Рецензии на книги издательства «Наследие»

Письма — интимная переписка двух душ.
Записные книжки — интимнейшая переписка человека со своей душой. Почти лермонтовское: и звезда, с звездою говорит..
Я иногда пишу письма людям, которых уже нет: Платонову, Цветаевой, Перси Шелли.
Сплю с письмами любимой моей, с которой расстался.
Часто, я пишу ей нежнейшие письма, больше похожие на записные книжки души, и не отправляю.
Тоже, сплю с ними, или принимаю с ними пенную ванну.
Письмо лежит на груди, намокает синевой: сердце плачет чернилами. Чернильное сердце. Чернильная тоска по любимой..

И всё же, записные книжки, это чуточку иное. Тут такая предельная интимность.
Словно запястье истекает кровью, тоской о самом главном, и нечем остановить кровь, нет бинта.
И тут появляется смуглый ангел, и кротко протягивает сияющее крыло, и ты им зажимаешь запястье..
Давно я искал полное собрание записных книжек Платонова.
Мечтая о них, я думал порой: вот настанет конец света.
Огромная планета приблизится к земле. Листва на деревьях и письма влюблённых, будут источать голубоватое сияние.
Люди станут полупрозрачны и можно будет в их груди увидеть сокровенные мысли, тайные грехи, муки любви, преступления перед любовью.
Всё это будет зримо в округлом сиянии, словно луны крыльев взошли над плечами людей.
Люди будут стыдиться себя, в ужасе скрываться в лесах. Улицы опустеют.
По ним будут ходить одинокие животные, дети и немногочисленные, печальные взрослые, влюблённые, поэты и сумасшедшие.
Словно мир кончился и заселился вновь, но уже ангелами: похоже на ненаписанный и прекрасный рассказ Платонова.
Мне часто снятся такие сны..

Так вот, я часто мечтаю. Подойду к вечернем окну: ребёнок идёт. За ним кротко идёт дворняжка. Никого нет.
Фонари богу молятся. Звёзды зажёг Маяковский. Красота..
Ну, думаю, началось.. конец света.
Иду на кухню и завариваю черничный чай.
Что ещё делать то в конце света? Друзей нет. Любимой нет..
И вот в такие моменты, я до мурашек на сердце представляю, как сяду у окошка, с черничным чаем, ласково улыбнусь сияющим деревьям и огромной планете, приблизившейся к земле и.. открою томик Платонова: Записные книжки.
Встретить конец света с лучшим другом, пусть и умершим давно, до твоего рождения, что может быть лучше?

Ну, возможно, конец света я буду праздновать.. точнее, встречать (как новый год, только лучше), не только с Платоновым, но и с милой подругой. Разумеется, тоже — умершей (других друзей у меня нет). С записными книжками Цветаевой.
Есть у неё таинственная строчка в записных книжках: мать, родившая ещё одного ребёнка, сына, прижимается к нему душой, судьбой и шепчет нежно: не ты ли — тот? Кто оправдает, искупит бессмысленность жизни моей и поведёт к свету?
Ребёнок, всегда чуточку Христос, для матери.
Удивительно, но у Платонова, есть совершенно такая же по смыслу, строчка.
Платонов и Цветаева, вообще, удивительно похожи.

Записные книжки Платонова начинаются со странной сказки, которую могла бы написать и Цветаева.
Что-то похожее было у Достоевского, в его гениальном рассказе «Сон смешного человека» (ах, вспомнил дивную «экранизацию» Александра Петрова — живопись по стеклу. Вот бы так экранизировать записные книжки Платонова..).
Платонов прелестно начинает сказку, с размахом своей звёздной души: миллионы лет назад..
Вычёркивает эту строчку: тысячи лет назад, жила на свете царица Вера, вечная невеста бога.
Пламенем любви своей она светила над людьми, и искры её огня, были душами людей (здесь примечательно то, что это писал Платонов в 21 год. В записной книжке через 10 лет, Вера уже будет названа — горбуньей.
Страшно подумать, что есть тогда — красота, любовь. Словно их что-то незримо уродует на земле, чем больше они живут, словно атмосфера земли, жизни, для них чужеродна и гибельна).

Далее в сказке следует космогония Платонова, которой он в той или иной мере, будет придерживаться всю жизнь.
В этом плане он удивительно близок к Перси Шелли и его инфернальному пониманию образа Прометея, распятому на скале.
Царица Вера, от избытка любви и видя томление людей, сошла на землю и совершенно отдала себя им, огонь души разлив в их душах и красоте природы.
Чувства людей, стали земными подобиями звёзд (моя интерпретация).
Веры как бы не стало в мире: она стала осиротевшей душой мира.

В записных книжках 40-годов, Платонов напишет в духе Цветаевой, словно бы продолжая эту сказку: «бог есть в мире, и одновременно — его нет. В этом трагедия мира.»
Бог как бы распят в нас, в любви светит в нас, и мы томимся по целостности этого света, и каждая былинка томится, и звёздочка дальняя и стих..
Чтобы прояснить мысль Платонова, попробую использовать приём пуантилизма мысли, но Платонов бы сказал — квантовая механика чувств (для меня было открытием, что Платонов не только интересовался квантовой физикой, но даже изобретал различные приборчики, вводил квантовые истины, в своё творчество. В этом плане любопытно и по своему забавно, что писатель из народа, с некой юродинкой, по своей глубине и иррациональной изысканности чувств, является как бы элитарным писателем «не для всех», в той же мере что и Пруст, поздние поэмы Цветаевой, поздние романы Набокова.

Так в старину верующие шли в дремучий лес, где живёт некий старец в своём скиту, кормящий с рук зверей: в шикарном вечернем платье в такие места не доберёшься. Верно? В таких платьях хорошо читать Чехова, Толстого, Бальзака).
В мире, на одной плоскости пространства, или времени, не важно, в 21 веке или в 16-м, бывает свечение сродных и ка бы разлучённых истин, как бывают разлучены влюблённые в разных городах.
Люди могут видеть их, но не осознавать, что они — чудо божье. Для них это будет что-то вроде пыльной былинки, или грустной улыбки одинокого человека, смотрящего на звёздное небо, но если поместить две таких истины рядом, то просияет рай. Островок рая на земле.

