять в который раз стою и смотрю на Венеру Милосскую и вижу каменную бабу без рук. Да, это он, вы правильно все поняли. Синдром Пастернака, 4-й задокументированный случай (до этого, кому интересно, были «Американские Боги» Геймана (да простит меня Один), «Светила» Элеанор Каттон (но больше уже ощущается просто как плохая книга) и «Безгрешность» Франзена (я был так психологически травмирован, что завел кота). Для тех, кто впервые встречает этот термин, то не переживайте, у вас такое тоже наверняка было, просто вы не знали, как это называется. Суть Синдрома Пастернака в понимании художественного объекта как нечто выдающегося, но невозможности испытать хоть какие-либо эмоции к нему. По сути, это такой своеобразный антисиндром Стендаля, если вы понимаете, о чем я. Единственный огромный плюс – я наконец-то прочитал кучу всего по истории Вьетнама (да, я играл с вами в первом абзаце) и стал еще чуточку образованнее. Энтелект давай дави!

Но да, ребята, «Сочувствующий» для меня как-то начался, вызвал относительно приятные эмоции, спору нет, и закончился. Нет, поймите правильно, это правда хорошая книга, там прям некоторые речевые обороты чудо как хороши. Она написана хорошо, переведена хорошо. И все равно не Куинджи, а пьяный диджей. Ну я правда не знаю, как это работает. Я, конечно, того еще о себе мнения (ТОГО еще мнения, если вы не поняли), но тем, кто дочитал досюда.. Ребята, столько хороших книг. Ну не говорите мне, что вы прочитали всего Генассия, Макьюэна, Лешку Сальникова. Эти ребята разожгут костры в вашем сердце в любую погоду. Да так, что еще тушить придется. А Вьетнам подождет.

Ваш СоффееТ

Японская литература для меня - это всегда область загадочная, непредсказуемая. Кобо Абэ для меня автор новый, о "Женщине в песках" я тоже ничего не слышала.

В этом романе главное не сюжет - событий тут практически нет. Не заблуждайтесь и насчет персонажей: главный герой романа - не мужчина и не женщина. Это песок. Поэтому герои - это образы, в которых запечатлены актуальные на момент написания (1962 год) проблемы японского общества. А именно: проблема Востока и Запада, положение женщины в японском обществе и гендерная проблематика. Мужчина и женщина - образы, противопоставленные друг друга. Мужчина больше живет по "западным" законам: в его миропонимании на первом месте - человек, эго, его собственные интересы и цели. За образом женщины - традиция восточная: главное - сообщество, коллективное, высшая ценность - семья и следование ее интересам. С песком, думаю, все понятно, он - символ разрушения, смерти, отголосок Второй мировой войны. Но есть в романе и живительное начало - вода. Так о чем же в конце концов этот роман? Я думаю, Кобо Абэ попытался показать нам общество, потерявшее ориентиры, жаждущее свободы, но пока не понимающее, на каких основаниях ее найти.

Роман оставил смешанные впечатления. Понравилось то, как автор нагнетает настроение: подозрительность, практически параноидальность, граничат со скукой, надеждой и гневом. Размышления мужчины, его диалоги с женщиной - рефлексия поколения, пережившего войну. Тон изложения прост и суховат, но притчевость всего происходящего завораживает. Мне было любопытно, к какой развязке придут события, но при этом все же склоняюсь к мысли, что этот роман - абсолютно не мое.

Довольно необычная для меня книга, в которой в основу положена книга. Вокруг неё и её автора разворачивается сюжет.

Вроде как роман о взрослении мальчика и превращения его в мужчину, но эта часть книги не впечатляет, не увидел я тут взросления. Мальчик, который нашел книгу, Даниэль. Он будет, взрослея, стараться узнать историю писателя Хулиана Каракса, который написал роман «Тень ветра». Именно эту книгу нашел Даниэль. По мере продвижения в поисках писателя, нам будет постепенно раскрывается и вторая история, уже Каракса.

Временами книга даже немного пугает. Тут есть сатана или дьявол, который охотится за книгой, дом с привидениями и другие страшилки.

Тут есть и малозаметный герой по имени Буэндиа, как в книге «Сто лет одиночества» Габриэль Гарсиа Маркес . Тут схожий испанский колорит, который угадывается в этих двух книгах, а также в романе «Дом на краю ночи» Кэтрин Бэннер .

Я видел отзывы людей, говоривших, что эта книга очень хороша, для кого-то она даже возможно будет лучшей книгой года. Меня она почему-то не захватила. Почему-то она мне не показалась выдающейся. В книге есть интересные моменты, какие-то находки, но вот не тронула она меня.

Это была моя первая книга Яхиной. Так вышло, что "Зулейха" прошла мимо меня.
Но у "Дети мои" оценки не хуже, отзывы - один краше другого, и я села читать.

