Три мастера. Бальзак. Диккенс. Достоевский (сборник)

Полагаю, что эту книгу глубокоуважаемого С. Цвейга можно считать идеальным образцом панегирика. Язык точен и убедителен, автор честен перед собой, неподдельно искренен и честно старается убедить читателя с помощью аргументов, но не подтасовок. И несмотря на всё это цвейговское изображение Эразма мне кажется литературной патокой. Не из стремления С. Цвейга к льстивой лжи, но исключительно из-за того, что я лично не согласен с тем, что то, восхваляемое Цвейгом в Эразме, нужно столь ярко восхвалять. Эразм у Цвейга получается выдающимся деятелем общественно-политической золотой середины, проповедником ненасилия, великим литературным стилистом с врождённым чувством вкуса. Всё это совершенно справедливо. Но пропаганда Эразма как праотца европейского гражданина мира мне не по духу из-за того,…

Цвейг интересовался всем тем что бы он не изучал. В отношении Эразма можно посмотреть на обычную казалось бы жизнь человека, который вобрал в себя все отличительные особенности внутренней культуры своего века. Именно из него потом выйдут огромные идеи людей так сильно изменивших жизни. Возможно он один из первых показал значение гуманизма не только от лица церкви, но и как особенную черту ученость. Человек из которого вышел Мартин Лютер. Два человека противоположных во всем. Лютер сильный и крутой, а Эразм же жалкий и начитанный, но именно это знание внутри говорило в нем о предстоящих бедах и проблемах связанных с излишней страстью Лютера, но ведь при этом нужно понимать что и Цвейг был одержим страстью в отношении собственных дел и произведений. т.е. его мысли были именно такими…

Имя, осталось только имя. И место для его трудов – многословных и всеохватывающих – тоже осталось. На книжных полках. И судьба их – покрываться прахом времен и земель – пылью. Забытый миротворец, первый европеец и первый же гражданин мира, - так звали его современники. Эразм Роттердамский. Очень легко, кстати, запомнить место его рождения, так как имя его – в каждом супермаркете, от Шанхая до LA, что в Калифорнии. Гауда – сыр и место рождения нашего героя. И ещё. Писал-писал труды свои в совершенно антисанитарных условиях, Эразм был щепетильным в этом отношении - как он вообще выжил? Вонючий туалет, блохи и вши, дикая холодина - не noir – реальность, которую отразил в письмах. Так вот: писал-писал, а в памяти остался одной-единственной книгой, написанной для собственного развлечения, в…

Прочитав и переварив цвейговское "Нетерпение сердца" было решено немедленно ознакомиться и с Цвейгом-биографом. Об Эразме до прочтения книги я мог выжать от силы "О, это ж такой средневековый философ. Роттердамский... Ну, в Роттердаме наверное жил или родился", собственно и всё. Вот с таким куцым знанием об этой личности, впечатлением от романа и жаждой восполнить пробелы я приступил к чтению. Чем приятно удивляет Цвейг, так это отсутствием нудятины, чего подсознательно ждёшь от любой исторической литературы. Он не сыплет новыми датами каждые две строчки и не упоминает по десятку каких-то имен на каждой странице. Всё подаётся ровно в той пропорции, в которой необходимо. И конечно же весь материал сдобрен фирменным экспрессивным языком:

Первый великий стилист нового времени, Эразм умел…

Не каждому даны силы быть мучеником… /Эразм Роттердамский/

Книга написана в жанре биографических очерков, но с учетом присущего образного экспрессивного стиля Стефана Цвейга она выгодно отличается созданием ярких, живых и точных характеристик героев.

Эразм Роттердамский – гражданин мира. Человек свободный от всего: национальности, родины, профессии, власти светской и церковной. Добившийся своей независимости не путем борьбы и конфронтации, а путем союзов, сделок и хитрости. Дипломат. Не герой.

…ни за одну идею в мире и ни за одно убеждение он не собирается мученически сложить голову на плахе.

Действие не его стихия. Он идеолог, теоретик, но не практик. Первый пацифист.

На основе этой характеристики, созданной Цвейгом, мне представляется что выражение "Никому не уступлю!", взятое…