Так и тут. Платонов, в 21 год, и в 40, написал две строчки: словно две звёздочки они горят в бездне вселенной.
Они — часть одного таинственного созвездия (как и многие наши чувства, незримо слитые с чувствами друзей, прохожих, и даже с грустью бездомной собачки на улице), но не все могут их сблизить. Быть может даже Платонов этого не видел.
Так вот, если рядом с мыслью 21-летнего Платонова о боге и вере, поставить мысль 40-летнего Платонова: бог — это умерший человек (на первый взгляд, совершенно безумная, кощунственная мысль), то всё встанет на свои места.
В этом плане, Платонов близок к Набокову, кстати. Т.е., человек на земле, носит в своей груди — небо, томится по чему-то большему, так кокон бабочки, словно бы беременен крыльями, и лишь умерев, человек становится — всем: звездой, цветком, стихом, улыбкой любимого человека: т.е.он становится частью бога.
Именно в этом смысле, в творчестве Платонова, осуществлён словно бы квантовый мостик соприкосновения с богом: размытые границы между жизнью и смертью, сингулярные фиксации чувств человека, на смерти, словно душа проходит по горизонту событий чёрной дыры, где рвутся все законы времени, смерти и жизни, и сияет что-то неведомое: любовь.

Первые 30 страниц записных книжек, меня несколько разочаровали.
Рядом с чудными мыслями, растёт бурьян быта, закрывая бытие: Платонов работает мелиоратором в богом забытых городках и сёлах (кстати, даже в местах, где было имение Набокова — в Вырах); то тут, то там, словно шрамы на теле ангела, мелькают совершенно пустые строчки о мелиорации, красных губах, жрущих мясо, изнасилованной женщине (так её «раскулачили» — девственность, тоже — богатство).
Какой-то апокалипсис..
Сорная трава, выжженная белая пустыня листа, и вдруг, как дивный мираж, нежная строка, как бы парящая в невесомости: смуглое тепло.. (Платонов задумался о своём смуглом ангеле, ждущем его дома? Я и Платонов, оба, задумались об одном и том же ангеле, и не важно, что мой смуглый  ангел родился много позже его смерти: тут тайна).
И снова тишина метёт на страницах, пустота почти безвоздушного пространства.
(через 20 лет, строчка — смуглый свет. Словно память сердца о чём-то. Завечеревшее качество света, уставший свет, как смуглые колени любимой у твоего лица. Смуглый свет.. из этого же можно вывести целую философию нежной печали мира).
Господи, зарыться бы в смуглое тепло колен моего смуглого ангела. С Платоновым вместе. Разумеется, не с ним самим, а с томиком: зарыться губами, сердцем, стихами.
Когда мы были вместе, я любил читать смуглым коленочкам любимой, свои стихи..

Забавная топография ада у Платонова.
Запись: станция Хр..новая.
И тишина.. Сразу представляется заикающийся светом, одинокий фонарь на вокзале, с рыжей, как осень, собакой, в глазах которой — вся печаль мира.
Мимо этого ада мчится поезд Платонова.
Тишина..
Запись Платонова в пустоте: несколько раз сходил с ума..

И снова на странице, заросли тишины, синевы, бреда быта, насилующего бытие, раскулачивая его.
Мелькает на миг грустный пейзаж строки, словно бы кусочек пространства, выхваченный светом из окна несущегося поезда:

Баю баю, Машенька
Тихое сердечко,
Проживёшь ты страшненько
И сгоришь, как свечка..

Это размышление 21-летнего Платонова о своей невесте.
Словно колыбельная… которую поёт своей Тамаре — Демон, предчувствующий свою чудовищную судьбу и тление в крыльях.
Есть в Платонове что-то инфернальное. В хорошем смысле. Он бесспорно — ангел. Опалённый и опальный. Иногда, по вечерам, он выпивал с писателем Василием Гроссманом (Жизнь и судьба), который с грустной улыбкой однажды сказал Платонову: Андрей.. да ведь ты — Христос.
Платонов ощущал как никто, инфернальность своей судьбы, что его крылья — в огне, и тот кто приблизится к его судьбе — обожжётся. В этом смысле безумно жалко и его Марию и его самого.

Читая ранние записные книжки Платонова, я.. признаюсь к стыду, чуточку скучал, и вспоминал, как в раннем детстве, в каком-то сумасшедшем одиночестве скитался летом за гаражами, вдали от людей, скитался по пустырям и жарким зарослям лебеды.
Прищурюсь, глядя на небо, заросшее листвой: свет становится смуглым. Свет прищурился.
Словно свечерело внезапно. Прищуриваюсь сильней: ночь! А я, ребёнок, на улице, в зарослях лебеды!
Ах, как сладко на сердце от этой тайной свободы!
Под ногами лежит разбитая зелёная бутылка. Раненый солнечный зайчик дрожит рядом.
Наклоняюсь и глажу его. Режусь..
Мы оба раненые, чуточку сумасшедшие, одинокие.
Рыжая собака пробегает с грацией призрака, забывшая в печали, что она — собака.
Мама! Где я? Что со мной?
- Это жизнь, сынок..

А хорошо было в детстве упасть спиной в зелёное, почти космическое безмолвие лебеды, и замереть, словно тебя и не было никогда.
Голоса людей и ангелов, спешат куда-то, как тени, точнее, люди — тени голосов.
Солнце жжёт нещадно над миром, и потому тел не видно, одни утомлённые голоса. Люди-голоса, как в конце света.
Подношу руку к лицу, а на ней паучок, карий, робкий, как душа моя и судьба.
Шепчу ему: тебе тоже одиноко, милый? Давай дружить?
Ты сюда убежал от людей? Может ты.. ангел? Или даже — бог? У тебя крестик на спине. Ты христианин? Люблю тебя..
Хочешь, я отнесу тебя в церковь? Мы с мамой завтра пойдём в церковь. У меня папа умер недавно.
Я тебя положу за иконку, и тебе будут молиться. Тебе будет там не так скучно, там хорошо и тепло, и свечи горят, словно звёздочки — днём, как в раю.
Знаешь.. я тоже хочу стать паучком. Я тоже боюсь людей, как и ты..
Обними меня. паучок.. или убей.

Похожие мысли были у меня при чтении первой записной книжки Платонова.
Я так же поднял руку к лицу, но вместо паучка, на ней была тёмная строчка: месяц, как рыцарь над миром..
Ах, как хорошо. Платонов и правда похож на одинокого рыцаря.
Или вот ещё: Наедине с собой, как вдвоём..

Или таинственная строчка к ненаписанному рассказу: мужчина любит прошедшую 12 лет назад мимо него в парке — женщину.