История крутится вокруг советских немцев, проживающих в Поволжье, и, в частности, Якоба Баха, местного учителя. Жизнь Баха не назвать яркой, живет он год из года по одному заведенному сценарию - дом, работа, Волга, дом.
Перемены в его жизнь приходят с обретением любви - будут жена, дочь и много чего еще. Но если вдуматься, много ли?
Беда Баха в том, что нет в нем искры, нет тяги к жизни, а есть лишь страх, которым он и живет. Он апатичен, невнятен, неинтересен. И этими же эпитетами можно описать стиль повествования книги.

Начну, пожалуй, с плюсов книги. Самый главный - это слог автора. Он тягуч, ненавязчив и, в основном, легок. Это главный плюс и ... единственный.
Минусов же оказалось много. Книга неинтересная, герои, в основном, раздражающие, сюжет вялый, "воды" много, налет мистицизма в книге абсолютно не к месту.

Так о чем же книга? Она обо всем - о Волге, о советских немцах, о тяжелых годах "строительства" СССР, о душах простых людей, о страхе, о проблеме "отцов и детей", о поиске себя и смысла жизни. Книга обо всем. И ни о чем...

Ни одна из тем в итоге не была раскрыта, их просто покидали все в кучу и все. Ни один герой не изменился в процессе, никаких интересных поворотов сюжета не было. Я надеялась на грандиозный финал, раз уж на протяжении всего повествования книга была пустая, но и его не оказалось.
Бах, как главный герой, своей апатичностью и всепокорностью по началу интриговал, но когда пришло понимание, что он не меняется и, похоже, не изменится совсем, и эта искорка интересна пропала.

В итоге я не поставила книге самую низкую оценку только за пару хороших моментов, от которых у меня защемило сердце.
Возможно, виной всему мои завышенные ожидания. Возможно.
Однако, в итоге - это мое личное книжное разочарование года. Увы.

Гузель, ты была так откровенна со мной (можно благодаря этому перейти сразу на «ты»?). Ты открыла мне души немцев, открывших свои души Екатерине, открывшей свою душу немцам и давшая им кров и мирное небо над головой. До начала ХХ века…

Через скромное, но сильное волей мнение ассимилировавшегося немца Якоба Баха, Гузель показала нам жизнь отдаленной колонии на берегу Величественной Волги конца ХIХ – начала ХХ века. Живите и здравствуйте под мирным небом Руси, дети мои, дорогие немцы, и не знайте бед, говорила Екатерина. Не ведая о свержении царской власти, рождении Гитлера, возникновении колхозов, войнах…

Вместе с Бахом мы прогуливаемся рядом с тонкой гранью мистицизма, не пересекая её. Прямо трепетно как-то было: сказки Баха, воплощавшиеся в реальность, обстоятельства встречи с женой. Все реальное, невероятно трепетное и, одновременно, пропитанное необъяснимым иррационализмом. Постоянно мучил вопрос, бывают ли такие мужчины на самом деле? Хорош он или плох? Всего себя отдавал или не давал ничего? Очень странный, но невероятно располагающий к себе персонаж. Обнять и не отпускать.

А как Гузель описывает русскую природу! Как животрепещуще она рассказала о собственной, не зависящей от людей, жизни королевы-Волги! Река, как отдельный герой, мерзнет, бурлит, колышется, не шелохнется. Не забрасывайте меня ничем блюстители неприкосновенности русской классики, но Яхина описывает глубину и размах русской природы с невероятным превосходством!

Изголодавшимся по проникновенной, изумительной, современной литературе душам мои самые искренние рекомендации!

Очень необычная книга в процессе чтения которой постоянно задаешься вопросом: "Что происходит? Кто все эти люди?".

История начинается с того, что учителю биологии (кентавр Хирон, сын Кроноса и Филиры), во время урока в ногу вонзилась стрела. Потом долго, но очень интересно описывается путь героя за средством избавления от боли и процесс возвращения обратно. Пока пытаешься понять, что происходит, мозг начинает самостоятельно генерировать идеи. К примеру, я сразу представила несчастного мужчину, который работает учителем и вынужден терпеть издевки детей. Он привык жить не для себя, а для других, ему ничего не жалко. Он видит, что мир вокруг него разваливается на части, ему многое не нравится, но он бессилен перед вселенной и знает, что обречен. В книге то и дело появляются новые персонажи: то Вера, которая на самом деле Венера, то ее отец – директор школы Зиммерман (Зевс), позже - ученики Ясон, Ахилл, сын (Прометей) и др. Но это только начало! Дальше все еще интереснее... Хотя нет, спойлеров не будет.

Диалоги, монологи и действия, - все это кажется абсолютно несовместимым и одновременно безумно логичным. Острый сюжет не дает расслабиться, а в каждой главе можно найти что-то мудрое и философское.

