В лесах

Сомневалась я, браться ли мне за этот кирпич, но… Искушение! – как говаривает один из влесистых персонажей. Легенда (происхождение которой останется невыясненным) гласит, что «В лесах» можно и нужно читать, даже если старообрядцы никаким местом не интересуют. Заинтересуют в процессе. Я и повелась. Зря ли? Поглядим.

Роман описывает особого рода вселенную, находящуюся за Волгой. Развлечений там мало – хозяйство наладить и связанные проблемы решить, детей женить\выдать замуж, поклоны бить. Женщинам повеселее: хошь вышивай, хошь готовь, хошь беги в монастырь, хошь из монастыря. Особый вид развлечения – убегать замуж без родительского благословения или сводить молодых – сразу появляются тайны, интриги, расследования. Все веселее.

Начинается история, как водится, с любви между неравными, и тут…

Прекрасная книга! Когда читала, часто вспоминала бабушку. От нее я слышала незнакомые слова «опричь», «послух» и другие такие же диковинные. Может быть, поэтому душа сразу стала отзываться на слова автора.

А какой живой, яркий, богатый язык: «Где-то вдали защелкал соловей… Славный соловей, мало таких за Волгу прилетает… Все-то колена звонко и чисто у него выливаются… Вот «запулькал» он, «заклыкал» стеклянным колокольчиком, раскатился мелкой серебряной «дробью», «запленкал», завел «юлиную-стукотню», громко защелкал и, залившись «дудочкой», смолк»

И сколько автор использует прибауток, как передает красоту и мудрость народного языка: «Слушай, что деды-прадеды наши говаривали: перву пить – здраву быть, другую пить – ум веселить, утроить – ум устроить, четвертую пить – неискусну быть, пятую…

А поглядите-кась на житье не заморское — заволжское! Со всеми этнографическими подробностями, какие может душа читательская пожелать. Узнаете, и как живут, и как Богу молятся, и как свадьбы играют — и «уходом», и «честью», — да и многое другое на придачу. Погрузитесь в плавное повествование, как в реку, где сливается речь и богомолок-скитниц, и крестьян. А то и вовсе услышите сказово-былинный распев: «Ой, леса, лесочки, хмелевые ночки!.. Видишь ты, синее звездистое небо, как Яр-Хмель-молодец по Матушке-Сырой Земле гуляет, на совет да на любовь молодых людей сближает?..»

Напряженного сюжета, впрочем, не ищите. Описания заволжских лесов и старообрядческого житья отодвигают повествование на третий план. Кое-какие истории расскажет Мельников-Печерский, со всегдашней своей обстоятельностью,…

Ох ты, матушка, Мать-Сыра Земля, Расступись на четыре сторонушки, Государь ты наш, родной батюшка, - Мы пришли на твое житье вековечное, Пробудить тебя ото сна от крепкого.

Представить не могла. как много она для меня значит. Я читала "В лесах" девицей, когда роман вышел по талонам на сданную макулатуру, must have позднего социализма. В условиях книжного дефицита, мы обязательно читали все, что распространялось этим способом: от "Таиси афинской" и "Лезвия бритвы" Ефремова до "Гойи" Фейхтвангера и невероятно унылой в последних томах эпопеи французского академика Дрюона. И Дюма, разумеется, в количествах, несовместимых с жизнью. Мельников-Печерский был "про староверов, как они там жили" - так мама сказала, когда я спросила, о чем это. Ну, не Таис, конечно, -…

Павел Иванович Мельников – классик из ряда забытых и аккуратно отставленных на дальнюю полку литературной истории и бабушкиного книжного шкафа с безликими шершавыми корешками книжек про советские подвиги, войну и крестьянский бунт. А ведь забытый как будто зря – фигура Мельникова так удивительно многогранна и неоднозначна, что кого, как не его изучать бы нынче иным филологам, и о ком, как не о нём, вести беседы и public tolk’и на темы о влиянии личности автора на собственное произведение и о прочем, из серии «такой вот был человек, зато писал-то как». Про Мельникова можно сказать и это – какой там характер, какой типаж, целая россыпь занимательных историй, некоторые из которых отразились в его opus magnum – романах «В лесах» и последующем вслед двухтомнике «На горах» о жизни…

Обычно объёмистая пухлая многостраничная несколькотомная книга провоцирует разразиться и столь же объёмистым многоабзацным велеречивым отзывом. Ну, типа «угол падения равен углу отражения», «как вы к нам, так и мы к вам» и пр.

