Рецензии — стр. 8

Как понятно из аннотации, данная книга относится к жанру антиутопии. Что примечательно, написана она в виде дневников. В начале записи идут от лица главного героя Иннокентия Петровича Платонова, затем к нему добавляются заметки о прожитом от лица его врача Гейгера и жены Насти.

Платонов ведет дневник, чтобы вспомнить события своей жизни. И хоть по метрике лет ему много, он 1900 года рождения, многое выпало из его жизни. Все дело в том, что еще юношей он угодил на Соловки. Там же в качестве эксперимента стал лазарем. Так называли тех, кто был использован для опытов по сохранению человека. В частности заключенных лечили, подкармливали, а затем с их согласия замораживали для науки ( а кто мог не дать согласия?).

По мере того, как ГГ медленно вспоминает свое детство, молодость, он начинает задумываться, где он учился и кем хотел стать. И  первыми яркими воспоминаниями стали походы с отцом на летное поле. Ему очень хотелось самому подняться в небо, ведь пилоты в то время были всеобщими кумирами. И слово для них было авиатор, а не летчик. Но он чувствует, что это не то.

Вспоминаются и события, предшествовавшие аресту. Казалось бы, что донос соседа сломал Платонова. Но нет. Он, побывавший в Соловках, уверен, что Россия получила то, что хотела. Она была готова к террору, а то, что началось в 20-х годах, было только репетицией. Многое зависит от того, как народ воспринимает зло. Когда его начали возить по разным собраниям и интервью, он так и сказал:

Сказал Иннокентий, что удельный уровень зла примерно одинаков во все эпохи. Просто зло принимает разные формы. Иногда оно представлено анархией и преступностью, а иногда властью. Он, долгожитель, видел и то, и другое.

Есть в романе очень красивая, лиричная тема любви. В юности Иннокентий был влюблен в свою соседку Анастасию. Именно полным именем и на вы. И эти страницы просто надо читать. Это культура отношений, она складывается из многих факторов, но прежде всего уважения друг к другу, бережности, желания мужчины опекать и защищать. Написано очень красиво. Их хочется просто перечитывать.

Стремление к жизни помогло Платонову согласиться на замораживание. И он от этого выиграл. В награду ему стала любовь юной девушки, внучки бывшей возлюбленной. И хоть она из другого вовсе поколения, но почувствовала своего любимого и даже стала мамой его малышки. Вот такой у Водолазкина получился коленкор. Конечно, это все утопия, но какая! В нее хочется верить, верить, что такое могло иметь место, что человек смог наперекор всему стать счастливым. Платонов — удивительный человек. Он образован, смог адаптироваться к новой жизни, живо интересуется всеми событиями, происходившими пока спал, не боится ни нового транспорта, ни средств связи. А как он отнесся к рекламе! Даже сам принял участие в одной, а затем захотел оставить жене и будущему ребенку средства на жизнь без него, вот и начал договариваться уже сам.

Сбылась и его мечта побывать в небе. Эти страницы как бы стали финальными в его жизни, но оставили надежду. А вдруг все-таки удастся избежать несчастья...

Отдельно стоит обратить внимание на сам текст. Качественный, объемный, каждое слово несет информативность. Ведь по сути роман небольшой, но очень емкий. Немногими штрихами показана жизнь в лагере, но представить легко, как и почувствовать, всю беспросветность и одновременно желание жить.

Как же сложно рассказывать об этой книге, не раскрывая существенных деталей сюжета. И не то, чтобы это сильно спойлерные повороты, читая, сам приходишь к ним по логике повествования. Но до прочтения, чем меньше знаешь об этом романе, тем лучше. Поэтому больше абстракции и меньше конкретики.

Книга представляет собой дневниковые записи Иннокентия Платонова, который восстанавливает в памяти прожитые годы. Во второй части к его записям добавляются дневники ещё двух героев. И написано всё это здорово. Слог лёгкий и образный, сразу же включаешься в написанное, представляешь и из обрывков складываешь целую историю. Единственное, что записи персонажей отличаются употреблением определённых слов, но не стилем изложения мыслей. Хотя предполагается, что у этих героев абсолютно разный образ мышления. С другой стороны, возможно, так автор показывает, что не зря эти трое встретили друг друга, что-то их да объединяет.

Один из основных вопросов, о котором рассуждают и дискутируют герои, - это восприятие исторических событий. Какие из них важны для правильного понимания истории? Как охватить всё мельчайшие детали, которые передадут дух эпохи? Влияют ли обстоятельства и условия жизни на развитие истории или всё зависит от конкретных личностей? Ко всему этому добавляются рассуждения на политические, научные и религиозные темы, которые менее интересны, потому что более очевидны и находятся в той плоскости обсуждений, в которую каждый из нас, скорее всего, ввязывался.

Исторический же вопрос представлен с разных точек зрения. Приводятся различные аргументы и контраргументы в пользу той или иной позиции, что создаёт представление о том, что мир неоднозначен, а жизнь сложна. Но как же с этим контрастируют образы персонажей, которые чётко проводят границу между чёрным и белым. Тут все либо законченные мразоты, либо настолько хорошие люди, что сразу можно в ранг святых. Хотя один аспект ближе к концу немного исправляет эту ситуацию, но общее впечатление всё равно остаётся.

А финал книги - это лучшая часть. И не потому что книга наконец-то закончилась, а потому что это очень точное и правильное завершение, которое проводит мудрый итог истории и напоминает, что каждая жизнь - это ценность. Возможно, через сто лет в учебниках будут описаны глобальные события, масштаб которых мы не можем оценить в силу их близости, но представление о том, как жили люди, состоит из маленьких, совершенно незаметных, бытовых деталей, которые придают важность и уникальность нашей жизни.