Книга так необычно написана, что все описанное в ней кажется реальным (наверно, в первую очередь, это из-за хаоса), но, честно сказать, одновременно с этим все написанное может показаться полным бредом.

Апдайк сделал гениальную вещь: он превратил обыкновенную историю в мифологическую и привлек внимание читателей к огромному количеству скрытых и явных проблем. Поэтому перед тем как начать читать будьте готовы к тому, что это достаточно тяжелая книга, которая, несмотря на некую абсурдность, обязательно проникнет в глубины вашего сознания (даже если вы не до конца ее поймете).

...история этой семьи – сцепление неизбежных повторов, кружение колеса, которому вовеки б не остановиться, если бы не подгнивала ось, все быстрее, все неизбежнее.

В этой книге я прочитала первые и последние 50 страниц, середину оказалось легче прослушать в аудио формате. Мне понравился слог автора, да и сюжет интересный. Этот семейный замкнутый круг, длинною в 100 лет, из грехов, ошибок, и одиночества, приправленный чудесами - просто потрясающий в своем безумии. Единственный минус - имена героев. Как судьба потомков повторяла судьбу предков, так одни и те же имена повторялись из поколения в поколение в семье Буэндиа. В середине я уже бросила попытки понять о каких Аурелиано и Аркадио идет речь и просто наслаждалась книгой.

До этой книги я никогда не слышала о Николь Краусс. До этой книги я никогда не читала ни одной рецензии на "Хроники любви". Они свалились на меня внезапно. Они нашлись в аудиоформате. Они были загружены в плеер. Они покорили меня, потрясли, взорвали, очаровали.

Старый еврей Лео Гурски живет в Нью-Йорке. Он - выходец из Польши. И сбежал он оттуда после войны. Всю войну прятался в лесу, выживал, как мог. Лео Гурски знает одно - оставаться живым может только тот, на кого обращают внимание, кого замечают. Поэтому он ведет себя крайне эксцентрично. А, может, и не поэтому. Лео Гурски вообще человек странный. Он, например, умудрился прожить всю жизнь, любя одну-единственную женщину. И женщина эта - не богиня, не невообразимая красавица, не самая благородная и честная женщина в мире. У нее есть всего одна отличительная черта, выделяющая ее из десятков, сотен, тысяч, миллионов, миллиардов других женщин - ее своей сумасшедшей, невыносимой, невообразимой, неповторимой любовью любит неприметный слесарь Лео Гурски. И эта любовь так сильна и всепоглощающа, что посылает в мир свои импульсы, не давая скрыть себя или извратить. Потому даже тот, кто ворует саму эту любовь, не решается украсть ее имя.

14-летняя девочка Альма живет в Нью-Йорке. Она - результат смешения многих наций, но все же, сколько бы не называла себя американкой, она еврейка. Альма - необычная девочка. У нее мало друзей. Ее интересы не схожи с тем, к чему питают склонность ее сверстники. Альма в раннем детстве потеряла отца, и это очень сильно отразилось на ее восприятии мира. С другой стороны, она все же отца помнит, а вот ее брат Птица - практически нет. Одна из целей Альмы - найти для мамы нового спутника жизни, ведь та так горюет по покойному отцу, что почти превратилась в новый биологический вид, способный питаться только водой и воздухом. И когда маме заказывает перевод малоизвестной книги "Хроники любви" загадочный богатый джентльмен, Альма решает поспособствовать возникновению между взрослыми любви.

У Лео Гурски, кроме его любви к девочке-ровеснице, успевшей вырасти, повзрослеть и состариться, а потом даже умереть, есть еще одна тайна - любовь к сыну. Его сын - знаменитый писатель. Скорее всего, он унаследовал свой талант именно от отца. Но они не знакомы. Вернее Лео знает своего сына, следит за его жизнью, радуется его успехам, а вот тот считает папой другого человека. Мечта Лео - чтобы сын узнал, что они одной крови. Но он не решается вмешиваться в его жизнь, рушить ее. Он ждет, что их вместе сведет случай, что он подскажет сыну правду. Но ожидание заканчивается самым страшным - мечта превращается в неосуществимую.

И девочке Альме, названной в честь той девочки, которую когда-то так любил Лео Гурски, придется повернуть время вспять, чтобы старый Лео Гурски закончил свои дни с осознанием того, что он не зря прожил свою жизнь.

Потрясающе пронзительная книга, увлекающая и влюбляющая. Чтение ее сродни с чтением старых писем, написанных людьми, которых давно нет на свете. Никому неизвестных людей, чья жизнь, возможно, была насыщеннее жизней знаменитостей, потому что все, что в ней было, было не на публику и не понарошку, а до крови и до мяса. Браво, Николь Краусс!

Война поглощает людей. Факт известный. Перемелет, перетрет, развеет. Но всех поглотить ей не суждено. У войны начало и конец в одном и том же, в доме человеческом. Из него человек на войну уходит, в этот самый дом вернется его похоронка.