Боже! Это же.. какое космическое одиночество должно быть, чтобы всем бесприютным сердцем помнить и любить женщину, которая просто прошла мимо!
Словно это жизнь прошла. Или ангел.
И снова мне хочется сблизить пространства, времена.
Запись уже зрелого Платонова, сон его веры, кошмар сердца, схожий с кошмаром Достоевского: Нет ни ада, ни рая. Есть ветхая банька на Том свете, и пауки.. всё.
У Платонова иначе, но не менее жутко:

На том свете все должны быть незнакомыми: вероятность встречи мала: миллиарды и миллиарды скончались!
Можно заблудиться, как.. в дешёвом поезде.

Боже! Какой образ! Да это же о нашей жизни уже сейчас!
Словно мы воскресли и не помним этого! Воскресли… а бога нет. Никто нас не встречает.
Словно конец света заел, как пластинка, и мир стал зарастать тишиною и звёздами, разлукой с любимым человеком..
Мне иногда кажется, что мой смуглый ангел, не просто в другом городе. Это я — умер и нахожусь в аду без неё: вокруг меня, миллион человек, и всё, все — не она. На улицах, в кафе, в парке.. я ищу её милое лицо, но его нет. От этого можно сойти с ума.
Или вот ещё, если дорисовать эту мысль Платонова:
Кто эта прекрасная девушка едет в трамвае? Чудесные каштановые волосы. Дивные глаза, чуточку разного цвета, цвета крыла ласточки. Сидит, читает Цветаеву.
Может.. до того как я умер, или она, мы были мужем и женой? Сейчас откроются двери, она выйдет, грустно мне улыбнувшись, и я потеряю её навсегда..
Может.. вон та собака на остановке, с печалью смотрящая на меня — наша собака? Она словно узнала меня..

Ах, как я люблю читать сны! Сон Платонова (36 лет)

Гроза по дороге из Воронежа в Задонск.
Она расширилась до того, что в молниях приняли участие звёзды и чёрные массы самого далёкого неба, — я помню, когда этот сон был?

Андрей, милый! Всегда! Всегда этот сон был!!
Это жизнь! Сама жизнь!! И.. любовь.
Боже, как хочется лечь в этот сон, как в лебеду, в детстве, свернуться калачиком и заснуть.
И проснуться лет через 300, сладостно потянувшись с улыбкой, прошептав милое имя любимой: ласточки летают в синеве, ангелы летают..
И снова заснуть. Навсегда..

Заснуть, и видеть сны..
Или как там у Шекспира?
Кстати, Платонов гениально написал о нём, что он по сути был лунным человеком, идеальным критиком: он просто довершал то, что задумал другой писатель и что ещё хотел сказать его текст, он говорил с текстом, как ангел будет говорить с нами в конце времён.
Ах, как нам порой хочется вот такой лунной любви! Взять в душе, банальные обиды, гордости, страхи, сомнения.. они мерцают в душах многих, и потому — -прелестно-банальны, как пьесы дошекспировские, и просто дописать их, дав им крылья, переработать, отразить как луна, их смуглый свет, всей своей бессмертной душой — отразить.
В этом по сути и задача идеальной рецензии: полёт вместе с душой текста.
Иной раз хочется раскрыть свою кровоточащую грудь и воскликнуть: любимая! Посмотри какой неземной свет любви я выстрадал для нас двоих! Мы там счастливы навсегда, как в раю! Этот рай нас двоих, больше меня, моего тела и судьбы изувеченной, и потому крылья разрывают мне грудь. Я быть может скоро умру..

Читая дневники гениев, ощущаешь рудиментарные пульсации света в груди, словно ты — ангел, и можешь видеть человека насквозь, его сны и мысли.
Пару раз при чтении Платонова, мне хотелось убить себя.
Просто чтобы проверить: человек ли я, или ангел уже?
Но ангела жутко убивать..
В записных книжках, мерцают миражи ненаписанных рассказов Платонова.
Словно иная реальность пробивается сквозь белый кокон страниц.
Платонов, как к ребёнку своему, словно бы обращается к герою так и ненаписанного романа: мой милый.. я тебя люблю!
Уже мелькают блаженно силуэты его жизни, души.. и вдруг — тишина, почти космическая.

Платонов словно совершает экзистенциальное самоубийство: убивает свой ненаписанный роман, и мысли героя, его мечты, робкие сны, рассеиваются в другие рассказы или в жизни Платонова: что-то вроде реинкарнации.. жуткой, и прекрасной.
К слову, если знать письма Платонова к жене, то подобная «реинкарнация» выглядит довольно пугающе.
В письмах он рассуждает о самоубийстве (сложные отношения с женой и жизнью: не понятно с кем сложнее).
И вот, убивает часть себя: роман. Маленькую жизнь.

Примерно в это время Платонов делает зарисовку для ненаписанного рассказа: старый дом в лесу. На столе лежит рукопись.
Человек умер в этом доме. Умер писатель. Он написал что-то гениальное, доказал бытие бога, открыл тайну души и далёких звёзд… но этого никто не увидит.
Домик зарастает тишиной, сумерками. Лес шумит, светят звёзды..
Фактически, Платонов описывает Второе Пришествие, с точки зрения Слова, творчества.. распинаемого тишиной (как второе пришествие в Карамазовых).
Т.е. ненужность бога и любви в этом безумном мире.
Боже.. читая об этом, хочется плакать: почему? Почему не был написал этот гениальный рассказ? Быть может главный рассказ  20-го века?
Хочется… подобно Маргарите из романа Булгакова (кстати, сам Булгаков однажды назвал Платонова — мастером, и в Москве, уже после публикации МиМ, были слухи, что Булкаков, в том числе писал о Платонове), летать по городу. пусть не голым и не на метле (хотя очень хочется именно так: подлететь бы к окошку моего смуглого ангела и улыбнуться ей, милой.. на метле, голым: просто хочу, чтобы она улыбнулась. А ещё лучше.. на метле, голым, пригласить бы её на романтический вечер, — тоже, голую: побить стёкла у критиков Платонова и Цветаевой, полетать над вечерней Москвой), а эдак, как влюблённые на картине Шагала, и к чертям побить окна тем мерзавцам-критикам, которые глумились над Платоновым, не давали ему печататься, уродуя его жизнь.