Поймав себя на потирании ладоней в предвкушении многочасового перестука клавиатурой и сладострастного ёрзания пузиком мышки по коврику, из чувства противоречия решил не идти напрашивающимся путём, ибо мы ведь помним, что совсем не всегда путь, кажущийся самым правильным, оказывается именно таковым.

Итак. Прежде всего, перед нами литературно-художественный документ. В котором зафиксирован образ жизни, быта, существования нескольких слоёв населения российской провинциальной глубинки (прежде всего глубинки) середины XIX века. Наверное, на первом месте стоят общины…

Представьте, Вы отец семейства, Вы очень любите своих детей и хотите им самого лучшего. Зарплата вечно не удовлетворяет запросам вашего семейства, что надо сделать? Надо шабашить. Но Вы чиновник «беленькие ручки», Вы ничего не умеете, ну ничегошеньки, а по работе Вы тесно связаны с неким пластом общества. Вы боритесь против этих людей. И так как Вы борец с ними, Вы многое о них узнали. И вот Вы знаете все о тех, кого Вам нужно изничтожить, Вам нужны деньги, а друзья в литературных жунралах говорят, будь нашим Дикенсом, пиши как чукча песню – что вижу, то и пишу, а мы заплатим, так как на страницах наших журналов давно уже не было чего-то необычного, чего-нибудь лубочного и РУССКОГО. И Вы, недолго думая соглашаетесь, только, чтоб Вам потом не было мучительно стыдно, берете себе полный…

Очень понравился роман, читала по чуть-чуть, по 30-50 страниц в день. Прекрасно написано, интересные персонажи, хорошо описаны образы, знаешь о каждом всё чуть ли не с рождения. Так хочется узнать, что дальше, так привыкла к людям из романа, прочитать бы продолжение и можно будет фильм посмотреть. Всем любителям романа "Угрюм-река", советую. Похож.

Когда читаешь «В лесах», мир вокруг меняет скорость и текстуру: время становится тягучим, как чаепитие у Патап Максимыча, а описывать все происходящее хочется максимально стилизованным под Мельникова-Печерского языком, чтобы вокруг непременно судари, матушки, любезненькие да касатики. И настолько пространство и время меняются, что проваливаешься ты в книгу, да не выгрести. И думаешь, как бы хорошо было.

Чтобы в углу горницы стоял до блеска вычищенный самовар, да на столе были расставлены тарелки с груздями, рыжиками, белыми да волнухами, да яблоки моченые, да разные орехи, да финики, да настойка и зверобойная, и на трефоли, и на бруснике; и чтобы впереди тебя ждала долгая богоугодная трапеза с белорыбицей, да окуньки, да линь со щучками, да икра (и непременно троечная), а впереди…

Я не могу с уверенностью посоветовать эту книгу каждому. Чтобы вам понравилось читать Андрея Печерского, нужно иметь в себе склонность к неторопливости, любовь к истории и интерес к фольклору. Но даже присутствие этих качеств не помогло мне сразу проникнуться книгой, лишь со временем я поняла, насколько уникален и интересен сюжет, как много полезного можно найти здесь.

Андрей Печерский совершил огромный труд и создал объемное описание быта старообрядцев (а ведь еще и вторая часть есть). В "лесах" вы найдете разнообразных и живых персонажей, в жизни которых есть место любви и ссорам, ошибкам и неудачам, радости и горю, вере и порокам. Они такие же как мы, только более подвержены традициям и предрассудкам, которые с высоты нашего столетия кажутся глуповатыми. Но это их жизнь. Это основа,…