"Дом без хозяина" - роман о тех, кто в этом самом доме остался; он о тех, кому удалось в этот самый дом вернуться; и он, конечно же, о тех, кто никогда не вернется в этот самый дом, лишив его хозяина, а значит, фундамента, корней, силы. Герои романа, а их в нем сразу несколько, это мальчишки, которые родились в годы войны, чьих отцов им самими не суждено увидеть; это их матери, проводившие молодых, полных жизни мужей на войну, а назад получившие горстку сухих слов о долге и смерти... Да, конечно же, есть еще все остальные, молодые и старые, благовоспитанные и не добродетельные, все они пытаются вернуться к жизни. Удивительно, какими все они, по сути, оказываются потерянными, оставленными, брошенными, разучившимися жить и чувствовать полной грудью. Даже те, кто еще вообще не успел этому научиться, мальчишки, чьи отцы в возрасте чуть старше их нынешнего участвуют в их воспитании со старой фотокарточки на стене.

Хорошая книга. В ней нет той мощи, что во многих книгах о войне и подвигах послевоенного быта, нет очевидного горя и грусти. Она берет иным. Не давя на эмоции, не запрягая "коней" высоких стремлений, она повествует нам о незримом, незаметном. О том, каково тем, что выжил. Каково это возвращаться к обычной жизни?! Выращивать шампиньоны в бывших узилищах?! Каково любить мужчин, которые уже никогда так не улыбнутся, как тот, первый, чей сын смотрит на тебя каждый день отцовскими глазами?!

Чаще всего автор дает слово мальчишкам, двум друзьям. Они из разных миров, хотя оба из категории "он потерял отца на войне". Один едва сводит концы с концами, второй яро ненавидит мясо с кровью и мечтает просто о жареной картошке. Им всего-то по 10 лет. Их картина мира, с одной стороны, очень проста, а с другой, именно она наиболее объективна. Нет там ни надуманности, ни ухода от себя. Пока не научились. Автор дает нам почувствовать все: услышать шорохи и звуки, ощутить вкусы и запахи, почувствовать качество населяющих жизнь предметов. Мы, читатели, мы те самые дети, ведь это мы не были там и ничего доподлинно не знаем. Мы должны все осязать, чтобы понять. И, вероятно, все равно не поймем, зато почувствуем. Этот роман побывает на кончике каждого нашего нерва.

Хранители
Есть в невидимых фантазийных мирах такая страна Хоббитания – там живут хоббиты, человеко-кролики (homo+rabbit), милые существа, милые и мирные. Хоббитания – удачно названо, это же так рифмуется с Британия. А жизнь хоббитов так похожа на Старую Добрую Англию. Такая же уютная, с садиком, с чаепитиями, с пересудами. В начале книги, в описании Хоббитании, такой знакомый английский юмор и подтрунивание, это напоминает немножко кое-что из Диккенса или Джейн Остин.

И так не хочется, так невозможно оставить этот уютный родной мирок, с гостями, празднованиями, посиделками, садиком, любимым распорядком дня, с пересудами и сплетнями и – вдруг отправиться в путь, в неизвестность, куда глаза глядят. А молодому, совсем обычному хоббиту Фродо – приходится. С важной миссией. Спасти мир от Зла. С тягостной ношей – кольцом власти. Конечно, будут долгие сборы. И долгое прощание. Сомнения и думы. И как здорово, и как важно, что с тобой идут друзья.

Главная тема трилогии, как мне кажется – это тема власти. Самое сильное искушение – это искушение властью. Ведь так непреодолимо заманчиво воспользоваться властью, которая сама упала тебе в руки, чтобы всё шло, как ты пожелаешь, чтобы все служили тебе, никто не противился и не перечил. Ведь каждый думает, что он-то использует кольцо власти во благо, лучше всего сумеет распорядиться его силой. И Фродо приходится бороться не только с врагами и внешними напастями, но и с самим собой. Кольцо власти – тяжкая ноша и влечёт к себе неумолимо.

Первая часть трилогии – это роуд-стори. Путешествие за тридевять земель по неизведанным землям. Разные диковины и напасти можно встретить. Зловещий Вековечный Лес. Полчища орков и битвы с ними. Мория – древняя страна пещер, где трудились гномы, и где хранится память о первопроходцах и безымянных героях. И вот – наконец, границы Мордора, где рождено кольцо власти и где оно должно и сгинуть.

Две твердыни
Самая динамичная часть трилогии, где разворачивается борьба с вековечным Злом, с Чёрным Властителем Сауроном и его служителями.