Что есть любовь по Платонову?
Мужчина стоит на балконе (зарисовка маленькая из записных книжек).
Этажом выше, как ангел в синеве, стоит женщина (почти знаменитые декорации того самого эпизода из Войны и мира, с Болконским и Наташей.. или фильма Завтрак у Тиффани).
Но у Платонова — всё ещё нежнее, небесней и.. безумней, как и положено в любви.
Мужчина молит девушку, вытягивая руку, как на паперти, нищий: плюнь на ладошку..
Девушка улыбается и плюёт на протянутую ладошку. Мужчина с благоговением слизывает слюнку с ладошки.
Они никогда не будут вместе. Этот момент — высший рай их любви. Рай мужчины.
В этом — всё безумие и нежность любви на земле, её неразделённость и милосердие: так цветы молят небеса о дожде, умирая от жажды: спиритуалистичность поцелуя.

Помнится, как однажды, весной, я шёл с моим смуглым ангелом по парку.
Мы молчали: поссорились. Была жара, и в небе и в груди.
Я хотел сказать что-то важное, нежное.. но слов не было; от жары и от переживаний, во рту сильно пересохло, и говорить было совершенно невозможно, как в аду, словно словам завязали глаза и они ходят в пустоте, темноте, потеряв любимую.
Я остановился, взял в ладони лицо любимой и прошептал: поцелуй меня, дай мне.. свою слюнку.
Любимая от неожиданности и нежной абсурдности происходящего, улыбнулась.

- Что тебе дать? Слюнку мою?

Она робко и нежно прильнула ко мне, поцеловала и поделилась слюнкой своей, как дыханием бы поделилась если бы я тонул.
У нас была одна слюна на двоих, одно сердце на двоих: своё я не слышал.
Смочив рот её милой слюной, я словно ожил. На сердце и уста пришли нежные слова: мы помирились.

Сквозная тема записных книжек (как и творчества Платонова), что своей души у человека — нет.
Он ищет её и бога, в мире: новый вид любви — через души других.
В этом плане Платонов близок поэту Джону Китсу: своей души у поэта нет. Его душа — целый мир. Где красота и страдание, там его душа.
В этом смысле любопытна интерпретация Платоновым легенды об Эдеме: сказка от Платонова.
В Эдеме жил бог, женщина и собака.
Ах, и-де-аль-но!
Если бы на этом начался и закончился Ветхий завет! Идеальный рай.. каким он снился Пришвину.

Был в раю и мужчина. Как-то сам завёлся. Эту таинственную и жутковатую способность мужчин, знают женщины, особенно одинокие. Или выпившие..
Мужчине было одиноко и он попросил сделать женщину и ему (до этого он стал ухлёстывать за невестой бога).
Как думаете, из чего бог создал женщину?
Точнее, не совсем, бог: невеста бога, предложила это Адаму: их нежный заговор.
Мне чуточку неудобно об этом писать..
Если не знать космогонию Платонова, и его трепетное отношение к женщинам, то женщины могут обидеться.
Первая женщина (Лилит?), предложила поймать собаку, отрезать ей хвост, ощипать его, сказав, что это — ребро.
В поэтике Платонова, животные — эти одичавшие ангелы, заросшие грустью, а хвост — некий рудимент крыла.
Т.е. женщина была создана из крыла и томления грусти милой природы, по небесам и любви.

Однажды зимней ночью, в деревенской глуши, возле леса, похожего на сад Эдема в пушкинском снегу, к Платонову подошёл местный юродивый и спросил:
- не ты ли тот самый святой?
- Нет, — с улыбкой ответил Платонов.
- А похож..

Святой, в безумном мире, без бога. Апокалипсис, не менее жуткий, чем зарисовка Платонова к ненаписанному рассказу: женщина - никогда не любила. Её сердце сжимали, мертвили: трагедия мирового типа.
Это и правда, апокалипсис: прожить жизнь без любви..

Платонов, словно лермонтовский ангел, летящий по небу полуночи, нёс в своих объятиях свою музу, одну из самых удивительных муз 20-го века: он стремился вырвать её из ада жизни, дать людям, тоскующей траве, милым зверям, новую истину, красоту. Но надорвался. Никому это не было нужно. Лунный рыцарь..
Запись 40-годов, — до слёз. О себе и о жизни, о многих из нас: Апокалипсис от Платонова.

Если бы мой брат Митя или Надя - через 21 год после своей смерти вышли из могилы подростками, как они умерли, и посмотрели бы на меня: что со мной сталось? - Я стал уродом, изувеченным, и внешне, и внутренне.
- Андрюша, разве это ты?
- Это я: я прожил жизнь.

О, я вспомнила, что я что-то такое читала в детстве - мне было где-то 10-12 лет. И тогда я не могла оторвать руку от лица - да-да, из-за фейспалмов. "Тупой и ещё тупее" - именно так можно назвать эту книгу. Я не скажу, что была очень умным ребенком - обычным. Но я читала сказки и знала, что с волшебными вещами так не обращаются. Что первым делом надо желать, чтобы спички были бесконечными, чтобы коробок нельзя было потерять или уничтожить, и чтобы его никто не мог украсть. А потом улучшать не других, а себя типа "я хочу знать ответы на любые вопросы", "я хочу нравиться людям" и т.д. и т.п. Ну и не забыть волшебные свойства типа умения летать, становиться невидимым и так далее. ГГ мне казался крайне тупым и ограниченным человеком. Ну, в общем-то, не зря казался.
Очень хорошая идея, но крайне убогое воплощение. Разумеется, "плохой" мальчик перевоспитывается, понимает, что лучше без чудес, начинает ценить дружбу и бла-бла-бла. Это крайне уныло и не интересно. Где битва умов, когда "волшебника" побеждают при помощи его же оружия? Ну или хотя где доброта и благородство, из-за которых "волшебник" проникается и начинает помогать остальным и творить настоящие чудеса? Это избито, но хотя бы не так убого. Нет. Мальчик спасается, по сути, тем же враньем и только потому, что "волшебник" оказался ещё тупее.
Апофеоз глупости.
Ставю оценку только за идею. Она неплоха, и её можно было бы развернуть в что-то стоящее. Но - увы.

Многие дети мечтают о том, чтобы у них появилась волшебная палочка, которая может исполнять любые желания. Тогда они могли бы не ходить в школу, есть мороженое на завтрак, обед и ужин, получить любую игрушку, стать самыми-сами, да и много чего еще. Вот и у главного героя этой повести появилась такая вещь, исполняющая желания - волшебный коробок со спичками. Стоит только сломать спичку и пожелать что-то, как оно тут же исполняется. Так жизнь Толика начинает меняться, вот только желания у него большей частью получаются бестолковыми, а ведь запас волшебных спичек совсем не безграничен. Да и к тому же главный герой постепенно обнаруживает, что когда тебе все дается без усилий, это не приносит никакого удовольствия. Быть же самым-самым приятно только первые пять минут, а потом ты остаешься совсем один. Вот тут-то и оказывается, что друзья гораздо важнее вещей, а собственные достижения никогда не сравнятся в волшебными. В результате получилась хорошая и поучительная повесть.