Помещаю сюда в качестве рецензии свой коммент из обсуждений этой книги под рецензией другого читателя:

Каждый писатель это зеркало. Хотя один и тот же контекст все будут оценивать, переваривать и отражать по-своему. Одно зеркало покажет "здесь всё не очень хорошо, но если мы хотим иметь что-то лучше, давайте делать это и это, и у нас будет лучшее", а другое скажет "ты такой урод, тебе уже ничего не поможет".
Кто-то искренне верил в советскую идеологию, а кто-то считал, что всё катится ко дну. Отставим в сторону вопрос об "истинности" и этичности советской идеологии и вопрос истинности любой государственной идеологии, и попробуем оценить ситуацию с позиции результата. Я вообще многое в жизни оцениваю по результату. Итак, те, кто искренне разделял советскую идеологию и горел энтузиазмом - тот строил школы и институты, дороги и метро, сам постоянно развивался и учился и искренне советовал так же жить своим детям. И дети так жили, потому что видели перед собой искренний пример. И он был для них нормой.
Каковы результаты дел у тех, кто считал и считает, что страна катится ко дну? Результаты - сами ноют, что всё тлен, и других в этом убеждают. Фактически разносят вокруг себя грязь и затягивают в неё окружающих. При этом тихонько зарабатывают столько, сколько могут, сгребают накопленное и, например, "сваливают из Рашки". Туда, где, вот чудо - благополучие, ровные дороги и прозрачность политики! Ничего, что это всё создавали сами граждане той чудесной страны, изо дня в день, из года в год, и всем приехавшим в идеале тоже надо будет ВКЛАДЫВАТЬСЯ в поддержание этой местной нормы, и вкладываться - там норма. А тленщики считают, что вот они приедут на всё готовое, все им там будут рады, и будет у них не жизнь, а сказка. И местная администрация будет радовать некоррумпированностью, и в магазинах - красота, чистота и низкие цены. А где не низкие - там зарплаты всё равно хватает.
Кто у тленщиков и мечтателей свалить обычно виноват в проблемах страны и людей? Виноват всегда кто угодно, кроме самих тленщиков.
Вот у Пелевина в данном случае - олигархи и миллиардеры.
Он не советует своим читателям получать основы финансовой грамотности, учиться и развиваться, он тычет пальцем - это не вы плохие, это все они вон разлагают страну! Он направляет Вас считать чужие деньги, а лучше - считать чужие деньги своими - потому что это проще, чем учиться считать в принципе.

И те, кто также хочет прикрыть свою лень и нежелание ВКЛАДЫВАТЬ СВОИ СИЛЫ И ВРЕМЯ в своё же государство, соглашаются и тоже всегда переводят стрелки - это не я ничего не добился и не заработал - это все они! Они захватили деньги, которые должны были быть у меня! Всё из-за них!

Крайне удобная позиция. Избавляет от любых обязанностей, от любой ответственности. Даёт право ничего не делать. Ничегонеделание - цель и мечта тленщиков. Другой всегда виноват в том, что ты лузер.

Но правда в том, что Вы имеете то, что сами заслужили. А окружающие делают то, что Вы позволяете им делать. Вы не вкладываетесь, не голосуете, не контролируете - не тратите своё время и усилия - Вы имеете коррупцию в своём районном отделении полиции, в школе, где учатся ваши дети - Вы это создали. Бездействием и отмазками "все равно ничего не изменить" Вы это поддерживаете.
Возникает вопрос - а сколько нужно вкладывать, чтобы что-то изменить? Сколько нужно тратить личного времени одной-единственной жизни на все эти социальные дела? И какие гарантии, что, даже объединившись, получится что-то поменять?
Ответы: гарантий нет. Нужно действовать без гарантий. Вкладывать нужно в меру - разумно, рассудительно, осознанно. Без крайностей и ненужных самопожертвований. Участвовать, голосовать, осваивать новые дисциплины - и с другими искать решения. Ошибаться, видеть неудачи - пытаться снова. Хоть раз в неделю полчасика посвящать каким-то отзывам, обращениям, объединениям, да тем же голосовалкам и сайтам "про город". И следить - за отзывами, за результатом своих действий. Это и есть нормальное, уважительное отношение к своим усилиям и времени - стремиться к тому, чтобы они принесли результат. Это норма в тех самых чудесных краях, куда многие хотят "свалить". Но освоить её вы можете и здесь.
Но полчасика в недельку осознанной социальной деятельности - это слишком много для тленщиков. Они хотят, чтобы государство (некая абстрактная, отдельная от них структура) само им всё обеспечивало. Потому что они платят налоги. Ну какие-то там, с белой части зарплаты. "Всё равно же разворуют, зачем переходить полностью на белую", так ведь? И на этом считают свой "вклад" достаточным. Ну так платишь чёрте как, не контролируешь даже эти выплаты (т.е. показываешь, что после выплаты тебе уже плевать на твои деньги) - имеешь то, что имеешь. Деньги текут туда, где за ними хотя бы следят. Все логично и закономерно. Нехрен разбрасываться, а потом жаловаться, что всё растерял.

Но это все очень сложно - тут надо разбираться/учиться/принимать решения и даже о боже нести ответственность за свои решения. То есть не прятаться за чужими спинами, если ошибаешься и начинать с нуля, если ошибаешься сильно. Но это всё для энтузиастов, которые знают, чего хотят, и стремятся к этому, несмотря на собственный дискомфорт.
Все эти сложные пути не для Пелевина, конечно, и не для его аудитории. Это всё для патриотов - хотя даже это слово "зеркала", подобные Пелевину, уже настолько вымазали в грязи, что людям почему-то стыдно его использовать.
Ну а мне не стыдно.

