Вечера в древности

Насколько я могу судить, Норман Мейлер не очень известен в среде российских читателей. При этом для американской литературы, да и не только литературы, но и американской культуры 20 века в целом, он фигура во многом знаковая, определяющая и имеющая ореол противоречивости. Уроженец бедняцкого Бруклина, Мейлер закончил Гарвард. Хотел стать инженером, но занялся литературой. В 1944 г. в составе армии США попал на Филиппины и, хотя в боевых действиях участия практически не принимал, впоследствии написал, как утверждается, один из лучших романов о войне – Нагие и мертвые . В послевоенное время играл заметную роль в общественно-политической жизни страны, писал романы и сценарии, занимался журналистикой, стал одним из идеологов движения «битников», участвовал во многих кампаниях, шесть раз…

Смерть как начало - это могло бы звучать абсурдно, если бы не было довольно популярным ходом в литературе. С единственным отличием - начало романа у Мейлера выглядит естественным и оправданным, потому что мало какой народ придавал такое значение смерти и окружал её такой бурной деятельностью, как египтяне. Впрочем, "Вечера в древности" - это не блуждание в "сумрачном лесу" а-ля Данте, это жаркое дыхание, биение пульса, бурление страстей, это жизнь во всех её возвышенных, а скорее низменных проявлениях.

Такие книги сложно классифицировать - не всякое произведение о прошлом является историческим романом. История не более чем отправная точка, заданные координаты, всё что творится далее - предельный субъективизм и авторская интерпретация. Она может путать даты и события, вводить в центр…

Среди молний в ранах Богов

О Египет! Древний и загадочный, как Марс, яркий и неистовый, как солнце, радость Ра. О Египет! Кузница Богов, которых ты понимал лучше, чем человека. О Египет! Вечное тело фараона, его двойник-ка, его душа-ба, его дух-ах, его тень, его сердце, его тайное имя.

Как мало мы тебя знаем и сколь многому обязаны! Прости, что не сумели сохранить великолепие твоих храмов и золото твоих пирамид. Прости, что больше не молимся твоим звероголовым Богам и божественным фараонам. Прости, что больше не верим в бессмертие так, как верил ты — со всей страстью юного и бесстрашного человечества. Лишь иногда, перелистывая ту или другую книгу, мы вдруг очарованно замираем — перед нами возникает твой великий образ; и тогда мы бежим по бумажному песку, плывем в папирусной лодке навстречу…

Виделись мне брега голубого Нила или ещё какой-то большой реки. Там над рекой светало. Волна ходила взад и вперёд, и вздрагивали мостки. Некто почти прозрачный спускался к лодке. Веки прикрыв, на ощупь, на плеск, на звук двигался он. И что-то в его походке горло сжимало тем, кто молчал вокруг. Михаил Щербаков.

Книги, которые производят на меня действительно сильное впечатление, часто оказываются исключениями из правил ("Обычно я такого не читаю, но на этот раз..."), и с "Вечерами в древности" получилось именно так. Казалось бы, исходные условия были не слишком благоприятными для книги: раньше я практически ничего не читала о Древнем Египте, кроме каких-то популярных вещей еще детских энциклопедиях; я не люблю исторические романы; а из Нормана Мейлера до этого читала только книгу "Нагие…

Пожалуй, это не книга. Это - послание. Тайное и зашифрованное. В каком-то смысле, может быть, до конца понятное только самому автору, который, как известно, был личностью весьма одиозной и специфической. У меня было такое чувство, что я читала ее целую вечность. Хотя фактически прошло всего несколько дней. Но я от нее устала, устала до жути, чуть ли не до ломоты в костях, и все же, почему-то, упорно дочитывала. А по прочтении у меня осталось такое странное ощущение, - будто меня не то золотом облили, не то жидкой золотой жижей. Как-то так. А еще возникло чувство, что эта книга что-то мне дала. Будто какое-то знание, причем изначально заложенное в мою плоть само по себе, просто неосознаваемое до этой книги и, вдруг, после прочтения оформившееся и отпечатавшееся на клеточном уровне.…

Книга приводит к исторической усталости. Мейлер умело и очень подробно использует «слова власти», как говорили древние египтяне. Роман огромен и подробен, охватывает эпоху Рамзеса 2 и Рамзеса 9, касается жизней фараонов Эхнатона, Сети, женщины Царицы Хатшепсут, и других. Описаны сложные взаимоотношения египетских богов, из которых мне более других понравилась Маат- супруга бога мудрости Тота, дающая равновесие любому деянию древности, её перо лежит на весах, которые взвешивают поступки человеческой жизни.. Остальные великие боги Египта бесконечно совокупляются, расчленяют друг друга, борются за власть и требуют жертвоприношений: Осирис, Исида, Амон Ра, Сет, Хор..

«Боги могут проносится по нашим жилам, но домом своим они Они избирают место, где на камне не единожды высохла кровь»

В…