Открываем очередную детскую книжку с надеждой, что после прочтения останется светлое и теплое чувство, которое будет греть душу еще несколько дней. Знаете, есть такие детские светлые книжки, которые поднимают настроение, а не только тяжелые вопросы в своем содержании. Без смысла - ну зачем нам такая детская книжка? И вот сказка подошла к концу, а никакой радости в настроении не появилось. Ну не прибавилось, так точно. Итак, по-порядку.
Загадочное начало, в котором милиционеры любят детей и отдают им честь. Простите меня, но к этому обороту буду цепляться вечно. На первой же странице динамичная завязка - побег от милиции мальчика Анатолия Рыжкова, который не только нарушил правила дорожного движения, но и соврал стражу порядка. И вот он убегает, но почему-то на ходу размышляет о своих правах. Симпатичный такой мальчик, почти современный. Вваливается в заколдованный дом и вместо "здравствуйте, я тут мимо пробегал", начинает кричать и требовать, чтобы на него обратили внимания. В ходе дальнейших манипуляций, как то: ссора с мальчиком, воровство и побег, у него в руках оказывается коробок со спичками. Да не с простыми, а без головок. Да еще и волшебными. Переломишь спичку - исполняется желание. Вот таким в начале книги нам и предстает мальчик Толик - невежливый, грубый, мстительный, злой, врунишка, лентяй. А дальше - самый смак. Какие загадывает желания Толик и что из этого получается. Тут он и тешит свое самолюбие и исправляет физические недостатки: самый сильный, лучше всех во всем, спаситель детей, отличник, куча игрушек, лучшая мама на свете. Все делает смеясь, щелк-щелк, спичка за спичкой. Только щепки летят от желаний. На душе у него приятно, радостно, но местами начинает что-то назревать, что-то проклевываться. Неудобно иногда, неловко, непонятно самому-себе. Долго над этим он не думает. Надо ведь пользоваться случаем. И вот тут его лучший друг Мишка бьет тревогу - это не его друг, а подменили кем-то. Почти детектив начинается, но что-то пошло не так и обоих друзей вместе с собакой переносит во вчерашний день к давешнему волшебнику. Который волшебник то, волшебный, но ужасно одинокий и ему нужен друг. Очень нравится друг Мишка, который правда друг, настоящий. Друга не продаст ни за какие деньги, да еще и "сам пропадай, а друга выручай". И вот тут у Толика наступает прозрение. Вчерашний день прекрасен, все есть, что только хочется, но не хватает мамы и папы, а также друга. И вот тут он впервые начинает задумываться о том, что такое дружба и свобода. С помощью хитрых манипуляций над роботом(не промах Толик, смышленный парень) они вырываются назад. Происходит встреча с родителями, которые уже настрадались, потому что сынишка пропал, в ходе которой мы видим изменившегося Толю. А Изменившегося? Да, стал повзрослее, проявляет, вроде, заботу о родителях, более ответственным стал. Наверно. В-общем, ломает Толик последнюю спичку и загадывает, чтобы все стало как прежде. И сказочная жизнь закончилась. И все.
Книжка тоже закончилась, а я так и не поняла, а изменился ли мальчик? Как он стал себя вести, как жить? ну хоть пару строчек бы написали... Остались догадки и надежда, что изменился. Вот это ощущение непонятности и испортило мне все впечатление от книжки. А все остальное - спокойненько и ровненько. Без перегибов, без хулиганства и без драматизма. Много нотаций, много моралей, что плохо врать, курить, не слушаться маму и быть лентяем.
P.S. собака выжила. (в последнее время в книгах все время животных пускают в расход. По поводу и без повода, видать, для нагнетания эмоций.)

Пока у этой книги я единственный читатель по вполне понятным причинам, но я надеюсь, что скоро это поправится. Казнина написала хорошую научную книгу об общественной жизни русских эмигрантов в Англии после революции. Наверное, все знают, что Англия была надежным оплотом политической русской эмиграции в середине XIX - начале XX, но мало кто имеет хоть малейшее представление о том, что было с русской эмиграцией (новой и старой) на Туманном Альбионе после грозного 17 года. А эмиграция продолжала существовать и развиваться. И при этом совсем не в отрыве от британского общества. Русских эмигрантов (но интеллектуальную элиту, по понятным обстоятельствам) привечали в своих кружках и кулуарах многие видные люди эпохи, как, например, семья Вулф, Ллойд-Джордж и всякие сухонькие, широко известные в узких кругах старушки, держащие собственный светский салон.

Отбрасывая (по понятным причинам) оценку научной составляющей работы, хочу только упомянуть о нескольких интересных параграфах, связанных с литературой и книгами. Внезапно открыла для себя информацию об увлечении британского общества русской литературой в начале века, о деятельности семьи Вулф, поездке Замятина в Англию и одиноком скитании там с последующей реализацией всего накопленного в нескольких литературных произведениях. О них я ничего не слышала, но было бы очень интересно почитать. Если эта тема интересна, то можно просто по оглавлению найти и прочитать интересующие. Я же извлекла для себя много интересного.

Бунин не принадлежит к числу моих любимых прозаиков, или/, тем более, поэтов, но прочитав его публицистику, стоит оценить ее очень высоко. Он – сражался! И показал в этом недужинный ум и волю. А его любовно-житейские глупости – при чём здесь они. От несчастий и изгнания всякий может повести себы неадкватно.
Книга имеет и большой историко-познавательный интерес, например, в описании того, как чехи грабили в Сибири и предали Колчака, какие мерзавцы были среди эмигрантов, меткие заметки о национальынх особенностях англичан, уничижительыне характеристики Уэлса, Горького, Роллана и др. «прогрессивных» писак, хамства есениных-пильняков и пр. Зато как проникновенны строки о Чнхове или А.Толстом. Это идет и от ностальгии, после потери Родины.
Особой «пламенностью» выделяются материалы, написаныне в первые годы после революции:
«Получая вести из России до сих пор диву даешься. Каким мерзавцем и скотом может быть человек»
Бунин развенчивает миф о народе-«богоносце» - грубок, диконравном, неграмотном, поддержавшем врагов своей Родины. Конечно, не только народ виноват, а и во многом чужеродный правящий класс, иноземная династия, что сдерживала развитие сил и потенциала великороссов. Здесь даже задержка в несколько десятков лет оказалась роковой. «Народ» так и не стал «нацией». Политическая наци я смогла бы отбиться от натиска нелюди, раздавить всяческие «интернационалы» - в России же все вышло наоборот. Ну, и расплатились и продолжаем, доживая с раной смертельной. Бунин все же нашел в себе силы писать и говорить об этом:

… И всё же – как молчать! Жить всё равно надо, в подлинный камень всё равно не превратишься.