Очень неоднозначное впечатление от прочитанного.
Я люблю книги о перемещении во времени, здесь конечно это есть, и много , но как же все странно написано. Начало, ну где то треть книги было интересным, хотя и немного непонятным кое где- квартира в которой проживают очень странные личности. И один из них Агафонкин может перемещаться во времени и он передает получает какие то объекты , не вмешиваясь в процесс. Правда сразу стало непонятным, как не вмешиваясь, если он там прекрасно может погулять с любой женщиной, что он и делает , тем более описывают его прямо как мачо - красив, голубоглаз, женщины просто тают от его красоты.
Но как же все странно и сначала- Агафонькин не помнит. как когда то очутился в квартире, обучал его и воспитывал Митек, который и сейчас просто всех обслуживает, ухаживает за всеми. Но есть еще там и младенец Матвей Никонорыч, который не растет, ест из бутылочки, икает, гадит в подгузники, но зато знает все , что знает не все взрослые люди- короче лежачая-ходячая энциклопедия. Ну и сосед Мансур, который в нетрезвом состоянии создают галлюцинации, отчего квартира превращается, то в дно морское, то в пустыню, то еще не пойми во что. А трезвым он не бывает никогда видимо. Это было любопытно, как прием передача объектов Агафонкиным, так как одним из получателей, а как потом выяснилось и отправителей был Путин, да , да ВВП.
И вдруг Агафонкин теряет юлу , которую должен передать , которая как оказалось может создавать новые лилии судьбы, где то в безвременье и начинается вакханалия- все запутывается так, что я просто не понимала, что, зачем и почему. Если история Агафонкина с Катей была интересна и как бы порой понятна, хотя парадоксы времени никто не отменял, рассказ Олоницина, история Чингисхана были любопытны, жизнь в лепрозолии даже в чем то познавательна, но все это было вместе, какой то калейдоскоп из героев, судеб в отдельные их периоды , причем введены и персонажи и действия , которые я просто не понимала. Гог и Магог-вроде понятно на кого похожи, но когда они появлялись я хотела пропустить страницы, так было просто неприятно читать про все это. А уж Синяя Птица, Карета и даже ангел Ориэль, Архангел Габриэль для чего- в общем это было скучно для меня и запутано.
В книге много философских рассуждений- есть над чем подумать, когда автор вместе с героями рассуждает над теорией времени- это было конечно запутанно, но очень интересно. Любопытно был почитать про эти Линии Судьбы, которых множество, которые существуют параллельно. И да, очень странное заявление что будущее влияет на прошлое было очень интересным, и опять таки все эти рассуждения читались увлекательно.
Множество цитат, которые так и хочется записать и цитировать тоже придавали книге интерес.
Экскурсы в историю , рассказы про Чингисхана , его жизнь и завоевания несомненно мне понравились.
НО ,как обычно сейчас в литературе бывает, отчего я просто не хочу ее читать часто эту современную русскую литературу- мат и большое наличие секса просто всегда поражает. Ну не понимаю, когда книга написана хорошим языком и потом бац, ни к селу ни к городу вставляются эти выражение, причем частенько. А уж откровенные сцены секса, причем какие то даже извращенные- здесь есть и можно сказать педофилия, девчушка совсем ребенок, но такая развращенная. Персонажи женщин автор вывел очень своеобразные- их мало и они только для удовлетворения животных инстинктов своих и не только, сами они как самки, готовые совокупляться с первым встречным. И если видят красивого мужчину на лестнице, то мысли такие- наверно пришел к соседке, у нее муж в командировке. А просто в шоке от такого.
Повествование рваное- то читатель оказывается в Монголии, то в лепрозолии, то в 50 годах 20 века, то в 19 веке в усадьбе, то в 2014 году- уследить за всем очень трудно.
И в итоге я просто не поняла- это кара была Агафонкину от Бога, или же это все , что вначале рассказали крутилось в уме неполноценного человека, работающего уборщиком в Доме ветеранов. Бог конечно любопытно представлен- он создал все эту кашу, а потом и забыл зачем, можно сказать забросил свое детеще.
Как написала выше- книга вроде любопытная, но большое количество минусов у нее. За что то хотелось поставить 5, за что-то просто 1. Автор как будто взял кусочки мозаики, одни красивые и правильные. другие страшные и уродливые- все их перемешал, подбросил вверх, а потом читатель должен их объединить и в итоге понять , что получится, шедевр или простите отходы . Потому читать не все хотелось. А перечитывать тем более, хотя думаешь вроде- теперь бы больше поняла после прочтения, но опять натыкаться на те сцены, секса, на те матерные слова, на непонятные поступки странных персонажей не хочется. Это наверно ко многим современным авторам относится- отбросили бы стереотип, что без мата и секса не обойтись выходили бы произведения намного лучше.

Южнорусское Овчарово это место, которого конечно же нет на карте. Но благодаря замечательному слогу автора, в его существование очень легко поверить. Даже когда повествование скатывается в абсолютно не реалистичную вселенную, ты уже принимаешь все как должное. Это же Овчарово. Для него это повседневность.

В самом начале книги Лора (автор) рассказывает нам (достаточно подробно) как добраться до поселка. Сколько километров от Владивостока, где поворот непосредственно к поселку и какие могут быть препятствия. И с самого начала ты уже не сомневаешься в правдивости данных. И если,пройдя по маршруту, Овчарово не нашел, то ты сделал что-то не так. Или (что вероятнее всего) ты там лишний и тебя просто “не пропустили”.

Главные герои книги не всегда жили здесь. Они городские. Но уже не первый год в Южнорусском и провели там не одну зиму. Книга состоит из рассказов  о том, как они налаживают свой быт и историй об односельчанах. Зачастую это очень загадочные истории, которые не подлежат понятному объяснению. Просто это  есть и с этим нужно жить. И если ты живешь в Овчарово какое-то время, то уже ничему не удивляешься.

Я бы могла назвать все происходящее “магическим реализмом” , но это было бы не совсем так. Здесь сверхъестественное не вплетается в реальную жизнь. Оно как будто подменяет собой реальность. И это “замещение” для южноовчаровцев является нормальностью. А для жителей,допустим, Владивостока -нет.

Отдельно хочется сказать о том, как автор описывает природу, которая окружает поселок. Сопки, болота, морской пляж. Удивительно показан климат полуострова. Для меня (жителя Урала) это что-то сказочное. И далекое. Может быть там и вправду может выбросить на берег русалку? Или огромным цунами на берег вынесет старые подлодки? Кто знает…

Так получилось, что рецензия пишется не по первому восторженному впечатлению, а спустя несколько лет и одно перечитывание. И, к сожалению, восторги немного поутихли за это время.

"Южнорусское Овчарово" - своеобразный сборник рассказов, объединенных местом действия. Можно сказать, что жанр всего этого безобразия близок к магическому реализму, но чуть более бессмысленнен и беспощаден. Тридцать коротких историй, без начала и без конца, которые, к сожалению, в единую картину вставать никак не хотят. Просто разрозненные кусочки жизней очень специфичных жителей Овчарово глазами понаехавших городских. И все бы ничего, пускай рассказики не хотят объединятся в одну стаю, но при перечитывании стало очень заметно, что некоторые из них категорически отличаются от собратьев. Как, например, послесловие "Сиреневый свет". Оказалось, что практически весь текст написан в 2011-2012 годах, а несколько штук перед самым выходом книги, видимо, добивая объем.

Так получилось, что небинарное творчество многое значит в моей жизни. Первым колокольчиком явились утроения как литературный приём, подробно описанный В.Я. Проппом в «Морфологии волшебной сказки», все эти: и было у царя три сына; три битвы со змеем; три испытания - огонь, вода и медные трубы; три препятствия для змеихи: платочек, зеркальце и гребень и т.п. Потом было нашествие викингов – я увлёкся скандинавским фолком: стал играть шведскую и норвежскую народную музыку, изучать и преподавать скандинавские народные танцы. А в чём основное отличие шведской, например, фолк-музыки? Она на 70% состоит из мелодий на три четверти. И что? А вот что… Жизнь современного человека подчинена бинарности: мы дышим – вдох-выдох, часы тикают на раз-два, современная архитектура – сплошные нолики и единички, приседаем на раз-два, ходим левой-правой. А сердце человека бьётся на три четверти и тот кто танцует вальс (ну, если быть совсем точным, то - польску) живёт в ритме своего сердца.

