Словарь Ламприера

Они заполонииили всю планееету Они - киииборги

Кто-кто, Джон в розовом пальто

Вся жизнь - театр, а люди в нем киииборги

Норфолк погружает читателя в первородный хаос, окунает его с головой в пучину исторических событий, частично действительно происходивших, частью придуманных. Читатель судорожно цепляется за обломки смысла подкидываемые ему автором, вот тайные общества, вот детективная история смерти отца героя и его предков, вот история любви Джона Ламприера к Джульетте, вот золото, вот пираты, вот греческие мифы о смерти и любви, дружбе и предательстве. Графомански обстоятельные описания Лондона и Парижа манят и отталкивают, и вот уже думаешь что ты начал выплывать, накатывает новая волна, скрывающая тебя с головой: человек-камнеед, киииборги, водоросли облепили весь пиратский…

Поговорим о деле Причем начистоту: Осада ля Рошели Едва ль нужна Христу.

Семантика утверждает. что отношения человека с предметом начинаются задолго до реального знакомства с его качествами и свойствами, основное (и чаще всего неизменное) представление о чем-либо мы получаем уже на стадии называния, знакомства с именем. Первая ассоциация к "Словарю Ламприера": литературоцентризм, тамплиеры, родовое проклятие, несметные сокровища и тайные знания, теория заговора, конспирология, масоны. каббала, теневое владычество над миром. Вторая; "Лампа Мафусаила", Пелевин, литературоцентризм, постмодерн, смысловые галлюцинации, теория заговора, конспирология, масоны, каббала, теневое владычество над миром.

Англоязычному читателю повезло меньше, в нем не зажигается реакция ассоциативных цепей к…

Книга, конечно, монструозная. Странно, что впервые услышал о ней только в 28 лет — насколько можно судить по западным источникам, там роман Норфолка воспринимается как однозначный шедевр и переиздается едва ли не каждый год.

Замес тут точно шедевральный. Норфолк щедро смешивает античные мифы, Ост-индскую компанию и осаду Ла-Рошели с Французской революцией и австро-турецкой войной, попутно вплетая в повествование выдуманные детали вроде правящей миром Девятки заговорщиков и противостоящего ей рода Ламприеров. Возникает ощущение, что автор словно бы играет в какую-то странную игру, сознательно усложняя сюжет и как бы задаваясь целью совместить несовместимое. Забавно, что в послесловии ты узнаешь, что "не казалось" — в последующих интервью Норфолк признавался, что действительно так и делал.…

Парнишка Джон Ламприер борется с близорукостью в расплывчатом мире, где повсюду мерещатся тени и монстры. Но, одолев плохое зрение с помощью очков, Ламприер так и не научился справляться с чудовищами. Наоборот, открыв с новой парой глаз для себя магию книг, Джон начинает представлять себя проводником героев сказочных историй в реальный мир - стоило ему только прочитать о том или ином греческом мифе, как его персонажи приобретают плоть и кровь в условиях провинциальной Англии конца XIX века, а если прибавить к этому влюбленность в самую главную красотку местности, то жизнь младшего Ламприера - воплощенный романтизм. Однако фантазии героя принимают неожиданный оборот, когда после чтения мифа об Актеоне, с отцом Джона, как по писаному, происходит несчастье. Тут неловкому юноше приходится…

При чтении этого романа у меня возникло странное ощущение дежавю: с одного боку жонглирование историческими событиями и личностями вкупе с фантастикой и пиратами напоминало барочный цикл Нила Стивенсона, с другого - злоключения одинокого мальчика Джонни в грязном Лондоне, которому таинственные Враги строят козни из-за древнего завещания, перекликались с творением Чарльза Палиссера. Но Словарь, на мой взгляд, проигрывает и тому, и другому - действие развивается... да ни фига оно не развивается, стоит на месте две трети книги. Сначала нам расскажут миф о Диане и Актеоне, потом злодейские злодеи обсудят свой злодейский план, основанный на этом мифе, далее бедный мальчик Джонни в приступе рефлексии раз пять припомнит и божественную охотницу и ее неудачливого поклонника (ну стресс же у…

Одна из глав (глава 36, если кому-то это важно) замечательной и интереснейшей книги популяризатора математики Мартина Гарднера «Математические головоломки и развлечения» называется «Теория групп и косы». И помнится, в своё время я частенько увлекался приведённым в этой главе способом делать тот или иной выбор в многофакторных и вариативных ситуациях. Игра такая занятная.