Ещё ярче иллюстрируется тема власти. Редко кому удаётся побороть искушение властью. Его могут не преодолеть даже маги самого высшего уровня – Саруман, например, или самые честные, самые отважные воины, такие, как Боромир. Саруман – пример того, как постепенно перерождается человек под искушением власти, как незаметно начинает служить злу, пребывая в иллюзии, что действует по своей воле и замыслу. На примере Сарумана показано, как зло может рядиться в разные привлекательные одежды, как может очаровывать, исподволь подавлять, подчинять, опутывать лживыми медовыми речами, подменяя твои цели, твои мысли, твои намерения. Зло может быть обаятельным, тогда его непросто распознать. Когда оно открыто отвратительно, оно сразу же отторгает, но когда оно прикрыто красивыми и блескучими фразами, то совсем непросто человеку распознать, где истина, а где ложь и сделать правильный выбор. И с каждым шагом приходится делать свой выбор Фродо и его друзьям.

В этой части тоже достаточно ярких сцен и ярких образов. Самые классные образы – это онты, так называемые древопасы, которые, к сожалению, неумолимо стремятся к вырождению, так как нет онтиц, пропали онтицы. Или вот гворны. Гворны – это одеревеневшие онты, уснувшие, неподвижные. Но что за страшная сила поднимется, если гворны придут в движение. Шагающий Лес – бунтующая страшная сила.

Исчезающий лес, дым, чад, смрад, голые пространства, несметные полчища орков, горы мусора – всё это складывается в общую картину поруганной природы, гибели прекрасного, гибели жизни.

Возвращенье государя
Финальная часть, в которой Зло как бы повержено. Рухнули злые чары, рухнули чёрные бастионы, рассеялся дым и смрад, Чёрный властелин со своим чёрным колдовством провалился в преисподнюю. Хотя не всё так благостно. Зло расползлось по Средиземью и доползло и до Хоббитании. Маленький незлобивый робкий народец покорён и угнетён, их земля и дома осквернены. И не чародейством, а своими силами пришлось изгонять зло и поднимать народец на сопротивление.

Что смутило во всей этой истории – Фродо при всём его упорстве и терпении, преодолении лишений и стремлении выполнить свой долг, всё-таки не смог побороть искушения кольца власти. История Фродо как бы подводит к выводу - все, кто был облечён властью, так или иначе оказываются ею повреждёнными, и тем сильнее, чем дольше она длилась, чем дольше висела эта обуза. И, что важно, – кольцо власти уничтожено не волей Фродо, оно сгинуло почти что случайно. Так что же, по Толкиену, выходит, кто победит - добро или зло – это дело случая?

P.S. В этой эпопее у Толкиена есть такая фраза - " Кто за меч не берётся, тот от меча и погибнет". Сравните с русским - Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет.

На первый взгляд книга повествует о простом школьном учителе. На самом же деле уловила в ней тоску по идеальному учителю. Такому, каким был кентавр Хирон. Главный герой Джордж Колдуэлл преподает в школе естествознание. Но как! Настолько интересно описано, что хотелось поприсутствовать на уроке. Наверняка так проще запоминать и геологические эры, и появление флоры и фауны, и звезды, и все-все, что связано с историей Земли. Просто мастер! А еще он очень добрый человек. Вот о чем бы ему не приходилось говорить, он сразу же подчеркивает лучшее, более интересное, успешное. Мало кто умеет так вдохновить. Ну и что из того, что команда по плаванию, которую он тренирует проиграла. Но он то нашел для каждого теплое слово. После этого хочется верить, что победу можно завоевать. Трудом, упорством, но она возможна. Просто другая команда имела лучшие возможности для тренировок. Так и мы в следующий раз должны к этому стремиться. Вот это и есть УЧИТЕЛЬ!

Даже его мнимое заболевание  подчеркивало насколько он тонок и чувствителен. Поразительно. Старается все завершить, чтобы после него не пришлось никому мучиться и разгребать недоделки.

Апдайка читала впервые. Слог оказался достойным. А вот предложения выше всяких похвал. Люблю такие сложносочиненные, разнообразные, красивые. Читаешь и видишь перед собой снежную дорогу или деревья. Понравилось.

Знакомство с автором продолжу

Для Долгой прогулки

Волосы у него были еще густые, едва тронутые сединой. Ты пойми, для меня ведь он никогда не менялся. Да и в самом деле он выглядел моложе своих лет. Когда он повернулся ко мне, лицо у него было как у плутоватого уличного сорванца, повзрослевшего прежде времени.

