Цитаты из книги Нахалки. 10 выдающихся интеллектуалок XX века: как они изменили мир

«Будь в мире хоть сколько-то справедливости, – писала обозревательница Washington Post, – Сьюзен Зонтаг была бы уродиной. Или хотя бы с обыкновенной физиономией. Девушка с такой внешностью просто права не имеет на такие мозги».

Хайдеггер скорее вдохновлял ее работу [Ханны Арендт], а не указывал, куда ей двигаться – она прорубала собственный путь, самостоятельно выбирая предмет и область своей работы. Он остался философом – она ушла в политологию. Он остался в Германии – она эмигрировала. Когда они снова встретились после Второй мировой, ей…

Паркер-критик непревзойденно умела пригвоздить одним коротким предложением. Остается знаменитой ее фраза, сказанная о сочащейся из милновского «Винни-Пуха» патоке: «Тут Пофтоянного Фитателя фтофнило в пефвый фаз».

Людям бывает неудобно иметь дело с женщинами, о которых не скажешь «милая», которые не склоняются и не преклоняют колени, которым хватает храбрости ошибаться публично. Эти женщины также не склонны приспосабливаться к тому единственному движению, которому этот феномен понятен.

Женщина, играющая главную роль в пьесе собственного честолюбия, вряд ли станет рыдать, что ей не досталась главная роль в пьесе честолюбия того или иного мужчины.

…можно сказать, что для Сьюзен Зонтаг акт мышления и акт письма сами по себе были эротическим, чувственным опытом. Она пыталась передать это сложными многослойными предложениями, так умело расставляя серьезные умные слова вроде «антитеза» и «невыражаемое», что они казались доступными и даже красивыми.

Она [Ханна Арендт] не просто вошла в созвездие интеллектуалов, населявших Нью-Йорк той эпохи, она стала в нем путеводной звездой, вокруг которой толпятся другие.