Пан. Виктория (сборник)

Читала в Оригинале, понравилась неординарная книга, но на то и скандинавия.

Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?

Если я согрешил, то что я сделаю Тебе! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость?

Книга Иова. 7.19-7.20

А почему, собственно, Пан? Ноги-то у нашего лейтенанта не козлиные, флейте он предпочитает ружьё, дриады с наядами хоть и кружат вокруг, да больно плотские - с немытыми руками и в выкрашенных кофтах. Не ладится что-то. Северная Норвегия ни ландшафтом, ни флорой/фауной, ни характерами не годится в сёстры-близняшки Элладе. "Античного" тоже, в общем-то, кот наплакал: собаки - то тёзка баснописца ("фригийца, кажется?"), то богини подземного царства. Вот и все, прости г-ди, аллюзии.

Но всё-таки - Пан. Благодарный за каждый кусочек вереска тридцатилетний мужчина,…

В обоих романах - умиротворяющее, непостижимое и прекрасное единение с природой, и герои, отшельничающие по жизни. Для меня такой расклад уже оказался привлекательным. Думаю, "Пан" во многом уступает "Виктории". "Виктория" показался мне гораздо глубже, и признаюсь, такая меланхоличная эйфория, несбыточность любви, длящееся годами преданное, глубокое чувство очень трогают меня: читая роман, я испытывала сильное душевное волнение. Те, кто бежит от подобных чувств, многое упускают в жизни! ...Пусть даже и конец романа не кажется счастливым, ведь это же не приторная сласть.

Искусство не уметь любить

Кое в чём Гамсуна извиняет то, что он профессиональный драматург, а не прозаик, кое в чём - то, что он скандинав (точнее - норвежец). А у скандинавов, как известно, или муми-тролли, или медлительно-однородное, аки окутанные в холодный туман лиманы, бормотание. Нельзя забывать, что это причудливое занудство – достоинство национальной прозы, и именно оно делает скандинавские истории особенным блюдом, которое порой нам по душе.

«Пан», особенно его первые главы – это хрестоматийный диктант. Тут вам и птички, и былинки, и фирменные прелести полярной ночи. И при этом образности, как и положено в диктанте, никакой не получается - однотонная мантра лесного царя не терпит всплесков и динамики. Затем жанр из чисто описательного перетекает в более-менее сюжетный –…

Виктория Красивый и легкий роман, похож на нежный ветерок, который пробегает по листьям и смахивает утреннею росу, такой же свежий и чистый. Читала залпом, на одном дыхании. Это роман о любви мальчика и девочки, юноши и девушки, мужчины и женщины, которая принесла им как невероятное счастье, так и много боли. Все повествование очень сильно перекликается с природой, поэтому, видимо, и ощущения мои после прочтения оказались неразрывно с нею связаны. Впервые столкнулась с автором, который так владеет языком, что каждая его страница пропитана эмоциями, и ты не листаешь книгу, а идешь вместе с героями по лесу или выглядываешь в окно на встречу рассвету. Автор описывает эмоции главного героя равно правдоподобно и четко, как в юности, так и в зрелом возрасте. Книга получилась легкая и…

Как же великолепно он описывает природу...

Книга бесспорно обладает некой привлекательностью. Она дает представление о северной стране, ее природе и носит явный отпечаток их литературных традиций. Неожиданные повороты сюжета и противоречивость поступков главного героя, не говоря о его душевных терзаниях, изумляют. Я так для себя и не определила симпатичен ли мне Глан. Меня заинтриговала книга своей непохожестью на прочитанные мною ранее произведения, от этого читать ее было любопытно. Хотя, после прочтения я еще долго не могла согреться как после холодного норвежского ветра.

Мне, во-первых, не понравилось. Во-вторых, я никак не могла отвлечься от параллелей с "Венерой в мехах" Захер-Мазоха. Если вдуматься, то же самое, только в норвежской глуши: он к ней со всей душой, так сказать, - она его обдает холодом и унижает, потом наоборот и т.д. А о любви он, конечно, говорит совсем другой, и, конечно, врёт. Я понимаю, что этот сюжет очень много где обыгрывается, но тут он как-то жутко неуместен: глядите, мол, мы хоть и селяне, а "всё сложно" себе сделать тоже умеем, потому что заняться нам все равно больше нечем. В конце ("Смерть Глана") я вообще ничего не поняла: там какие-то дикие папуасы описываются, но дело, вроде как, происходит в Индии, разве там такие племена жили, пусть даже и в начале прошлого века? Перевод ещё на редкость отвратительный: "Наверное,…

Честный, трогательный роман. У меня осталось ощущение воодушевленной приподнятости, а, значит, я переменился, пусть и на время. Хорошо.

Гармония природы, буйство любви. Мужское, женское. Страсть и поступки, продиктованные ею. Отчаяние, сменяющееся радостью и обратно. Короткая, но замечательная вещь. Один мой друг в шутку назвал "Пана" романом по-хардкору. Трудно не согласиться.