2 Клюква по-норфолкски

Поговорим о деле
Причем начистоту:
Осада ля Рошели
Едва ль нужна Христу.

Семантика утверждает. что отношения человека с предметом начинаются задолго до реального знакомства с его качествами и свойствами, основное (и чаще всего неизменное) представление о чем-либо мы получаем уже на стадии называния, знакомства с именем. Первая ассоциация к "Словарю Ламприера": литературоцентризм, тамплиеры, родовое проклятие, несметные сокровища и тайные знания, теория заговора, конспирология, масоны. каббала, теневое владычество над миром. Вторая; "Лампа Мафусаила", Пелевин, литературоцентризм, постмодерн, смысловые галлюцинации, теория заговора, конспирология, масоны, каббала, теневое владычество над миром.

Англоязычному читателю повезло меньше, в нем не зажигается реакция ассоциативных цепей к пелевинскому творчеству, аналогом ментального слюноотделения на лампочку у собаки Павлова. Хотя возможно, звук имени Ламприера пробуждает другие, не менее ценные, воспоминания. Констатирую: предчувствия ее не обманули. В книге так или иначе появится все помянутое. Пусть не буквально, пусть отраженным в кривом зеркале постмодерна, побуждающего Толстого с Достоевским сражаться против зомби, а императора Павла при содействии Месмера создавать Страну Грез, коей станет Смотрителем.

Этот реверанс Виктору Олеговичу был не от большой любви к нему, но для того. чтобы уточнить, Лоренс Норфолк пользуется в романе приемом, знакомым русскому читателю по пелевинским "Т" и "Смотрителю", а наиболее продвинутые вспомнят "Посмотри в глаза чудовищ" Лазарчука-Успенского, где носителем сверхспособностей становится Николай Гумилев. Так вот, Джон Ламприер, автор "Классического словаря, содержащего полный отчет обо всех именах собственных, упоминающихся у классических авторов"; теолог, лингвист, учитель. директор школ, викарий - этот Джон Ламприер - реальный исторический персонаж. И он, разумеется, не имеет никакого отношения к описанным в книге приключениям очкастого нескладехи, облаченного в розовое в яблоках пальто.

Для меня "Словарь" второе знакомство с Норфолком и первый роман "Пир Джона Сатурналла", вопреки уверениям поклонников, не произвел впечатления интеллектуальной прозы. Вторая книга лишь укрепила во мнении. Да, крепкий беллетрист. Да, закручивает сюжет, используя все имеющиеся под рукой отвертки, шуруповерты и шестигранники. Да, наталкивает в текст интересностей столько, что того гляди через верх хлынет: история, любовь, тайны, интриги, жуткие преступления, расследования, эзотерика всех возможных видов - все для поддержания читательского интереса.

Нет, не мастер сюжета, как попало свалив на голову читателя кучу сведений, какие сумел урвать, бежит за следующими, в ложной уверенности, что механическое нагромождение большой кучи стоимостей может создать ценность. Не создает, сэр Лоренс, для ценности потребна алхимия литературы, которая переплавит небольшое количество исходного материала в тигле и отольет из него сокровище. Из предложенных вами могло бы выйти при умелом обращении несколько шедевров, но вышло, что вышло и более всего это напоминает узоры ночных поллюций Императора на простыни, с таким знанием дела описанные вами.

Резюмируя: так себе роман, удручающе многословный, большей частью скучный до ломоты в скулах, несмотря на все усилия автора поддержать интерес; концы с концами нигде не сходятся и для авторских объяснений требуется целая развернутая глава; ожившие механизмы и обращенные в механизмы люди выглядят омерзительным ничем не оправданным анахронизмом (что бы ни говорили о стимпанке, к которому "Словарь" имеет такое же отношение, как к покорению космоса - читай: никакого). Но теперь уж пусть будет.