А тут, абсолютно на ровном месте, мне попадается в руки «Авиатор», где утроения сюжетообразующи и смыслоуглубляющи. И более того - подаются на контрасте. На контрасте! Три! На контрасте! Три женщины Платонова - Анастасия, хромающая барышня Мещерякова и Настя; три России; три дневника; три стиля повествования – дневник Платонова (первая часть), три дневника – первая половина второй части, воспоминания Платонова словами Платонова, Насти и Гейгера – вторая половина второй части; три правителя (один из них даже не упоминается – Государь, это сделано умышленно?); три «смерти» Платонова – от заморозки, от разморозки, от авиакатастрофы; три мерзавца – Зарецкий, Аверьянов и Воронин (другой Воронин); три поколения Ворониных; три ровесника века в 1999 г. – Платонов, Анастасия и Воронин… И это, очевидно, не всё.

По подаче текста, абсолютной его реалистичности, минималистичному фантастическому допущению «Авиатор» напоминает «Собачье сердце». В этих романах авторы изучают тоталитарный режим и задают вопросы. Это вообще принадлежность большой литературы – задавать вопросы. Современная проза или по этому поводу вообще не парится или даёт ответы. А Водолазкин (как и Булгаков) их ставит. Другое сравнение. У московской журналистки и писателя Аллы Боссарт есть удивительная книга, написанная слезами, кровью и желчью по следам семейной трагедии – «Гипсовые крылья». В качестве метафоры – на мой взгляд, настоящие книги пишутся писателями не чернилами, а слезами, кровью, желчью или потом или разными их комбинациями. У Боссарт слишком лично всё, это – удар ниже пояса. Когда ты рыдаешь над реальной историей – это не из области искусства, а вот когда тебя пробивает на эмоции художественная правда – это высший пилотаж. И у Водолазкина здесь приоритет.

Меня покорил «Авиатор». Лучшая книга на русском языке за последние 50 лет и в XXI веке вообще, имхо, разумеется. Конечно, из того, что я читал. Здесь всё безупречно и полно смысла. И вот это ещё, для меня важное. Это вторая моя книга Водолазкина (был ещё «Брисбен»), где в тексте высказано искреннее уважение к вере, священникам и инокам. Не важно верующий ли автор и есть ли у него священники – отрицательные персонажи, всякое бывает, но если нет к вере и «представителям культа» уважения, это мощный для меня аргумент против книги, важный маячок, что что-то здесь не так. У Водолазкина всё так. Чутка только полоснуло в начале разморозкой, но как и собачье сердце, это – выстрелило. Водолазкин прекрасен. И это я ещё «Лавра» не читал. И – открытая концовка, как это прекрасно. Для нового Платонова надежда характерообразующа. И неслучайные, говорящие имена и фамилии, как в русской классике… Почему Платонов?

В целом, книга мне понравилась. Показалась схожей с предыдущей прослушанной (Лавр). Если бы не знала, кто автор, думаю, смогла бы предположить, что это Евгений Водолазкин.
Слушала в исполнении Геннадия Смирнова, исполнение на высшем уровне!
О чём эта книга? Она о любви и нелюбви. Задумка необычная совершенно. Человека замораживают на неопределенный срок. Почему же он согласился быть испытуемым? Терять было уже нечего: либо верная смерть впереди, либо эксперимент, который предположительно также закончился бы печально.
Сначала было совсем не понятно, что к чему, но постепенно всё встало на свои места.
Любовь к Анастасии, чистая, светлая, всепоглощающая... Читать об их отношениях приятно.
ГГй попадает в тюрьму по обвинению в убийстве. Убивал ли он? Доказательств не нашли, но сгоряча было сказано...
В конце книги мы, конечно, поймём, что к чему.
Интересный эксперимент вышел, оживили человека, клетки ожили, всё было прекрасно до определенного момента...
Встреча с Анастасией вновь - чудо! Встреча с Настей - новый виток жизни.
Вообще, история показалась мне неправдоподобной. Хотя, почему же?.. Если бы можно было предположить подобную ситуацию, относительно эксперимента на живых существах, вполне вероятно, что именно этого и следовало бы ожидать. Более того, оживления бы и не произошло бы... Пока что!

В начале года я наткнулась на рецензию zdalrovjezh и в глаза сразу бросилась фраза

Первая ассоциация, которая появляется в связи с возникающими эмоциями – это «Цветы для Элджернона» Дэниел Киз .

Я уже знала что буду читать эту книгу, поэтому рецензию дальше читать не стала, но эти слова врезались глубоко в голову. Конечно к началу чтения книги, об этой находки я позабыла, но ощутив подобные чувства, которые я испытала к Элджернону, поняла, как автор рецензии была права. Настолько разные истории и насколько одинаковые чувства они вызывают.
В больнице просыпается Иннокентий Платонов, который совершенно ничего не помнит. Врач говорит, что все пациент должен вспомнить сам. Начинаются мучительные воспоминания, связанные с детством, первой любовью, лагерем для осужденных в начале ХХ века. Не зная, временных рамок в моей голове была тысяча предположений. Я думала, гадала, предполагала, пока не появилась дата 1999 год. Сразу стал понятен способ появления человека, миновав 70 лет, тем более о нем говорили ранее. Его заморозили в жидком азоте. Умер Ленин и власти захотелось бессмертия, вот и решили по экспериментировать. Родным отправили похоронку. Спустя столько времени человек оживает\просыпается\отмораживается и попадает в новый мир, с новыми законами, людьми, достижениями прогресса и техники. Лично я бы не хотела оказаться на его месте. Очнулся и понимаешь всех кого ты любил, с кем жил в одно время, чтобы тебе дорого прошло или умерло. За раз хоронишь всех.

Воспоминания о лагере выворачивали душу. Каждый раз, читая подобное, поражаюсь жестокости и садизму людей. Насиловать женщин, а потом их беременных отправлять на продуваемый остров; в мороз рабочие босиком работали на лесоповале. Человек, творивший все это, живет до 90 лет. Где справедливость?
Книга шикарная! После прочтения понимаешь смысл обложки. Как точно в ней передан весь сюжет книги.

Лестница счастья, или Эвтопия во множественном числе

Они творят свой мир.
Чудесный, совершенный, бесконечный,
В бесчисленных возможностях своих.
«Теллурия», XIV глава

Двадцатый век был веком плохих утопий: дистопий. Созданные наяву и силой художественной фантазии, они, как кажется, надолго отвратили нас от попыток сочинения положительных утопий: эвтопий. Может быть, в качестве сказки или в далеком космосе, но уж точно не на земле и не завтра — с этим давайте поосторожнее. Скудость утопической мысли даже позволила Лему говорить об «интеллектуальном парезе» авторов научной фантастики, — что, конечно же, было не столько справедливым диагнозом, сколько стимуляцией дальнейших изысканий.