Ситуация с книгой «Словарь Ламприера» как раз и напомнила мне эту главу книги Гарднера и позволила включить эту игру во время чтения «Словаря...». Т.е. попросту во время чтения романа (примерно ближе к середине, когда, кажется, уже все основные смысловые и содержательные слои повествования обозначились и все главные герои и персонажи прорезались и материализовались) начертил на листе бумаги формата А4 четыре вертикальные…

Когда они будут писать свои исторические книги, мое имя прожжет дыру в странице.

Когда в силу некоторых обстоятельств количество прочитанных за месяц книг сокращается до невероятного минимума, начинаешь еще строже относится к каждой букве. Наверное, именно поэтому первое знакомство с Норфолком (на которое я, кстати, возлагала большие надежды) оказалось не слишком удачным. Я верю, что он крутой писатель, верю, что в этом "Словаре" есть необыкновенные шутки, сюжетные ходы и неожиданные повороты... правда верю, но я их не нашла. Большую часть я пыталась осознать, что вообще происходит, потом я поняла, что все дело в любви. Это и авторская любовь к занудству, и его же любовь к повторам, и любовь Ламприера к греческой мифологии, и даже любовь Септимуса к притворству. В общем и целом там еще…

Юный Джон Ламприер (с ударением на последнем слоге, не лоханитесь, как я, прочитав три четверти романа, ударяя на первый) на стартовых же страницах обретает зрение, обзаведясь чудесными оптическими линзами. Впрочем, яркость картинки в его случае нисколько не синонимична умению видеть. Зачитываясь античными мифами, молодой человек начинает прослеживать их проекции в собственной жизни, но до последних страниц не подозревает, что совы не то, чем кажутся. Поочередно в реальность воплощаются сказания об Актеоне, Данае и Ифигении. Ламприер отправляется из родного Джерси в смрадный Лондон, чтобы ознакомиться с завещанием отца, разорванного на части сворой собак. Там на его глазах в горло данае лёгкого поведения вольётся струя золотого (в прямом смысле, а не то, что вы сейчас могли подумать)…

История блаженной жизни Джона Ламприера на райском острове Цезарея, омраченная разве что неумением ладить с девушками. История, в которой, кажется, оживают старые античные сказания: в лучах солнца под струями водопада плещется молодая богиня, а за ней тайно наблюдает наш герой, хотя уж ему то, до крайности увлеченному античными мифами, стоило бы припомнить, что античные боги ценят свою приватность, играя с людьми в жестокие игры. И вот уже судьба увлекает нашего героя прочь с райского острова, в шум, гам и смрад Лондона, в погоню за своей возлюбленной и на поиски отгадки смерти своего отца (или все же своего безумия?). Перед нами история, в которой главный герой откровенно слаб и неловок, с огромнейшей способностью влипать в мелкие и не особо неприятности. И при всем при этом крайне…

Когда коту нечего делать, он сами знаете чем занят, когда человеку нечем заняться, он пийшет Книгу - постоянно звучащая мысль в голове во время прочтения данной книги.

Возможно, все дело в том, что у нас с автором чувство юмора находится в противофазе и его остроумие гаситься моей тугодумностью, все же, литературная премия - не хухры-мухры, тут надо понравится критикам, да еще и если ты совершенно новый пийсатель, то критики должны не просто тебя отметить, но и запомнить среди тысяч таких же соискателей. Но, часто высокое искусство идет совсем не в ногу с обывательской точкой зрения, ИМХО, здесь именно тот самый случай.

По конкретики, не понравилось, отчаянное мельтешение героев и событий. Понятно, что особый эффект, когда в междурядье клубники сажают редис, но когда безпречинно…