The Eye

Главный герой, молодой человек, - одинокий, беззащитный, не умеющий и не желающий за себя постоять, но считающий себя в чём-то замечательным, интересным. Окружающий мир кажется ему жестоким, расчётливым, самодовольным, источником постоянного беспокойства и нервного напряжения. Запросто наплюёт в душу, унизит, не пожалеет, растопчет.

Поверив в своё самоубийство, в то, что он уже мёртв и что окружающий мир только плод его воображения, главный герой объяснил себе своё послесмертие не банальным загробным миром, а тем, что он существует, как наблюдатель (соглядатай), лишь постольку, поскольку он существует в сознании других людей, с которыми был когда-то знаком, а его самого нет. Эта вера стала своеобразной ментальной защитой от окружающего мира, которая сделала его абсолютно неуязвимым,…

Смешная история о наблюдении за самим собой. Это не так-то просто, по-настоящему выйти из себя и увидеть движения своего духа со стороны. Герою поспособствовало неудавшееся самоубийство, совершённое из раздавленной гордости (избит был обманутым мужем любовницы). Полагая себя мёртвым, а дальнейшие события — неким духовным эхом, усилием мысли, каким-то видом посмертного продолжения, которое непременно обязано вскоре закончиться, молодой эмигрант живёт будто бы понарошку. Опыт бесценный, но опасный. Наблюдая, можно неожиданно много чего узнать. Неприятного, в том числе. Вдруг оказаться клептоманом. Лгуном. Нежеланным преследователем, по-современному сталкером. Можно разочароваться в самом себе. Или наоборот, преисполниться неожиданного спокойствия. Мол, да, я такой. Мне нравится. Или…

Сложно написать что-то внятное об этом произведении, так как произведение очень невнятное. Он любил, он был любим, но ее муж этого не оценил, избил. Он был унижен, и жизнь стала не мила, пулю в сердце и конец. А конец ли это? Или начало нового, неизведанного существования? Жизнь в тени. Наблюдение из за угла. Соглядатайство за ближним. И в конце концов тайна Смурова будет раскрыта. Вот такая у меня получилась невнятность в духе этого романа-повести.

Да, в повести явственно виден почерк господина Набокова. Есть и некий сюрреализм, и самокопание, и интрига. Но, на удивление, произведение читается легко и быстро. Автор предпринимает попытку поразмыслить над тем, что же нас ждет за чертой. Кто даст гарантию, что мы после смерти "уснем на веки вечные"? Кто даст гарантию, что окружающий нас мир - не иллюзия? А вдруг мы все уже давно "на том свете"? Для меня так и остался открытым вопрос - жив главный герой или нет. Может, все увиденное им - предсмертная агония? Или вовсе не было никакого самоубийства и это дурной сон?..

ГГ от первого лица описывает кого-то в третьем лице, которое в итоге самим же ГГ и оказывается. Мне кажется, что это не самый удачный литературный эксперимент Набокова, литературный опыт вполне в его духе. В остальном же эта повесть "о любви". Пара цитат себе на память:

Что мне было до того, глупа ли она, или умна, — и какое у нее было детство, и какие она читала книги, и что она думает о мире, — я ничего толком не знал, ослепленный той жгучей прелестью, которая все заменяет и все оправдывает и которую, в отличие от души человека, часто доступной нашему обладанию, никак нельзя себе присвоить, как нельзя к имуществу своему приобщить яркость облаков в ветреный вечер или запах цветка.

. . .

То, что мне нужно было от Вани, я все равно никогда бы не мог взять себе в вечное свое пользование и…

К своему стыду, я решила, что данный роман совсем не роман, а повесть, так как у меня он идет как раз перед рассказами, и только зайдя в гугл после прочтения (дабы прояснить некоторые моменты) я обнаружила, что "Соглядатай" - самый короткий роман Владимира Владимировича, и как по мне, один из лучших. Слово "соглядатай" можно трактовать как "наблюдатель", на английском же название романа звучит "The Eye", (дословно "Глаз") что фонетически созвучно с "I", то бишь "я". Повествование ведется от первого лица, а сюжет состоит в следующем: русский эмигрант, работающий гувернером, не выдержав унизительного избиения мужа своей любовницы на глазах у своих воспитанников, возвращается в свою бывшую квартиру и стреляет себе в грудь.