Маленькая книжечка карманного формата. Но убористым шрифтом. )))
И - да, я еще могу понять, когда сам текст занимает столько же места, сколько комментарии к нему... все-таки РАН издавала, не шарашкина контора какая... Но когда столько же места занимает предисловие - я это не понимаю. ))
Ну да ладно... Несмотря на - сама переписка весьма позитивное и оптимистическое дело. )) Значит, предыстория такая - в 1856 году княгиня приезжала в Россию с визитом, и на это время к ней приставили для сопровождения Одоевского. Завязались теплые, душевные отношения, и княгиня просила Одоевского присылать ей подробные письма-доклады с изложением того, что происходит в России. Одоевский с энтузиазмом взялся за дело. Переписка началась с того, что секретарь княгини осведомляется у Одоевского, получены ли ящики с рассадой клубники, которую княгиня выслала ему по договоренности, и благополучно ли рассада пережила это все. Клубника! которую Одоевский выпросил у германской княгини... несомненно, с какими-нибудь своими вечными (безумными проектами) научными исследованиями... ))) Это меня сразу восхитило и погрузило в эйфорию. )))
Ну, и дальше все идет в таком же духе. Одоевский пишет буквально обо всем - от самых злободневных политических проектов (на тот момент это подготовка волнующей всех крестьянской реформы, т.е. отмена крепостного права), до описания шляпок и кринолинов, не говоря уж о подробных известиях о членах царской фамилии, как они ему показались и как у них со здоровьем - в те моменты, когда он оказывался на каком-нибудь высочайшем приеме. )) Проекты экономического развития, анализ статистики, рассуждения о модной музыке и модных музыкантах (Одоевский горячо продвигает Бетховена, критически громя Верди, которого, видимо, считает попсой))) ), новинки литературы (однако, научной) и архитектуры (наконец, закончили строительство Исаакиевского собора), маскарады и парады... Оказавшись на репетиции церковного хора певчих, Одоевский немедленно погружается в расчеты, с какой скоростью распространяется звук, исходя из особенностей планировки здания, плотности воздуха, наличия той или иной толпы народа, и высчитывает, с какой задержкой в секундах должны вступать различные хоры, чтобы избежать какофонии - и все это, разумеется, считает необходимым подробно изложить в письме. Посетив мероприятие в Эрмитаже, он тщательно фиксирует декор и освещение, считая, что княгине безусловно будет интересно, какие именно плафоны соорудили для лучшего эффекта, он их даже зарисовал! ))) А княгиня взволнованно отвечает (в кратких записках, по причине здоровья) - непременно пишите мне еще, и как можно подробнее! ))
В этом чувствуется что-то такое трогательное... что-то даже диккенсовское... )) Как будто это персонажи со страниц какого-нибудь его романа - два пожилых чудака.)))
Ну, еще княгиня просила Одоевского заведовать учрежденным ею пенсионным фондом - для оказания помощи лично к ней обратившимся нуждающимся, об этом он тоже регулярно докладывает.
К сожалению, эта занимательная переписка продолжалась недолго - два года, и прервалась в связи со смертью княгини.

"По моим весьма глубокомысленным наблюдениям - кринолины несколько поуменьшились; их доводят до фанатизма, но не до отчаяния, как в прошлом году; в гостиных сделалось просторнее, и архитекторы отложили пока в сторону проекты о расширении дверей. Другое важное замечание: дамские шляпы участвуют в общем прогрессе человечества и двинулись вперед, словом, имеют намерение действительно прикрывать голову, что у нас право не безделица; этой зимой одна девушка, простояв на морозе, с фантомом шляпки на голове, возвратилась домой с белой горячкой; с ней случилась болезнь небывалая: застужение мозга."

"Люди способные и годные для одной эпохи... делаются бесполезными, даже вредными в другую эпоху; часто даже самая их опытность не приносит пользы, ибо принадлежит к такому состоянию вещей, которое более не существует, и не достигает цели."

"Я всегда радуюсь, когда государь отправляется на охоту, ибо считаю это совершенно необходимым при его огромных кабинетных трудах. Свежий воздух и движение нам столько же нужны, как пища, а, как говорил Император Александр Павлович, русский император должен быть всегда здоровым."

...настоящее счастье человеку приносят чудеса, сделанные его же руками.

Ох, как мне в детстве хотелось волшебную палочку! да и сейчас иногда хочется.... Но вот прочитаешь эту книгу и задумаешься: а так уж это хорошо - иметь такую палочку (или спичечку)?

Вот жил-был себе мальчик Толя. Обычный такой мальчик - разгильдяй и хулиган, как и все мальчишки в его возрасте. И случайно попал ему в руки коробок с волшебными спичками. Как использовать эти спички? На что? Нужно ли ими делиться со своим лучшим другом или хотя бы раскрывать их секрет? Сделают ли они жизнь Толи проще и лучше? Как повлияют они на него и на окружающих?

Оказывается, мечта практически каждого человека - волшебные спички - могут стать большим большим злом, попав любому из нас в руки: ведь это большое испытание, ведь это также, как попробовать себя в роли Бога... И у Толика не получается пройти это испытание: он, выражаясь словами самой книги, становится большим жадиной и врединой. Но, с другой стороны, Толик, опять же благодаря этиим самым спичкам, понимает цену правды, цену настоящей дружбы, цену настоящей любви (точнее, их бесценность).

Уже в конце первой части книги становится ясно, что вся эта история со спичками добром не кончится, и что Толику надо как-то вырваться из этого замкнутого круга. Но во второй части истории автор создает четкую картину того, во что эта мечта о халяве может превратиться. Замечательная детская книга, с удовольствие прочитала сама и с удовольствием прочитаю своему ребенку.

А еще я все-таки опасаюсь за Толика: ведь стоит Мальчику снова переломить спичку...

"Трижды три", запрос - "Вдумчивая книга о психологии научно-технического прогресса", совет Zatv

Да уж куда вдумчивее, в самом-то деле.