Владимира Сорокина можно с полным правом назвать утопическим писателем. К этой теме он обращался не раз. В «Дне опричника» и «Сахарном Кремле» он выстроил сатирическую антиутопию, в трилогии «Лед» замаскировал дистопию под эвтопию, описав гностическое будущее «братьев Света», для которых все прочие люди — «мясные машины», не стоящие и капли соучастия. Наконец, в «Теллурии» Сорокин отказывается от мономифа, и это сразу выводит его на принципиально иной уровень — пусть не классической идеальной утопии, но человекоразмерного к ней приближения.

Именно такое приближение я бы и назвал эвтопией — изображением общества не идеального, и даже не особо справедливого, но счастливого — во всей затейливой неопределенности этого слова. Причем речь идет не об «общем счастье» (которое всегда есть счастье избранных), а именно о счастье всякого — в первую очередь индивидуума, но и семьи или любой малой группы. В чем заключается его счастье — решает каждый, общее только одно — не решать за другого. Конечно, это не идеальное общество, потому что оно человеческое, а идеалы — для богов и уберменшей. Это не лучшее общество, это просто хорошее общество. Которое позволяет быть счастливым.

В мире «Теллурии» есть место всем: князьям и холопам, революционерам и сталинистам, карликам и великанам, кентаврам и псоглавцам, тамплиерам и ваххабитам, авангардным художникам и мешочникам, детям и охотникам за монстрами, гомосексуалистам и прочей «нетрадиционно ориентированной братии» — зато нет полиции нравов, политики партии, многотысячных митингов, имперских амбиций, жадной цензуры, государственного и церковного террора. Как же все уживаются, как сосуществуют, как не разгрызают друг другу глотки? Один ответ прост: каждый пребывает в той среде, в тех пределах, которые выбирает сам. Нужно ли для этого совершить долгий путь, или же достаточно окружить себя сотоварищи границей карликовой страны, «персонального рая» — зависит от личных обстоятельств. Главное, что это возможно.

Второй ответ сложнее; тут Сорокину требуется метафизическое допущение. Предположим, у человечества появился наркотик, настолько мощный, что радикально меняет систему ценностей, делая внутренние переживания неизмеримо значительней внешних событий, усиливая до экстаза чувство свободы, веру в собственные возможности, жажду счастья, совершенства, вечного бытия. Теллур Сорокина избавляет человека от паутины быта и самодовольной пошлости, от ничтожности «футляра» и слепоты мушки-однодневки, позволяет стряхнуть страх времени и смерти, наполняет душу, словно огнем, чистым, бесконечным воображением. Да ведь именно это делает с нами высокая культура, воскликните вы! Поэтому я и назвал второй ответ метафизическим. Теллур лишь символ, метафора; отчаявшись ждать, когда просвещение и культура сделают с людьми то, о чем мечтали великие гуманисты, Сорокин предлагает несомненно более простой и фантастический способ преображения обывателя в «нового человека» — зато ему не приходится размениваться на игру в бисер. Духовное преображение дано у него не как надежда религиозно настроенного юнца, но как физический факт, нечто реальное, от чего не отвертеться, с чем теперь придется иметь дело человечеству, хочет того оно или нет.

Какое оно, это преображение, теллуровый, если угодно, «трип»? У всех свое. Авторы утопий до двадцатого века ничтоже сумняшеся полагали, что счастье человечества в единообразности — как можно желать разного, если вот он, один-единственный идеал? Утопия века двадцать первого отвергает тоталитаризм идеи. Уважаемые интеллектуалы, словно говорит Сорокин, вы умнейшие люди, но живете мозгами, не сердцем, оттого ваши идеи бессердечны, безжизненны. Два сорокинских интеллектуала, философ Фома и поэт Роман, люди буквально с песьими головами, на привале набивают животы человеческими мозгами и потрохами. Образ предельно прозрачен: от потребления идей недалеко и до потребления людей, тем более что прошлый век протоптал эту тропинку до широкого тракта. Древу жизни не нужны садовники и «специалисты по ландшафтному дизайну» — каждая ветка, каждый лист уже совершенны. В «Теллурии» пятьдесят равноценных листьев-глав — пятьдесят историй, сотни героев, и почти каждый обладает не горизонтальным, броуновским движением, но вертикальным, целеустремленным. К теллуру (впрочем, иногда и от него). Но всегда к собственной утопии, к собственному миру, к собственному счастью.

В это трудно поверить, но, кажется, Сорокин нашел формулу настоящей утопии. Она звучит так: «Только множественное число». Утопия в единственном числе всегда антиутопия, дистопия, мир под одну гребенку, где человек принесен в жертву идее, массе или воле другого человека. Хорошая утопия возможна только как несходящееся, нередуцируемое множество обособленных утопий, индивидуальных грез, духовных просветлений, глубоко личных представлений о счастье, миров, созданных воображением каждого. Несомненно, эти миры будут отличаться не только количественно, но и качественно. Утопия неграмотного кентавра, которого «одна женшчин» научила «большому щастью», утопия ослиноголовой скотницы, умеющей и любящей в этом мире лишь доить коров, утопия «большого» по кличке Вяхирь, жаждущего бочку самогонки, «обоети ее», — все они несопоставимы с утопиями «товарища Тимура», прозревающего «великих людей Futurum», или Сергея Венедиктовича Лукомского, ставшего «одним из учеников Господа нашего Иисуса Христа». Впрочем, несоизмеримы они только культурным масштабом, но отнюдь не персональным. Персонально они равнозначны, ибо каждая выводит человека на его личный путь: в чем-то крестный, в чем-то добрый, но всегда свой, незаемный. Множество человеческих судеб-траекторий, где ни одна не поглощает другую, где нет главного пути, которым хорошо или даже надо пройтись, предав забвению свой, — вот что делает утопию «Теллурии» по-настоящему живой, жизненной, дионисийской. Это, по словам Ницше, «неимоверно длинная лестница счастья»: от высших форм обожествленности «до радости здоровых крестьян и здоровых полулюдей-полуживотных». Это утопия счастья, которое каждый понимает по-своему. А ведь только такое счастье можно (и стоит!) называть настоящим.

Теллура в Древнем Риме была богиней земли, из которой все выходит и куда возвращается. Вергилий называл ее «первой из богов», Август изобразил на алтаре Мира символом изобилия. Утопия на земле, завтра, для каждого из нас — разве не заслужило ее человечество, измученное утопиями небесными, вечными, тотальными? Только не забудем о множественном числе…

Еще одна книга из сорокинской «Истории будущего», на мой взгляд, самая удачная из всего его «футурологического» творчества. Когда-то совсем давно попадалась мне горе-рецензия малоуважаемой г-жи Юзефович, в которой она сетует, что сей «единственный на всю страну полноценный языковой бог в очередной раз глаголет пустоту». И тут, вроде бы, можно согласиться, но есть несколько моментов.

