Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена

В книге Стерна сразу бросается в глаза его созвучие сегодняшнему времени с его культурой мемов, черным юмором, осмеиванием всего и вся, когда запретных тем больше нет. В современности все это получило питательную среду и возможности, но семена были посеяны еще тогда Лоренсом Стерном, семена так называемого постмодернизма - вот они: рваный, нарочито издевательский стиль, когда с читателем не просто ведут разговор, его постоянно траллируют, его заманивают и бросают с неоконченным, такой сетап с пустым панчлайном Если вдруг кто не в теме, вам сюда А если, вдруг, вы хотите сказать, что типа герои разные, то Стерн вообще такие кроссоверы делает, у него вон Дон Кихот в виде живого Йорика и ничего... Трудная судьба была у Стерна, как у писателя, поначалу - сатиру запрещали, не пущали, но он…

...вы видите, я добрался уже почти до середины моего четвертого тома — и все еще не могу выбраться из первого дня моей жизни.

Удивительно, но мне не понравилось. Видимо, мне надо было быть внимательнее при выборе книги, стоило обратить внимание на то, что Стерна называют родоначальником такого жанра как "поток сознания", который я не то чтобы не люблю, но читаю без удовольствия. Я рассчитывала на обычную английскую классику, я уже представляла себе, с каким удовольствием буду наблюдать за жизнью джентльмена Тристрама... но оказалось, что мне предстоит продираться через бесконечные графоманские размусоливания всяких мелочей, а никакой жизни Тристрама вовсе не будет. Будут отец Тристрама с его зацикленностью на носах и именах, дядюшка Тоби с его помешанностью на оборонительных сооружениях,…

Двумястами двадцатью двумя годами отмеряется срок, которым досточтимая ваша покорная слуга была отделена от господина Стерна и окончательно увидевшего свет из его рук замечательнейшего джентльмена Тристрама Шенди. Ещё двадцать восемь лет пришлось скоротать этим двум личностям весьма знаменательным до встречи друг с другом. Знакомство их произошло за чашкой ароматнейшего свежемолотого кофе, обнаруженного в недрах неказистого с виду маркета, пусть и не супер, но давшего возможность состояться футбольной команде "Краснодар", на полках тех с пометкой "Акция", что манят как магнит. Так как каждый уважающий себя так же, как и Лоренс Стерн, писатель знает, что говорить напрямик читателю о предмете своего изложения - отнюдь не комильфо, в следующем абзаце расскажу вам, любезные мои, небольшую…

Самое прекрасное в этом романе то, что он закончился. Я бы сказала, что эта книга полна о ч е н ь сложного английского юмора, который я (простите, мистер Стерн) не поняла. Перед нами жизнь и мнения человека, только косвенно являющегося участником всех описываемых событий. Он и родился-то ближе к концу романа. Текст в целом похож на поток сознания Джойса (Стерн определенно значительно опережал своё время), только вместо многоточий здесь бесконечные тире. Однако постоянные лирические отступления мешают сосредоточиться на чем-либо. Спасибо, что нам хотя бы доверительно сообщают:

Таким образом [...] я легкомысленно пишу безобидную, бестолковую, веселую шендианскую книгу, которая будет благотворна для ваших сердец - - - - - - ... И для ваших голов тоже - лишь бы вы её поняли.

Говорить о «Жизни и мнениях Тристрама Шенди, джентльмена» непросто – ты понимаешь, что хочешь сказать слишком много, и одновременно с этим осознаешь, что вряд ли сможешь произвести на свет что-то принципиально новое. Поэтому писать я буду не о достоинствах и недостатках книги, а о своем отношении к ней. 1. Стерн многословен Только ленивый (или не читавший вовсе) не упомянет о разнузданном словоблудии, которому предается автор в этом произведении. И в этом есть своя прелесть – при всех своих шутовских ужимках роман скорее забавный, чем раздражающий. И уж точно не скучный, не приторный и не утомительно морализирующий. 2. Стерн ироничен Что ни говори, а иронизирует Стерн восхитительно. В подобный – многословный и витиеватый – стиль повествования вникаешь не сразу, но распробовав его,…