Прежде всего отмечу, что текст насыщен информацией до предела, информация эта зачастую носит обескураживающий, едва ли не шокирующий для не-антрополога характер, так что примерно раз в полстраницы хочется поднять голову, вдохнуть свежий зимний воздух и задуматься о вечном. Поэтому читала я эту удивительную книгу объемом в 174 странички (10 лекций + комментарии к лекциям: стоические ответы автора на вопросы неблагодарных слушателей) два с лишним месяца, отдыхая на Томасе Манне и безбожно испытывая ангельское терпение раздобывшей мне эту книгу deepwhirlpool . Бросить мне, впрочем, уж точно не хотелось, такое не бросают. Автор поражает широтой своего кругозора и глубиной познаний во всех затронутых в книге областях, начиная от неравновесной термодинамики и заканчивая художественным творчеством на тему прогресса, - а главное, способностью сплетать всё это в единый, мощный и стройный конгломерат.

Эпиграфы к главам, кстати, славные. С цитирования одного из них, пожалуй, и начну; он вполне отражает специфику книги.

"Разумная жизнь не является высшей формой движения материи... "Разум" - это только одно из бесчисленных "изобретений" эволюционного процесса, да к тому же приводящий вид, который им награжден, к эволюционному тупику".
И.С. Шкловский

Можно сказать, Назаретян обстоятельно доказал мне, что сам по себе мой запрос, "психология прогресса", абсурден as is - человеческая цивилизация является заложницей эволюционного процесса, а просьба объяснить "психологию эволюции" звучит примерно так же, как просьба объяснить "психологию Бога" и "смысл жизни". Поскольку с объективно-научной точки зрения ответить на такой вопрос иначе, чем "cause we can", невозможно, а постановка иных вопросов имеет смысл лишь частно-практический, все повествование обернулось для меня сочетанием великолепного аналитического практицизма (анализ исторических кризисов начиная с палеолитического и экстраполяция их на будущее) и - ближе к концу, в великой и ужасной 10 главе о будущем - западного невроза сохранения личности, который, по-видимому, и является одной из опорных сил прогресса. (Вспомнился тут кархайдский транспорт из "Левой руки тьмы", раздражающий героя своей медлительностью, поскольку в соответствии с местными традициями "прогресс менее важен, чем присутствие".)

Дабы не растекаться мыслью по древу, приведу, пожалуй, наиболее впечатлившие меня положения.

15

1. Всякий живущий организм находится в отношении устойчивого неравновесия с физическим миром. Равновесие - смерть, разложение системы и поглощение ее элементов другими неравновесными системами. Сложность и внутреннее разнообразие системы прямо пропорциональны ее неравновесности. Цивилизация как неравновесная система сохраняет себя благодаря усиливающемуся вмешательству в стихийные процессы. Процесс эволюционного усложнения и маловероятного отбора начался, впрочем, задолго до появления человека - в эпоху синтезирования в глубинах звезд элементов, ныне составляющих наши тела, и даже раньше. (Факт "звездного" происхождения наших тел, помнится, изрядно впечатлил меня когда-то в лекциях одного американского физика.)
2. Принимаясь активно созидать в материальной или духовной сфере, человек усиливает разрушительный процесс в соответствующих областях.
3. Интеллект по одной из первичных своих функций - инструмент агрессии и одновременно инструмент экономии агрессии.
4. Процесс сражения, грабежа, насилия, ощущения опасности, риска и преодоления, чувство сопричастности, осмысленности бытия - более реальная мотивация военных действий, нежели предметные задачи, которые декларируются или подразумеваются. Цели в духе "защитить Гроб Господень" представляют собой простые рационализации бессознательных тенденций; поэтому так просто "расправиться" с войной не получится (см. пункт 15).
5. В ходе своего развития человек, приобретя неведомую дотоле ни одному виду животных мощь, нарушил естественные механизмы регуляции видовой агрессии. Возникшая вследствие этого культура является не более чем искусственной альтернативой самоистребления; человечество обречено на совершенствование культуры и, в частности, нравственности постольку, поскольку не желает уничтожить само себя; в книге это называется красивым выражением "технико-гуманитарный баланс".
6. После возникновения культуры бытие отдельных членов коллектива впервые становится предметом ценностного отношения. Отдельные слабые и старые особи отныне подлежат не безжалостному уничтожению, но опеке. В то же время человек впервые постигает, что пленение врага экономически прибыльнее его уничтожения или каннибализма. (Позднее в книге доказывается, что нравственность и экономическая эффективность всегда идут рука об руку.) Со временем эта нравственная установка приводит к блокировке регулирующего механизма естественного отбора, за что человеческий род расплачивается экспоненциальным накоплением генетического груза. Поскольку регресс нравственности невозможен, дальнейший неизбежный путь развития человечества - все большее и большее удаление от природы.
7. Понятие совести, объясняющее нравственное поведение небогобоязненной личности, возникает у древних греков, китайцев, арабов, европейцев по мере ослабевания веры в антропоморфных богов.
8. По мере совершенствования методов ведения хозяйства разрушительный для экологии эффект, вопреки мнению современников, снижается. Аграрная (неолитическая) революция касалась оптимизации отношения общества с природой. При Иване Грозном Москва-река была загрязнена сильнее, чем в пик индустриализации, а лесной покров в два раза уступал площадью нынешнему.
9. Из всех людей, родившихся на нашей планете от палеолита до начала XX век, 40-летнего рубежа смогли достичь менее 10%, 50-летнего - не более 2%.
10. Конфуцианской культуре Китая удалось создать социальный порядок, на столетия устранивший возможные внутренние разбалансировки и эволюционные кризисы, сформировав у китайцев уникальное ощущение превосходства с прочными механизмами психологической защиты от диссонирующей информации. Однако, поскольку склонность к экспансии характерна для живого вещества, любая стагнация носит преходящий характер и сменяется прогрессом - бесконечной чередой сменяющихся периодами относительного благоденствия кризисов, устраивающих биологическим видам "экзамены" на право продолжать жизнь.
11. В кризисной ситуации устойчивость пропорциональна внутреннему разнообразию. Рост разнообразия в системе происходит за счет ограничения разнообразия на базовых уровнях (так, скажем, принятые в языке сочетания звуков и букв позволяют достигать большого семантического разнообразия).
12. Бесконечное удаление от природы + умножение функций в системе разделения труда позволяет опровергнуть мрачные пророчества Мальтуса о гибели вида вследствие перенаселения планеты и создает условия для еще большего роста населения в течение неопределенного времени. (О, этот страшный вопрос - ЗАЧЕМ?!)
13. Развивая пункт 11: в условиях современного кризиса тест на выживание цивилизации представляет тест на терпимость. Высокоразвитый интеллект отличается терпимостью постольку же, поскольку - на сократовский манер - всенепременной нравственностью; в противном случае человеческий род становится добычей агрессивных тенденций и не проходит "экзамен" на право допуска к следующему этапу развития.
14. В XXI веке терпимость в конечном итоге с высокой долей вероятности обернется терпимостью к искусственному интеллекту. Равнозначно можно прогнозировать появление homo sapiens autocreatus - человека, вышедшего из-под контроля природы настолько, что он становится способен собственноручно созидать физическое вместилище своего сознания.
15.Место событий, в том числе войн, вполне возможно, займут псевдо-события, представляющие собой нечто вроде многомерных голограмм. Таким образом будет продолжаться последовательный уход от естественного бытия, которое человек не может позволить ни себе, ни природе постольку, поскольку хочет в ней существовать. (Реальный биологический потенциал вида homo sapiens вследствие его сложности и внутренних противоречий исчерпывается 10-50 тысячами лет.)

