Повести и рассказы (сборник)

С университетских лет периодически возвращаюсь к Ремизову. Сюжеты забываются, «Крестовых сестёр» читаю не первый раз, но это не важно: в этом случае главное – общение, насыщающее и особенное общение с автором. Алексей Михайлович – многогранный человек и просто невероятно, совершенно своеобразно, талантлив. Вы найдёте у него и писательскую душевную чуткость, и психологию не хуже, чем у Достоевского (может, не так густо наложенную), вовлекающую манеру повествования, а уж про словарный запас я не говорю – тут глоссарием не обойдёшься, скоро, как Шекспира, Ремизова будут издавать с профессиональными комментариями.

Отдельно надо отметить отношение А.М. к искусству и к языку – темы, которым в томе уделено достаточно места. «Искусство – это значит распоряжаться», пишет мэтр. В языке он свободен,…

Очень удивлена, что такой талантливый писатель столь мало известен. Стиль повествования, действительно, очень необычный и самобытный. Ремизов- не рассказчик, он- сказитель. В его прозе есть своеобразный ритм, при этом многие слова и фразы неоднократно повторяются, но странно, это не мешает, а наоборот, усиливает эффект. К такой манере изложения быстро привыкаешь. Читаешь- и как-будто слушаешь долгий сказ у самовара. Главный герой Маракулин, поначалу человек весёлый и беззаботный, жизнерадостный, по воле случая теряет работу и, скатываясь все ниже, оказывается в маленькой комнатушке под крышей большого дома, называемого Бурков дом, а двор "колодцем" - Бурков двор. Из окна видны дымящие трубы завода да больница. Населен дом разношёрстной публикой- артисты цирка, студентки,…

после прочтения этой небольшой повести у меня был только один вопрос - зачем я это всё прочитала?! Хоть объем и крошечный, но растянулось это дело на два дня. Книга полна болезненного пессимизма, безысходности в каждом слове. После прочтения хочется пойти и выть на луну, потому что все плохо и мы все умрем... Из несомненных плюсов повести могу назвать творческий метод автора, когда он описывает персонажа, действие или событие не сразу, а по частям, короткими, рубленными фразами:

И вот ударил колокол чугунным языком в певучее сердце, ударил колокол свою древнюю неизменную песню — час свой.

Не мог остановить положенного боя.

Прокатились один за другим не девять, а десять ударов.

И хохотало — звенело, ужасалось, плакало, кричало от нетерпения в этом и в том и в десятом сердце.

Хохотало и…

У Ремизова голова работала под каким-то другим градусом: людям обыкновенным его не понять сразу. Вот и я читаю читаю, а потом, ничего не поняв, опять перечитываю.

Предложения такие сложные, слова как попало друг к другу приставлены, предложения по десять раз повторяются, тем не менее, чувствуется - вещь стоящая. И вот, чисто случайно, я купил бутылочку пива в магазине, сел, сделал несколько глотков и раскрыв книгу, стал читать. И чтобы вы думали? Все встало на свои места. Вся эта аляповатость ушла! Повесть пошла как по маслу! Да так круто все и мрачно и сюрреалистично!

Стоящая вещь! Напоминает Серебряного голубя Андрея Белого, но только с большим Гоголевским колоритом, менее экспериментальная, берущая в первую очередь магией, магическим реализмом, странностью. Розанов говорил, что…

Единственное, что есть хорошего у Ремизова - его наблюдательность. То комод, который можно открыть только с одной стороны, то разбойник с тройным носом - Ремизов очень чуток к деталям. Увы, все что он пишет, перевирается, искажается его безумно отвратительным стилем. Он пишет не на русском языке, а на каком-то другом, невероятной помеси косноязычия Достоевского и шизофазии пневмонийного больного. От культового литератора унаследована и тематика произведений - беспросветная чернуха российской жизни. Читать это физически тяжело, да и не нужно - все то же можно найти у Сологуба, Чехова и того же Достоевского, но только в гораздо лучшем исполнении.

Надежда, Любовь, и главная - Вера, Верочка, Верушка, верушка... Крестовые сестры, распятые, погибшие, опозоренные и несчастные, как все женщины, как все люди в этой тягостной истории.

Очень сильно пахнет Достоевским, бедными его, маленькими его людьми. Но какая-то тоскливая иность, нездешняя красота, которой не было у ФМ - есть здесь, она - прошлое и никогда не наступающее, она - мечты и сны. И они же - темный кошмар, страх, безумие и отчаяние.

В непонятном времени в Санкт-Петербурге живет герой. Ну ничего особенного не представляет из себя. Идет с судьбой за руку, все есть, счастлив, есть свои заморочки. Но не хочется ему думать, чувствовать и т.д Зачем, собственно? Но вот, раз! И все, изменилась его судьба в одночасье, герой на улице, в плохенькой комнатенке. Если раньше вам герой казался неадекватным, то тут просто съезжает с катушек. Он начинает ДУМАТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ, МЫСЛИТЬ, ВИДЕТЬ окружающий мир, все с ясностью шаолиньского монаха. Эдайкий просветленный с ужасной кашей в голове. Тут бы Ремизову заняться героем, объяснить его внезапное просветление, но автор решил описать каждого встречного поперечного. И все жалкие, несчастливые, в духе настроения того времени, когда создавался роман. Героев даже жалеть неприятно. Сами в…

Случайно купленная книга ещё одного русского орнаменталиста, с которым давно хотелось познакомиться по чему-то, кроме сказок. Книга-ночь, сгустившиеся сумерки в провинциальной глуши. Со слогом его и со всем описываемым у меня одна ассоциация - частный сектор родного города, где ещё жив дух не старины, но старости, памяти, ветхости и того странного мироощущения, когда человек половиной души уже на том свете.

"Часы" - самая декадентская повесть, самая надрывная. Здесь много людей, и каждый - с болью, каждый кричит - хотя почти все делают это только мысленно. И идут часы, неостановимо идут часы.

Дальше...

"Чертик" - коротенькая повесть о детских шалостях, только всё в ней как-то жутко: и дети, и взрослые, и взрослые дела, и детские шалости, сатанинство какое-то; и снова ночь-ночь, всегда…

Небольшой рассказ на религиозную тематику. Наверное, этим (а еще откровенным созвучием русской классике) напомнил мне Гоголя. В каком-то смысле это можно считать комплиментом, но чего-то не хватило, чтобы меня зацепить: читалось тяжело и в общем без удовольствия. Едва ли вернусь к Ремизову впредь.