Бывает ли у тебя, любезный читатель, такое ощущение - ты попробовал, прочитал, услышал, узнал что-то и чувствуешь, что это "твоё", и удивляешься, как умудрился ранее пройти мимо, и сожалеешь, что судьба не навела тебя на этот след раньше? Вот у меня именно такое радостное сожаление по поводу "Тристрама" - хвалебные рецензии неожиданно оказались не преувеличениями, а преуменьшениями. Книга глубока, сложна, хаотична, метафорична, рассудительна, смешна, остра, ненавязчива - как вселенная, в которой большинство из нас находятся. В ней есть нечто уникальное, невыразимое, иррациональное по отношению ко всему, что составляет "всю остальную" литературу. Автор, живущий в 18м веке человек, мыслит и чувствует - совершенно иногда абстрагируясь от реалий, принципов, традиций, априорных категорий... -…

Чересчур затянутый (это не так, хотя так кажется - по причине постоянной нехватки времени, о чем ниже), но отдельными местами очень смешной, остроумный , ироничный и даже резко саркастический. Гениальный. Он не скрывает от читателя ни рецептов своей писательской кухни, ни идеалов и ориентиров, рассуждая на страницах «Жизни и мнений» обо всем на свете и, среди прочего, о литературе и писательском мастерстве. Отчетливо (и не единожды) заявляет, что опорными столпами и краеугольными камнями его произведения послужили книги Рабле и «горячо любимого» им Сервантеса, водивших добрую дружбу с «любезным Духом сладчайшего юмора», — и сходство это бросается в глаза всякому, кто читает, пусть даже и, по дурной привычке, свойственной «тысячам людей» и во времена Стерна, и ныне: "читать, не думая,…

”...я теперь, с позволения ваших милостей и ваших преподобий, расстаюсь с вами ровно на год, когда (если до тех пор меня не угробит этот проклятый кашель) я снова дерну вас за бороды и выложу свету историю, какой вам, верно, и не снилось.” (конец IV тома)

Если этот чёртов Бройлер не разобьётся раньше, нам всем придётся написать ещё как минимум по 7 рецензий -- по семь, Дринкинс! Тогда как старину Стерна кашель доконал на середине девятого тома -- а жаль, жаль.

Ваш покорный слуга был рад прочитать сию книжицу по нижеследующей причине: люблю, знаете, первоисточники. Не смотри фильма прежде книги, по которой он снят -- что-то вроде первой заповеди. Остальные девять ещё не сформулированы толком, и возвращаться к ним мы не будем.

Так вот, от чтения первоисточников переходишь к чтению на языке…

Господин Тристам не иначе как опередил свое время, и был Миллениалом задолго до нас. Айфона у него конечно не было, да и сериалов еще не показывали, но все признаки поколения на лицо. Выставлять себя в инстаграм лучшем свете, не связывать события ничем, все время "лейтерграмить" постя воспоминания из путешевствий то каждый день, то пару лет спустя. И конечно же оч оч много говорить о себе, и заставлять других говорить о себе тоже (очень напоминает Дрянных Девчонок и моменты "Реджина Джордж" с учениками) Так же мы много узнаем не об отце Тристама, но о его дяде, дяде буквально поются оды, и если посчитать то как мне кажется история дяди будет на половине страниц книги, занимательный персонаж этот дядя. Особенно мне нравится история с именем нашего героя, его отец ненавидил это имя всей…

«Отступления, бесспорно, подобны солнечному свету; – они составляют жизнь и душу чтения. – Изымите их, например, из этой книги, – она потеряет всякую цену: – холодная, беспросветная зима воцарится на каждой ее странице; отдайте их автору, и он выступает, как жених, – всем приветливо улыбается, хлопочет о разнообразии яств и не дает уменьшиться аппетиту.» Я с огромным трудом поборола желание начать свою рецензию с описание жизни акушерки, которая принимала активное участие при моем рождении. Решающим стал тот факт, что я понятия не имею что за жизнь у нее была, а фантазия моя видимо куда более скудная, чем у мистера Стерна, который не отказал себе в удовольствии начать жизнеописания героя за долго до его рождения. Повествование, ведущееся от первого лица – Тристрама Шенди, сложно назвать…