Я полагал, что посмертный разбег моей мысли скоро выдохнется,…

Владимир Набоков... Как много для меня в этом имени. "Лолита", потом "Приглашение на казнь", "Защита Лужина", "Отчаяние", "Король, дама, валет" и дальше, дальше... Я знала с самого начала, что это любовь. Владимир Владимирович - тот писатель, произведениями которого наслаждаешься всецело: сюжетом, слогом, атмосферой... И все его произведения разные, в его книгах нет пресности и однотипности. Каждый раз, начиная новую книгу Набокова, я трепещу и испытываю нежное волнение, предвкушая: что же меня ожидает на этот раз? Вот и "Соглядатай" меня не оставил равнодушной. Повесть довольно сюрреалистична и полна знаков и загадок. Невольно вспомнились "Отчаяние" Владимира Владимировича и "Сон смешного человека" Фёдора Михайловича Достоевского... Хотя, это одно из немногих прочитанных мной…

Потому что зубная боль проигрывает битву, дождливый денек отменяет намеченный мятеж, - все зыбко, все от случая к случаю, и напрасно старался тот расхлябанный и брюзгливый буржуа, написавший темный труд «Капитал», - плод бессонницы и мигрени.

Улыбнитесь… Но улыбка высохла, превратившись в две тонкие сизовато-фиолетовые полоски на лице. Это были мои губы, некогда мягкие, большие, похожие на выварившийся вареник. В другой раз рассмеялся бы над собой. Любил смех. Смех любил давно. Сейчас все едино. И грусть хороша, и тоска, что удобно сидит рядом, и отчаяние притихло. Раньше отчаяние пахло сильно: раздражающе - болотной тиной. Сейчас привык. Наверное, оттого, что все чепуха. Жизнь- чепуха. Это я понял, когда однажды не почувствовал жизни. Как бы умер, и понять не могу. Так жив или…

Редкий случай, когда через три дня три звездочки превратил в пять.

Набоков® обыграл в повести тему субъективности, относительности нашего знания. Люди отражаются в сознании друг друга порой совершенно по-разному. Подобное читал в "Замке" Кафки (1926). Что предлагает В.Сирин на этот разнобой? Умиротворенность.

Я понял, что единственное счастье в этом мире, это наблюдать, соглядатальствовать, во все глаза смотреть на себя, на других, не делать никаких выводов, — просто глазеть. Клянусь, что это счастье… Мир, как ни старайся, не может меня оскорбить, я неуязвим.

Почему же самого автора так задевала критика в свой адрес? Отвечаю себе - он не Смуров, герой повести, - в смысле поиска себя в чужих отражениях и не столько желанный умиротворенный Соглядатай, сколько муж Матильды из начала…

Данная повесть Набокова станет приятным сюрпризом для любителей Достоевского и странным открытием с последующим не менее странным разговором со своими взглядами для тех, кто любит Набокова, но не любит Достоевского, кто так и не заметил того мучительного разговора между Набоковым и Достоевским, красной нитью проходящего через всё творчество Набокова. Творчество Достоевского стало для Набокова почти наваждением, ̶ф̶а̶у̶с̶т̶о̶в̶ы̶м̶ ̶ чёртом, с которым в бреду общался Иван Карамазов. А если и сам мир - бред наваждения и сон? Если и сон порою "остывает явью"? Если маленький человек, почти по-Достоевскому, трагически ощущает тёмный и холодный вес навалившейся на него телесности большого и равнодушного мира? Есть обнажение души, а есть обнажение судьбы, её призрачная неприкаянность, когда…