Во-первых, большинство товарищей и собратьев, коих г-жа Г.Л.Ю. постоянно хвалит, только тем и заняты, что пустоту глаголят, не являясь даже языковыми червями.

Во-вторых, именно разноголосость, калейдоскопичность, «фасеточность» мира, изображенного в книге, является главной «фишкой» книги и отлично отражает уже современную нам реальность, в которой каждый существует лишь в собственном пространстве, ограниченном набором поглощаемой информации. У нас будто пропала какая-то единая «картина мира», отчего люди на одной лестничной клетке или даже в пределах одной квартиры умудряются жить в двух разных Россиях, что уж там говорить о более крупных образованиях?

И, конечно же, именно слог, коим Сорокин владеет мастерски, и является главной причиной прочесть сей шедевр. При том условии, если Ваши представления хотя бы на чуть-чуть выходят за границы школьного курса литературы с его желтыми шторками Достоевского и набившим оскомину даже нормальным учителям литературы «что хотел сказать автор?», ибо вот она – истинная полифония.

В общем, на мой взгляд книга однозначно рекомендована к прочтению.

"Оправдание Острова" Евгения Водолазкина я удачно выменял у своих друзей-книголюбов за "Очерки Элии" Чарльза Лэма и "Огонь" Анри Барбюса из серии "Литературные памятники" от которых давно уже хотел избавиться. Особенно если учесть, что состояние обоих "Литпамятников" было далеко от идеального, а Водолазкин ещё пах типографской краской. В принципе обменом я доволен. Не сказать, что новый роман Евгения "Оправдание Острова" произвёл на меня неизгладимое впечатление, но то, что книга читабельна - это несомненно. Хотя некоторый нехороший осадочек после её прочтения всё же остался. Безусловно от Водолазкина ожидалось нечто иное. На мой взгляд "Оправданию Острова" не хватает буйства красок и многоцветья палитры "Лавра". Да и сам роман являет из себя нечто фрагментарное. Повествование движется рывками, главные персонажи, несмотря на кажущуюся узнаваемость выглядят фантасмагорично и неубедительно, а сюжетные ходы выглядят излишне претенциозно. Сам замысел автора рассказать читателю в иносказательной форме о крещении Руси, христианских апокрифах, междоусобной брани и Светлом Будущем безусловно заслуживает внимания. Особенно если учесть, что главный упор Водолазкин делает на осмыслении отечественной истории. В целом новый роман Евгения Германовича представляет из себя авторскую попытку совмещения событий далёкого прошлого с современностью, их актуализации. Правда несколько портит картину практически дословный пересказ в начальных главах ("Феодор" и "Константин") книги "Бытия" из Священного Писания и эклектичность романа. Во всяком случае, желание перечитать его как "Лавра" у меня не возникло.

Да, та самая, "что веками непонятна чужеземным мудрецам". А мы просто здесь живем. И хлеб жуем. Знаем точно, где раки зимуют и когда они на горе свистят. Очень ждем дождичка в четверг, в полной уверенности, что пятница будет сухой. А какая именно - неважно. Главное, что будет.
Вот пишут, что Южнорусское Овчарово деревня вымышленная... Так-то оно, конечно, так. Только вот прообразом послужил посёлок Тавричанка в 50 км от Владивостока, где и проживает автор, Лора Белоиван. И таких Овчаровых-Тавричанок в России видимо-невидимо.

в доме буквально пустого угла не найти, везде кто-нибудь есть – или спит, или жрет, или торчит в интернете, или торчит в интернете и одновременно жрет, или смотрит телик, или заперся в уборной. Кажется, будто не шесть человек приехало вчера, а тридцать пять."

Южнорусское Овчарово живет вне времени и пространства. Здесь нет понятия живые и мертвые. Потому что все здесь очевидное и невероятное. Каждый сам себе и гений, и парадоксов друг. "То у них собаки лают, то у них руины говорят", тьмой окна освещают, а покойники имеют странное свойство оживать во время похорон, а то и после, и продолжать преспокойно ходить в магазин. и, на рыбалку и по всяким другим житейским надобностям. И главное -никому и в голову не придет хоть чуточку удивиться. ну, разве что городским приезжим.

Фазановну похоронили за месяц до события, о котором речь впереди, а спустя две недели её видели в продуктовом магазине "Берёзка": наши соседи заехали туда за зеленым горошком на винегрет, а Фазановна стояла у прилавка и покупала белый виноград россыпью, и была при этом абсолютно как живая, только мертвая, и недовольная очередь за ней бледнела, и крестилась, и никто не смог бы упрекнуть покупателей в бестактности, потому что умерла так умерла, а если уж приспичило тебе винограду, то приснись родственникам и попроси принести на могилу, а не шляйся среди живых, карга.

Когда вы начинаете читать книгу, то перед вами раскрываются не короткие рассказы в жанре столь популярного магического реализма, а настоящий живой мир, наполненный красками и звуками. Вас с удовольствием научат ловить кальмаров с помощью светодиодных чемоданчиков, угостят борщом со взбитыми сливками, а потом пригласят в санаторий Уставших ангелов.
Каждая новелла в этом сборнике имеет свое неповторимое лицо. Лоре Белоиван удалось создать целую галерею ни на кого не похожих персонажей, при этом оставаясь в рамках жанра и строго следуя русской литературной традиции т.н. баек, где грань между сном и явью практически невидима, и ни один не рискнет утверждать, что только что поведанного не было, поскольку быть не могло.
Кажется в этой книге присутствуют все, какие только возможно, эмоции и их оттенки. От печали до радости и обратно. Где-то можно задуматься, где-то помечтать увидеть красоту восходов и закатов над северным морем, оно же, наверное, Океан. От одних рассказов у вас навернутся слезы. От других... Опять слёзы. Только уже от смеха. Все это очень обильно пересыпано русским устным. Но это тот случай, когда все очень органично вписано в стилистику. Насколько не люблю я матерщину в литературе, но здесь вот ничуть не раздражало.
И , конечно, я не могу удержаться от того, чтобы не выразить восторг изумительному исполнению этой книги Юлией Рутберг. Браво!
Читать/ не читать. Моя рекомендация - читать. Книга того стоит. При желании и без оного, как-то самые, ( прочьтете - поймете), и коронная фраза неповторимого попугая.