Книгу читала долго. Попытаюсь разобраться в причинах. Почему разобраться? Потому что вот так просто не смогу сказать, что же было не так с романом Никоса Казандзакиса. Язык повествования не раздражал, сверяла два разных перевода - оба внятны. Для сравнения:
"У каждого человека своя доля, как и у каждого дерева. Ты еще не бранил смоковницу за то, что на ней не растут черешни? Так что помолчи лучше!" - фраза в переводе Олега Павловича Цыбенко;
"Человек, знай это, похож на дерево. Ссорился ли ты когда-нибудь с инжирным деревом из-за того, что оно не родит вишен? Ну, так замолчи же!" - переводчик не указан.
Писатель поднимает интересную тему (жаль, вскользь) - место человека в этом мире, его долг перед народом, родиной. Главный герой, который только и может, что "грызть бумагу и мараться чернилами", напичкан идеями социализма, мечтает о всемирном равенстве. Но он ещё не определился со своим призванием, о чём свидетельствует постоянная неуверенность, пассивные действия (хозяин чаще подчиняется советам Зорбы, чем сам строит планы), размышления над рукописью "Будда" и письмами друзей. Письма как раз подтверждают колебания и нерешительность рассказчика в то время, когда другие представители греческой молодёжи нашли своё место в жизни. Один из них уехал на Кавказ, где, рискуя жизнью, пытается спасти "несколько тысяч душ людей своей нации, которым грозит опасность". Другой одноклассник пишет из Африки (с горы близ Танганьики), где вполне счастлив вдали от соплеменников, встречи с которыми вызывают только возмущение: "Даже сюда вы, греки, – пропадите вы пропадом! – привезли свою проказу – гадкие партийные склоки, которые и губят ромея"...
Если пересказать своими словами сюжет, то он покажется вполне интересным, а обстановка, атмосфера выглядят ярко и колоритно - еда, праздники, танцы, драмы... Грубые невежественные обычаи иногда шокировали. Описание монастырской жизни, убийство вдовы, смерть мадам Гортензии с последующим растаскиваем имущества и поминками-плясками поражали бесчеловечностью с примесью абсурда.
Есть в книге философская идея. Источники уверяют, что роман автобиографичен. Однажды Никос Казандзакис взял в аренду лигнитовую шахту, а в управляющие нанял некоего Георгия Зорбу, ставшего прототипом героя романа.
Сюжет книги теряется на фоне бесконечных рассуждений и воспоминаний Зорбы. Лирического героя очаровала старая как мир философия грека, которого он признал своим гуру. Чем плохо просто жить и радоваться жизни? Такой взгляд не раздражал меня, а вот облечение идеи в слова происходило с излишней навязчивостью. "Основные потребности обычного мужчины - пища, выпивка, женщина, танец" - может ли задеть подобное высказывание? Вряд ли. А если повторять это по нескольку раз на дню, как это делал Зорба? А если с подробными женскими характеристиками? Например, такими:
➤В конце концов, она - женщина, разве не так? Слабый пол, плакса. Хорошо, что я остался, чтоб её утешить.
➤Можно бесконечно болтать не только о женщинах, будь они прокляты, но и про жратву тоже.
➤Чего ещё ждать от женщин? Они готовы заиметь ребёнка от первого встречного. А чего ожидать от мужчины? Они попадают в расставленные сети. Запомни это, хозяин!
➤Сначала те плакали, шлю-хи, царапались, но постепенно затихали, закрывали глаза и визжали от удовольствия. Женщины, право…
➤Это же женщина (мы говорили об этом), а значит - создание, которое вечно жалуется.
➤Всё, что есть в этом мире хорошего, - это выдумки дьявола: красивые женщины, весна, жареный поросёнок, вино.
И так далее, и так далее, и так далее...

И в заключение история создания женщины от Зорбы, полученная в качестве напутствия от деда.

Люблю я произведения японских авторов, в их текстах много драматургии и философии, восточной идеологии и культуры; строки произведений погружают тебя с головой в размышления. После прочтения такой литературы, в голове возникает множество вопросов, которые дают пищу для размышлений. Порою ты не находишь ответы на эти вопросы, но по истечении времени, тебе приятно возвращаться к ним, вспоминать слова героя и его поступки и находить те или иные решения.

"Женщина в песках" - это произведение, написанное о повседневности нашего бытия, о том, как у каждого человека есть время,и оно словно песок в песочных часах, без всяких исключений, одинаково для всех, отчитывает жизнь.

Мужчина, обыкновенный учитель, который увлекается энтомологией, и по долгу своих научных изысканий отправляется в путь, чтобы изучить некий интересный ему вид насекомых. А попадает в деревню, которая находится на морском побережье. Эту деревню засыпает песком и их дома все глубже и глубже погружаются в песчаные ямы. Жители должны ежедневно выгребать этот песок, чтобы не быть заживо похороненным под ним. И вот, оставшись на одну ночь в таком доме у незнакомой женщины, нашего героя обманом завлекают в одну такую яму и пожизненно обрекают на отгребание песка. Пытаясь выбраться из нее, он меняется сам и меняет свои мысли о смысле жизни, о женщине рядом, о своем предназначении. Мы наблюдаем, как развиваются отношения героев от ненависти к смирению и принятию. Эта история рассказывает нам о том, как быт засасывает нас в повседневность и превращает нас в своего раба.