Это если вкратце и по верхам.
Что могу сказать - вопрос мой остался при мне, конечно, не науке на него отвечать. Я не вижу смысла в экспоненциальном размножении. Не вижу смысла в распространении достижений культуры на неограниченный период времени. Не больше меня прельщает перспектива индивидуального бессмертия. Когда Назаретян касается этих вопросов (а также опровержений сентенций "мир спасет любовь/красота" и пр.), заметна крайняя осторожность и слабость аргументации, поскольку это не научная сфера, опять же.

А книга замечательная.
И библиографический список для желающих продолжить знакомство со спецификой прогресса тоже хорош.
Главный плюс для читателя - это, мне кажется, ослабевание иллюзии полновластной принадлежности той или иной замкнутой эпохе. Если в человеке никогда не оживало желание ощутить себя родственником и даже вариантом палеолитического охотника, нисколько себя на ним при этом не вознося, то я даже и не знаю, зачем любопытствовать палеонтологией и подобными исследованиями эволюционного развития сознания.
Спасибо советчику, мне определенно понравилось.

...изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах.

А. П. Чехов, "Чайка"

Задача архитектуры - насколько возможно заменить нам природу, говорить нам о ней, напоминать о ее тишине, быть как природа торжественной и нежной, давать нам образы, заимствованные у природы, образы цветов, которые мы не можем больше рвать, и живых существ, которые теперь далеко от нас в своей пустыне.

Д. Рескин (слова бесконечно подходят к особняку С. П. Рябушинского)

Отпуска и "увесистого" путешествия не было, но были мини-поездки. И посещение дома-музея М. Горького - особняка С. П. Рябушинского архитектора Ф. О. Шехтеля на Малой Никитской в Москве - самое сильное впечатление моего лета-2013!

А вчера меня слегка осенило, и я открыла для себя универсальный знак качества. Это когда книга, произведение искусства, музыка, живое общение с человеком и т. д. - оказывается "трамплином", нечто таким, после чего хочется углубиться в тему - искать, смотреть, читать, продолжать знакомство!

Дом №6 на М. Никитской - это трамплин в творчество Шехтеля, в культурную жизнь на рубеже 19-20 вв., в русский (и, скорее всего, не только) модерн!

Там, в музее, была куплена, в частности, эта небольшая книга. В ней три статьи о Шехтеле Федоре Осиповиче - о нем, об оставленном творческом наследии и об особняке Рябушинского отдельно; иллюстрации.

Нужно ли и могу ли я стройно рассказать обо всем этом?..

Нужно ли и могу ли я стройно рассказать обо всем этом? Я могу воскликнуть: "Это был редкого таланта человек!", "Его вдохновение и трудолюбие подарили нам исключительной красоты и содержательности произведения!", "Это философия в камне и декоре!". Могу процитировать специалистов, что говорили со мной со страниц:

... Шехтель стирает границы сложно постигаемого искусства и возводит свое искусство до уровня, "когда оно доступно и понятно всему населению. Только тогда оно может проявить всю свою могущественную силу: оно поднимет вкус к изящному, облагородит душу, разбудит и разовьет более высокие потребности духа и поднимет жизнь на более высокую ступень развития".

И. И. Давыдова "Каменные повести Федора Шехтеля" (в кавычках - слова самого архитектора).

В интерьеры и фасады зданий поэтапно вводились смысловые декоративные элементы в виде витражей, мозаики, глазурованной плитки, росписей, инкрустированного дерева, скульптурных фрагментов, кованых изделий и пр. Обилие разнофактурного декора в сюжетных вариациях, созданного одним почерком архитектора, придавало цельный содержательно-повествовательный смысл как внутреннему, так и внешнему пространству постройки. Здесь повествовательность образного строя, состоящего из архитектурных и художественнных средств, была рассчитана на постоянный диалог зрителя и произведения. Подобная практика образного строя не могла стать законченным текстом, потому что варьировалась от индивида к индивиду, в зависимости от уровня интеллектуального прочтения и ассоциативного восприятия.

Из той же статьи, что и цитата выше.

Когда хочется сказать многое, иногда совсем теряешься. Напрашивается сопроводить отзыв фотографиями. Но я этого делать не буду. Потому что невозможно и неправильно, что-то конкретное выделить. Ведь и дверная ручка, придуманная Шехтелем, это шедевр! Вы самостоятельно, без труда, найдете изображения в интернете. Но я призываю вас найти время, чтобы увидеть чудо своими глазами! И, если оно тронет, вам, конечно, будет интересна и эта книга.
Хороший друг А. П. Чехова, автор здания МХТ в Камергерском переулке и ярославского вокзала

... в тяжелые годы разрухи и потерь убеждал <...>, что лишь труд, любовь и искусство делают существование человека осмысленным и помогают выдержать все испытания.

С. М. Демкина "Архитектура в предлагаемых обстоятельствах. Личность Ф. О. Шехтеля в контексте художественной жизни конца XIX - начала XX вв."

На рубеже XIX-XX веков в философских рассуждениях о судьбах страны, о ее традициях и перспективах духовной жизни, нравственных и поэтических идеалах большое внимание уделялось "миротворящей" миссии искусства, выдвигалась программа его "жизнестроительной" функции. В 20-е годы эту идею назвали гуманитарной утопией.
В наши дни, в период обострения социальных проблем и сложной художественной ситуации, идея "жизнестроительной" роли искусства особенно привлекательна. Будущее покажет, приобретет ли оно непреходящую ценность.

Е. Б. Новикова "Цветы и бабочки в особняке Ст. П. Рябушинского"