Блокадная книга

"Вот я на Пискарёвском. Всё под снегом, молчит и кричит. Забуртованные миллионы трупов, забуртованный город. Бурты эти ещё могут заговорить, сказать нужное людям, миру - о том, как война может забуртовать целые страны и всё человечество. Нет, кто-то должен это сделать. Не возьмутся  они, буду делать один - два года, пять лет"

О "Блокадной книге" я впервые услышала 27 января 2014 года. Отмечался юбилей снятия блокады с Ленинграда,  в сюжете по Первому каналу, посвящённому этому событию, упомянули эту книгу-памятник ленинградцу-блокаднику. Я сразу решила, что она должна быть у меня. Я же собираю хорошую библиотеку, а эта книга, широко известная и освещающае такую святую тему, очевидно, хорошая, и сразу заказала ее. А прочитала, в силу разных причин, только сейчас. Но не суть.

Трудно писать…

Знаете, что поразило меня в этой книге, из-за чего слёзы наворачивались на глаза прямо с первых страниц? Авторы объясняли - убедительно и доходчиво - в том числе и себе самим, объясняли, почти оправдываясь, своё намерение написать эту книгу. Дескать, столько всего уже написано, да и надо ли это кому, да и не пора ли бы уже забыть?

И приводили примеры. Непонимания, нежелания знать, нежелания поверить. И это через 30 лет после окончания войны! Для меня стало откровением, что внуки и даже дети блокадников не всегда были готовы отдать им должное, признать их заслуги (вольные и невольные), не верили в то, какой это был ужас, а если верили, то говорили: "настоящие блокадники на Пискаревском лежат". Я-то думала, что такие разговоры пошли лишь теперь, а ОНИ оказывается сами их слышали...

Благо…

В этой книге все ценно. Каждая история блокадника- это огромный мир маленького человека. Вторая часть книги - это бесценная память и боль всепоглощающая, крик души трёх человек из трёх миллионов... Многое помнится мне из рассказов бабушки, ее жизни в оккупации в Подмосковье: голод, хлеб по карточкам, мороз в комнатке, где в ведре застывала вода. Эти все лишения сказались на здоровье как физическом, так и душевном людей, пережившим блокаду, голод, холод... «Никто не забыт, ничто не забыто..» (О. Берггольц).

Эта книга повествует о блокаде во всём её ужасе и героизме. Вторая, "дневниковая" часть мне была интереснее первой части. Князев, Рябинкин, Охапкина... Авторы "Блокадной книги" подошли к делу с умом и сердцем, а их комментарии и пояснения - ни отнять, ни прибавить. Что касается меня, мне кажется, я уже "выплакала все слёзы" на тему войны (конечно, нет, но ощущение такое), поэтому книга оказалась для меня на такой тяжёлой, как предполагалось.

О чём эта книга? Возможно, о том, как героизм, самопожертвование, вера, надежда и любовь шли рука об руку с мародерством, предательством, каннибализмом и обманом. Или о том, что деньги и чин всегда решали многое, если не всё. Но нет же. Я соглашусь с авторами: эта книга - памятник всем тем блокадникам, которые остались людьми в тех нечеловеческих условиях. Эта книга про эмоции, про чувства, переживания, воспоминания, такие болезненные и горькие, которым не хочется предаваться.
Скажу честно, на данный момент, это самая тяжёлая книга, которую мне доводилось читать.
Что я знала о блокаде? Пожалуй, как и многие другие, немного.
Голодно, холодно, страшно. 900 дней. Голодно, холодно, страшно. Но блокадники жили. Хотели жить. Старались делать всё возможное ради того, чтобы ЖИТЬ!
Книга эта…

Книга-исповедь, книга-прививка от преступлений против человечества. Невозможно читать без слез в глазах, невозможно читать долго, потому что после часа-другого становится по-настоящему страшно. Обязательна к прочтению абсолютно всем молодым людям.

В Питере бываю реже, чем хотелось бы, но теперь определенно буду смотреть на город по-другому.

Очень сложная и необходимая для каждого человека книга. Я мошгла читать ее только по 30 страниц в день и осознала, что вся блокадная боль обезличена лдля нас, людей дторого-третьего поколения от войны .А так быть не должно. О блокаде надо помнить. О боли, о голоде ( после войны никто не голодал так), трупах на улице, а так же о стремлении сохранить порядочность, благородстве, смелости... Меня из всего поразил эпизод про девочку, которая отравилась, когда ее мама сьела кота. Девушка не смогла принять эти пошатнувшиеся скрепы и рухнувший мир. Очень. очень больно. но необходимо. жаль, что ее не проходят в школе, очень жаль

Голод, холод, смерть - об этом в каждом интервью, воспоминаниях, дневниках. Только из "Блокадной книги" узнала, что существовал научный подход к умерщвлению ленинградцев. Командование вермахта привлекло профессора Цигельмайера, известного специалиста по вопросам питания, занимавшего должность заместителя интенданта гитлеровской армии. Точно зная, сколько в Ленинграде людей и продовольствия, Цигельмайер высчитывал, когда ленинградцы начнут умирать и сколько потребуется времени, чтобы вымер весь Ленинград. Просчитался ....и такое искреннее недоумение после войны в беседе с советским профессором А. Д. Беззубовым

«Я все-таки старый пищевик. Я не понимаю, что за чудо у вас там произошло?»

Первыми жертвами "научных расчетов" Цигельмайера стали дети , алиментарная дистрофия или голодная…

"Но тот, кто не жил с нами, —не поверит, что в сотни раз почетней и трудней в блокаде, в окруженье палачей не превратиться в оборотня, в зверя..." Ольга Берггольц. В книге использованы дневники и рассказы ленинградцев-блокадников. 872 дня длилась страшная осада города. "Ленинград выжрет сам себя"- такими были слова Гитлера. Из двух с половиной миллионов жителей только от голода, холода и болезней умерло более 600000 человек, не считая погибших от бомбежек. Это книга о муках осажденного города, о героизме его жителей, пытавшихся выжить в нечеловеческих, страшных условиях, о любви и ненависти, о смерти и голоде, об утратах и потерях. Книга написана для того, чтобы сохранилась память о блокаде, обо всем, что вынесли, пережили ленинградцы, чтобы поколения, далёкие от войны смогли представить…

«Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина, новое издание

Первое издание «Блокадной книги» пришлось на 1984 год. В условиях советской цензуры из работы было исключено множество фактов, кажется, никак на прямую не противоречащих советскому пониманию вещей. Даже наоборот — трудно найти ещё одну книгу, в которой с таким восхищением и любовью описывался бы героизм советских людей, их готовность к самопожертвованию и труду. Правда, у медали две стороны. Один из авторов называл книгу «эпопеей человеческих страданий» не зря. Был ведь и смертельный голод, было воровство и спекуляции, было людоедство. Видимо, всё это предполагалось скрывать от впечатлительного советского народа, ведь сформированный к началу 80-х образ Победы был далёк от подобного «натурализма». К чести авторов стоит…