Мир вам, дорогие гости нашего города!
Хочу сразу предупредить, что Александрия подобна маковому полю и на многих наводит дремоту. Я не обижусь, если вы уснёте во время экскурсии, только не отставайте от автобуса.
На берегу Средиземного вместилища слёз египетского народа раскинулся, подобно вожделевшему порока стареющему торговцу, город жаркой страсти и негасимой любви, и это - Александрия!
Город был основан в IV веке Александром Македонским, его силуэт, незримым обелиском возвышается над местом дум Кавафиса, чьи строки известны каждому образованному человеку.
А вот и самая посещаемая достопримечательность города: бордель на углу улицы Фатих-Аль-Баб.
Нет, во время экскурсии нельзя выходить из автобуса, всё необходимое есть внутри!
Так, о чём это я? Ах да, напротив вышеобозначенного приюта для одиноких душ и неудовлетворённых чресел, раскинулся парк культуры и отдыха - пара скамеек и запорошенные крупицами песка дорожки. Критический взгляд сразу уцепится за неоднородность рельефа, а это постарался хамсин, который гоняет песчинки, беря пример со всемогущего времени, продувающего наши жизни мириадами секунд и строящего из них недолговечные песочные замки. Хр-рр. Ой! Что это я, извиняюсь.
...И когда он встретил Жюстин, всё изменилось. Да, вы же не знаете Жюстин, сейчас проедем бордель малолеток и расскажу о ней.
Жюстин хотят все, начиная от одетого в галабеах бедняка и кончая баловнем судьбы в шёлковом костюме, одинокие художницы и те хотят Жюстин. Она ищет то, что нельзя найти и узрев зачатки объекта поиска в субъекте мужского пола, склоняет его к коитусу.
Мы проезжаем самый красивый жилой дом в районе Рас-эль-Тин. Принадлежит он банкиру по имени Нессим, именно его жена столь сластолюбива, и подобна подросшей Лолите, если вы знакомы со столпом патетической литературы, написанном на языке Шекспира, изданном на родине Гюго и переведённым Набоковым на родной язык автора "Войны и мира".
Поговаривают, что Жюстин увлеклась Дарли - молодым писателем из Туманного Альбиона. Также я слышал от местного парикмахера Мнемджяна, что у mari complaisant, то бишь Нессима зреет план мести. В коем слилась вся та экзистенциальная злоба на всех любовников жены, апогеем которой стал Дарли.
Секс с Жюстин, вот чего хотят все. И интриган Помбаль, и кабаллист Бальтазар, и писатель-иронист Персуорден и многие другие, даже те, кто не страдает гетеросексуальными наклонностями, и те хотят Жюстин.
Падающей звездой пронеслась на небосклоне Александрии Мелисса, но Дарли не успел загадать желание и она погасла.
Главным событием в городе писателей и проституток является охота на уток. Все влиятельные мужи и не только, приглашаются на Мареотис, который растёкся всевидящим оком на изборождённом морщинами лице Александрии. Но чтобы посетить этот акт умерщвления пернатых, вы должны добиться определённой известности в кругах элиты древнего города. А коль вы не относитесь к истеблишменту Александрии, то и читайте об этом в Аль-Ахраме, взявшем название единственного из семи чудес света, которое дошло до нашего времени. Таким образом оно намекает на свою нерушимость и на достоверность публикуемой информации, которая складывается из единиц письма в исполинскую пирамиду новостей.
Да, секс с Жюстин - это нечто, уж поверьте, мне полгорода об этом рассказывало и каждый по своему.
Ну вот мы и приехали, просыпайтесь!!!!! Да просыпайтесь же!!! Вот ваша гостиница, бордель за углом, парикмахерская Мнемджяна в соседнем квартале. На этом наша сегодняшняя экскурсия окончена.

Наконец после невероятных усилий грязь издала протяжный громкий вздох, Ларри выскочил на поверхность, и мы подтащили его к берегу. Весь покрытый черной вонючей слякостью, он был похож на шоколадного солдатика у доменной печи и таял прямо у нас на глазах.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Марго. Ларри яростно посмотрел на нее.
— Великолепно, — ответил он саркастически. — Просто великолепно. Никогда еще не испытывал такого удовольствия. Не говоря уже о том, что я схватил небольшое воспаленьице легких, радикулит и оставил там, в глубинах, один свой башмак, я еще замечательно провел время.

Внимание! Вот облик и речь гения.
Да-да. Когда youkka предложила мне на флэшмоб ещё 2010 года «Жюстин», мне было любопытно лишь одно. Что же умудрился написать этот маленький надутый паренёк, окружённый экспонатами творческой кунсткамеры, поминутно кусаемый скорпионами, атакуемый морскими чайками и отравляемый миазмами дохлой летучей мыши? Что вообще можно породить в такой обстановочке?
А вот что.