Не понравилось от слова "совсем". Личная лиричная проза, исключающая читателя из целевой аудитории. Отличный способ для автора выразить себя и не сказать при этом ничего миру. Лишнее доказательство того, что книгу сначала надо прочитать в бесплатной библиотеке, только потом оплатить, если она тебя обогатила чем-то. И да, это субъективная рыночная экономика. Никто не запрещает покупать то, что не понравилось другим.

Отсутствие заглавных букв и абзацев, на мой взгляд, это нежелание, чтобы тебя читали. Кому охота разбирать буквенную кашу? У меня ребёнок так в школьных тетрадях пишет - не проверяй и глазам больно не будет.

Смысл текста я не уловила. Думала, что там действительно будет какая-то марийская мифология, традиции, обычаи. Но даже если антимир, двойки, наркомы и море непонятных слов в последней части сборника - как раз оно, фольклор, то, извините, лектор из Осокина, как из меня - курица в панировке.

Про курицу не случайно вспомнила. Первые несколько зарисовок про живо-мёртвых женщин на самом деле втянули в ритм, заворожили, бубном по голове постучали, но наваждение быстро прошло. Потому что начала крутиться пластинка с рефреном "курица не птица, женщина не человек". Может быть, я внезапно офеминистилась (чего раньше за мной не водилось, я весёлый восточный консерватор), но в тексте Осокина я чувствую шквал маскулинного шовинизма и сексизма. Женщина как тело. Мёртвая женщина как мёртвое тело. Даже въезжать не хочу во все тяжкие. Мне правда не понятно, что всем этим хотел сказать автор. А то, что я услышала, мне неприятно и неинтересно.

Приглянулись некоторые стихи, но тоже далеко не все. Осокин разговаривает с мари в своей голове. На мёртвом языке. Нужно курить ту же траву, чтобы их догнать.

Книгу решила прочитать перед просмотром одноимённого фильма. Подозреваю, что он понравится еще меньше.

Этот роман конечно же хуже "Лавра", хотя и хочет он быть не хуже, а в идеале даже лучше онага (первопредшественника своего). Но.. Но так бывает, так случается иногда (часто)..
Внезапная слава (автора), она липнет и вяжет тебя, а ты, вроде как, хочешь оставаться честным и красивым красавцем (белой и пушистой, что-то бубнящей себе под нос лапой, лапулей, лапочкой, которого так и хотят потискать и погладить дамы пост-и-около-бальзаковского возраста)..
Хочешь, оглядываешься (а здесь как раз, к месту и более религиозным стал за одно, идучи-то, по пути своему, жизненному).. Оглядываешься и, за Библию, например, цепляешься, даешь (в начале самом) и кое-какую статистически-полезную информацию (и это правильно, я всегда только "за", за любую полезность и практическую пользу (от чтения) за одно), сюжет примерный накидываешь, вроде всё должно заработать..
Должно. Но не зарабатывается..
Не знаю даже почему (вернее, кажется знаю, но не хочу расстраивать автора, он и так уже делает, кажется, всё, что может.. или.. или, быть может не всё?)..
Не знаю даже почему (хотя повторюсь.. но не буду), но не читается.. То есть, ты вроде понимаешь, что для упрощения (и для "художественности"), историю страны ты репрезентируешь, как некую "историю некоего Острова".. и размазываешь текст (этой "истории") во вкусную, как тебе кажется, "летописность"..
Понимаю. Но..
Не читается, хотя не знаю.. Может быть только мне.. (не читается)..

Книгу можно разделить на полтора землекопа. Пол - чернушно-бытовое начало и объяснительно-сентиментальный конец. Тора - псевдо-магический реализм середины.

Начну с Торы, как правоверный гой. С рассказа про Настю понеслась абсурдная повесть с излишним натурализмом ниже пояса. Какое-то время я терпела и вчитывалась, на дремучих сказках сдалась и пробежала этот бред по диагонали. Именно в этот момент я поняла, что давно знаю явление "проза поэта". Более того я в этом участвовала. К счастью, у меня напрочь отсутствует ностальгический романтизм, поэтому очарованию этих игр я не поддалась. Просто вспоминала, как рождается такая проза. Кто-то в юности торчал на жж, отчаянные - на лепре, а тихие и домашние психи - на дайри. Именно на дайри вовсю играли в литературные игры "напиши в комментариях два имени, я сочиню лавстори", "дай мне два слова, я сделаю сказку", "соедини 33 подписи твоих ПЧ в рассказ" и так далее. Получалось весело и сочинялось взахлёб. Со всех сторон и во все дневники неслось "тебе надо издаваться, пиши еще, неси в редакцию". Вот кто-то поверил и понёс. А лишнее это. Потому что такие игры хороши во френдленте, среди знакомых, как сотворчество и соучастие. Читать же вывихи фантазии неизвестного человека - мучительно и скучно. Ну и возраст уже не тот, наверное.

Тут мы подбираемся к Полу. Мой любимый Петербург, знакомые локации, родные места. Только не знаковые. Для меня не знаковые. Это как с домом на улице Типанова... - дом один, но кто-то в библиотеке сидит, кто-то в баре. Те, кто в баре зависали, были старше меня на пару лет. Лирическая героиня Горбуновой младше меня на 3-4 года. И те и другие вроде как моё поколение. "Время такое было", "обстоятельства" - тоже мои. Но я не понимаю ни тех, ни других. И "достоверность описания" 1990-х и 2000-х лет не кажется мне такой уж достоверной, хотя бы потому что она не полная. Мои впечатления подсказывают, что не исчерпывалось это время пьяным валянием в канаве, платным сексом, дебошами и бандитами. Хотя всё было, конечно, и столкнуться с этим можно было не по своей воле, но... От книги Горбуновой веет апокалиптическим врождённым желанием во всё это встрять. И это как определяющая черта поколения. Возможно, я опять не попала в выборку, 5 лет разницы имеют значение? Буду ждать мемуары петербуржца одного со мной года рождения, они расставят всё по местам.

Но что-то подсказывает, что дело не в возрасте, а в отношении к миру. То, что чувствует героиня Горбуновой, для меня неожиданно, как с другой стороны Луны. Совсем другие интересы и желания. Даже когда она поступила на философский и в историю стали вплетаться Бахтин и Ницше, писательница не стала мне ближе, потому что стало заметно, с каких разных позиций мы на них смотрим.

Эх, понятный мне мемуарист должен быть еще и толкинистом, видимо. Другая тусовка. У Горбуновой мелькнула группа товарищей "интеллектуального и артистичного толка")) Но мало и всё равно не совсем моё. Потому что и тусовка - уже не моё. Это чувство "не моего" преследовало меня всю книгу. Коробила аннотация про достоверность. Всё кричало "нет, не правда, я пережила другие 90-е и нулевые". А на том первом карнавале в "Петербурге-городе солнца" я сгорела, как на испанском побережье, это было так удивительно и абсурдно. Люблю Питер до мурашек. Вообще почему так мало города? Это же главное в мире. В начале мира. Кому конец света, кому начало мира - мне изначально не близок смысл этой частной истории, неприятны персонажи и язык, непонятны мотивы. Я другая и достоверность другая. Это были очень тяжёлые полтора землекопа.

«Да вы прикалываетесь», – подумала я, когда прочла первый рассказ в этой книге. Сейчас есть очень ёмкое сленговое слово, которым можно охарактеризовать «Южнорусское овчарово». Это замечательное слово – «дичь». Возможно, мне уже давно пора принять правило, согласно которому любая книга про русскую деревню окажется как минимум странной. А уж от Дальнего Востока вообще ничего адекватного ждать не стоило. Надо было в этом флэшмобе просто попросить книг, написанных в локациях ДВФО и сидеть наслаждаться чтением и дёргающимся глазом (передаю сердечный привет дальневосточникам, йоу, земляки!). В общем, книга странная.

Разнокалиберная дичь творилась на этих страницах в каждом из небольших рассказов, неизменно объединённых локациями и немного – действующими лицами, пересекающимися в различные периоды их проживания в этой своеобразной деревне. Местами эти рассказы небанально смешные, здесь даже из смерти умудряются сотворить какой-то сюр, не говоря уже о чём-то попроще смерти. Нет, если вы любите юмор, от которого становится темно в комнате, то эта книга вас не очень рассмешит, здесь всё-таки на пару тонов светлее. Наверное, для меня скорее к сожалению…

Когда я читала момент о том, что в Южнорусском Овчарове начали строить психиатрическую лечебницу, я подумала, что это будет самое популярное местечко среди местных, при том настолько популярное, что коек будет катастрофически не хватать. Но зачем строить отдельную лечебницу, если уже есть, собственно, само Овчарово?.. Здесь есть дед, который делает топливо из сгущённой тьмы; бабка, к которой приходят, чтобы измениться; пирамида, построенная против цунами; машина, которая возвращается после пропажи; бесконечные котята; мужик, который проклял грибы; сшитая шёлковыми нитями свинья; афроамериканец Том в яме; велотренажёр-портал; различные призраки, русалка и многие другие персонажи, столкнувшись с которыми любой здравомыслящий человек забронировал бы себе койкоместо в той самой психлечебнице и сам себе назначил мощнейшие транквилизаторы. А им, овчаровцам, хоть бы что.
Пожалуй, в этом и есть очарование любого малонаселённого пункта: всякие там временно «понаехавшие» изрядно поехавших местных не очень хорошо понимают. Дело не в их мистических способностях или откровенных странностях, просто у местных складывается особый быт, который чужакам не постичь. Но если ты приехал, чтобы остаться – просто наблюдай и (не)удивляйся. Понимать уже не обязательно. Книга вот как раз немного об этом. Но только совсем немного.

Здесь есть рассказы со смыслом и моралью, есть те, которые оставляют послевкусие светлой (или не очень) грусти, есть откровенно смешные или совершенно непонятные. Мне понравилось через повествование Лоры Белоиван копаться в головах овчаровцев – живых и не очень, странных и очень странных.
Хочу литературный бэд трип по российским деревням…

Пелевин написал большую, достаточно хорошую книгу. (Но) есть здесь два (как бы обломных) момента, которые то ли нарочно, то ли трудносдерживаемо выпирают, а именно:
-по книге видно, что автор и сам бы с радостью уехал в Лондон, но без московского контекста он там, как писатель, зачахнет, и автор, понимая это, мужественно стиснув зубы, продолжает творить в «этой стране» (аж жалко, его сердечного, так его временами колбасит даже просто от того, что он сидит «здесь», а не «там»);
-полу латентная гомосексуальность героев и, соответственно, ситуаций (это «разочаровывает» потенциальный «романтический» вектор романа).
Тем не менее (выложим) парочку хороших мест (хотя конечно таковых хороших там есть ещё несколько, и именно из-за них Олегович попал всё-таки, хоть и по минимуму, в зону парлептипности):
-«Задумайтесь вот над чем. Каждый человек на земле знает, что когда-нибудь умрет. Поэтому – именно поэтому – и существуют мировые религии».
-«Протест – это бесплатный гламур для бедных. Беднейшие слои населения демократично встречаются с богатейшими для совместного потребления борьбы за правое дело».
И да, вот ещё что, Виктор и в этой книге так и не утратил свой ещё позднеподростковый главный синдром-комплекс–идею о том, что всё в этом мире кем-то управляется, всё заранее спланировано и т.д. А так, книжка хорошая.

Я практически никогда не читаю новинок так быстро после их выхода. И предыдущие последние книги Пелевиная не читала. А вот эта мне почему-то сразу приглянулась, и я отодвинула в сторону свои читательские планы и поползла по склону Фудзи вместе с героями.

"Ползи, улитка, по склону Фудзи, Вверх до самых высот...", а что там, на той вершине? Есть ли там счастье? Или истина? Да и хочется ли вообще эту истину узнать? Может, от нее только хуже сделается? И в конце концов, существует ли сама эта истина, если все вокруг ничто и иллюзия?
Пересказывать сюжет Пелевинских романов не представляется мне возможным, да и нужным тоже не кажется. Кто знаком с его творчеством, и так знает, чего ожидать - схема его произведений по большому счету всегда одинакова. А кто не знаком, пусть все же начинают с более старых произведений.

В чем я была сразу права, так это в том, что не ожидала от этой книги новой "Жизни насекомых", "Чапаева и Пустоты" или даже "Снаффа", который мне хотелось разобрать на цитаты. В результате я получила такого нормального, привычного Пелевина, вдающегося в обширные словоблудия, буддизм (куда ж без него-то?) и отличный стёб. Вот чего у Пелевина все-таки не отнимешь, так это умения подмечать злободневные тенденции современного общества и иронизировать над ними. Виктор Олегович всегда в курсе трендов. Порадовало, что в этой книге практически не было политики, зато бизнес и феминизм получили центральное место. Упомянутого словоблудия было очень много, но я особо в него не вникала - не думаю, что почерпнула бы оттуда какой-нибудь мудрости, по-моему, Пелевину просто нужно было объем роману придать. Проблемы буддизма в средней полосе, особенности "йоги наших широт", щедрые пощечины доходящему до абсурда феминизму. В целом - такая же пустота, с которой столкнулись герои романа, путешествуя от джаны к джане. Но и несколько интересных мыслей все же найти удалось. Очень много смешных моментов было и шуток. Да и вообще, на мой взгляд, книжонка веселая получилась. Но не более того.