Шесть часов. Суета фигур, одетых в белое, у выходов вокзала. Магазины на рю де Сёр наполняются и пустеют, как легкие. Косые бледные лучи послеполуденного солнца скрадывают длинные изгибы Эспланады, и ослепленные голуби, как взметенные ветром смерчики резаной бумаги, карабкаются выше минаретов, чтобы зачерпнуть, поймать крыльями последние лучи убывающего света… Нет часа тяжелее в Александрии — и вот с балкона я внезапно выхватил взглядом ее, не торопясь бредущую в белых сандалиях в центр, все еще полусонную. Жюстин! Город на секунду разглаживает морщины, как старая черепаха, и заглядывает ей в лицо. На минуту он сбрасывает с себя заскорузлые лохмотья плоти, пока из безымянного переулка за скотобойней ползет гнусавая синусоида дамасской любовной песни — резкие четверть тона; словно нёбо разламывают в порошок.

Фридрих Шиллер в минуты скуки развлекался тем, что приготовлял перенасыщенный соляной раствор и затем бросал в него по крупице соли. В определённый момент начинается бурная и очень захватывающая кристаллизация. Не было-не было порядка, и внезапно он есть. Я бросала в «Жюстин» своё внимание крупинка за крупинкой, ждала, когда же чаша слоистого, жаркого, обжигающе солёного питья сама собой упорядочится в кубики хрустальной соли…
А началось всё с тривиального любовного треугольника… то есть четырёхугольника, Жюстин ведь замужем… то есть чёрт-те-сколькоугольника, потому что меховщик подарил Мелиссе кольца… Стоп. Началось всё с тривиальнейшей из тривиальных потребностей школьного учителя Дарлея, возомнившего себя писателем, - пережить великую любовь и описать её в великом романе. Ну-ну, сказал Господь и расположил по-своему.
Дарлей рассказывает буквально обо всём: о блеске лезвий, которыми рубят живого верблюда, неудачно упавшего в переулке, о том, что надо сказать джиннам, чтобы они не утащили тебя в унитаз, о тонких различиях запаха дешёвых проституток и запаха проституток дорогих, о сходстве бакланов над рыбой и эстетов в антикварной лавке, о своём городе, похожем на смерть, о нюансах и лессировках пресловутой великой любви к Жюстин… Умалчивает об одном. Кто такая Жюстин? Рисовальщица злых карикатур на самоё себя, как считал её первый муж? Великая личность, до отказа вложившаяся в неблагодарнейшее из дел – чувство (так полагает муж второй)? Согласно мнению действительно великого писателя, но большого поганца Персуордена: невротичка, сочинившая себе невроз, дабы отличаться от других? Орудие пыток? Вечная женственность? Или, цитируя саму Жюстин: претенциозная, нудная, истеричная еврейка? Нас столько, сколькими глазами нас видят, сколькими ушами нас слышат, сколькими руками нас касаются. То есть – нас нет как таковых. Мы любим. Но любим то, что существует, или то, что сами выдумали? От одиночества, от безысходности, от желания стать гениальным… Любим?

Дорогая youkka , лучше поздно, чем никогда. Спасибо за целый мир, который вы мне подарили своим советом. Мир, в котором всё, от гностического богословия до гонореи, от грозы на горизонте до золотых зубов отрезанной головы, заслужило самого скрупулёзного и стилистически точного описания. Мир Лоренса Даррелла.

Знаете, именно с творчества этого автора, а точнее, с этой книги появилась моя любовь к фэнтези.

Первый раз я прочитала это культовое произведение в 15 лет, то есть «пытыпытнадцать лет назад».

И я до сих пор помню все свои эмоции... а чтобы они не забылись, я периодически перечитываю книгу... Или пересматриваю фильм. Кстати и то и то очень нежно люблю!

Ведь и там и там есть просто невероятные и потрясающие воображение локации (мои любимые это эльфийские леса и шерсти земли)... Это же какой фантазией и воображением надо обладать, чтобы такое придумать, а потом и описать... до мурашек...

А цитаты? Какие тут цитаты (и в фильме тоже)...

Неудивительно, что Гендальф -мудрейший из мудрецов!

Вы только вдумайтесь...

«Даже самый маленький человек способен изменить ход будущего.»

«Прямой путь не всегда самый короткий.»

«— Хотелось бы мне, чтобы это случилось в другое время — не в мое.
— И мне бы тоже, да и всем, кто дожил до таких времен. Но выбирать не дано. Мы можем только решить, как распорядиться своим временем, которое нам отдано»

«Зеркало показывает многое: что было, что будет, и то, чему ещё не дано свершиться.»

И многие цитаты актуальны и по сей день... главное правильно их услышать и понять...

Книгу к прочтению рекомендую на все 250 %