Велика рідня

Я люблю тебя, жизнь, и хочу, чтобы лучше ты стала!.. (слова из песни)

Большое это дело — любовь к людям… (М. Стельмах)

Сегодня модно ругать советскую власть, критиковать решения и забывать достижения. Правда параллельно мы ностальгируем по качественным продуктам и национальной гордости за великие успехи почти во всех сферах, снимаем фильмы про космонавтов, спортсменов, но не забываем про железный контроль и цензуру. Все было, ни одно государственное мироустройство не идеально, надо это четко понимать, мир во всем мире недостижим, этим грешит и социализм и демократия в равной степени. Я стараюсь не отрекаться от своей истории и принимать любой период как данность, понимаю, что была и кровавая революция, бессмысленная братоубийственная гражданская война и репрессии, но в тоже время была Великая Победа, уважение в мире, промышленный рывок и Юрий Гагарин.

«Большая родня» - это продукт своего времени, яркий…

Состояние: гнев, неприятие

Заканчиваешь читать масштабное полотно и начинаешь беситься прямо сразу — хочется объективно оценить, а для этого нужно побыть Золушкой, отделить зёрна сюжета от плевел пропаганды описываемого временного периода. Конкретно в этом случае особенно тяжело, потому что после войны продолжили закручивать гайки, скрывать факты и преукрашивать действительность. А литераторы получили гос.заказ на произведения, восхваляющие коллективизацию. Из-за этого сочная обезжиренная докторская колбаса романа о быте украинского крестьянства 20-х - 30-х годах двадцатого века превратилась в жирную любительскую. Жиринками выступают воткнутые к месту и не очень лозунги и агитки. Прибедняться нельзя — всё у нас есть, слава КПСС!

Настроение: тлетворная безысходность

Видишь большой…

Я удивилась, увидев украинского автора в заданиях ДП, ведь мало кого из них переводили на русский язык. Конечно, читать! Мои впечатления менялись по ходу чтения и именно поэтому с оценкой определиться сложно: сначала восторг, потом этап «мне надоело», снова нравится; а потом вдруг вторая книга о войне. И если, окончив чтение, я готова была поставить 4 балла, то спустя некоторое время, поразмышляв, я окончательно запуталась в своих ощущениях.

В самом начале Стельмах не называет село, в котором происходит действие, и год. Ведь типичное село – большое, где соседи о вас знают больше, чем вы сами. Больше всего внимание мое привлекали отношения между жителями, любовные линии. И тут мне казалось, что роман о каком-то 18-19 веке, когда бегали на свидания тайком, встречались под…

Эх, "Большая родня", большая родня... Нет уже никакой большой родни. Нет вот этого чувства единения со всем миром, когда по капле выдавливаешь из себя единоличника и вливаешься в широкую реку идущих к счастливой жизни тружеников, радостных и верящих. Утопия конечно, но как порой в такую утопию хочется верить и стать частичкой этого светлого, верящего, осмысленного! Я честно пытаюсь абстрагироваться от Советского Союза, которого я никогда не знала, но про который слышала разное. Например, моя прабабка, бесприданницей вышедшая замуж за прадеда, не обнаружила в доме мужа даже квашни, чтобы тесто поставить... А после их чуть не раскулачили: скотина, пасека! И уже моя бабушка вспоминала как отданная в колхоз кобыла Фенька приходила к родному дому и плакала, а они тоже плакали и не…

Литература СССР, как отдельный вид «искусства»- это способность под одной обложкой и сюжет создать, понятный рабоче-крестьянскому народу, и быт отразить, и агитацию за Ленина-Сталина провести. Вот Михайло Стельмах и взялся за сей тяжкий труд, результатом которого стал увесистый двухтомник «Большой Родни».

В первом томе нам рассказывают о том, как начиналось строительство коммунизма в небольшом украинском селе. Сюжет прост – отбираем землю у кулаков, отдаём крестьянам.

- Вот ваша земля, товарищи! – ясным взглядом окинул крестьян Савченко. – Берите её. Изменяйте. Обновляйте.

Читать этот том, все равно, что смотреть старый советский фильм про деревню – золотистые нивы, душещипательные песни и большие надежды на светлое будущее, обещанное вождями. Стельмах пишет очень сочно, не жалеет красок и…

Ну что за прелесть эта книга. Замечательный советский роман! Тут вам и Ленин, и Сталин, и колективизация и электрификация, и оккупация, и партизаны и кулаки. И Украина оккупированная немцами, и Украина, оккупированная мадьярами. Конечно, при описании зверств фашистских оккупантов есть страницы жуткие. А так все для приятного неторопливого чтения. А язык какой! Ну так понятно – писатель украинский. Здесь вам и садочки и укуточки, и Дiвчина ждэ. А сколько украинских песен цитирует автор! А описания природы, садов, лесов полей и рек, соловьиное пение, аромат скошенных трав, цветущих лугов. Иногда, правда, автор увлекается, или это уж переводчик разошелся в разные стороны.

Напряженные густые думы ломтями укладывались на обветренных лбах.

Или

Русая шевелюра двумя крыльями поднималась…

Приветствую тебя, мой юный друг. Если ты открыл эту книгу, значит, ты задумался о своей судьбе, о своей жизни, о счастье, наконец. А что же нужно для счастья молодому человеку, живущему в период 20х-40-х на территории советской Украины? Разумеется, ему нужно вступить в колхоз. Всем известно, что в колхозе и гречка колосится на 26578% лучше, чем у проклятых кулаков, и лошади меньше страдают чесоткой, и коровки все гладкие да толстобокие, да и бабы рожают весело и между делом. Однако, прежде всего необходимо воспылать лютой ненавистью к кулакам. Все беды от кулаков, ясное дело. Сначала эти антисоветские гады пусть тяжело работают, трудятся для того, чтобы отстроить дом и обзавестись скотиной, а потом - как только им потребуется помощь для возделывания увеличившихся угодьев - мы их и…

Поднялась, раскрылатилась свежая зимняя ночь над посёлком Мурино, что подпирает округлым боком город Трёх Революций. Выпросталась из туч бледная луна, стряхнула с тяжёлых кос звёздную пыль и расстелила в морозном небе лучи, как праздничные льняные дорожки. Край одной из лунных дорожек протянулся в окно, коснулся сурового, мужественного лица Ивана, обметал белизной высокие уральские скулы, ожёг опущенные веки холодным пламенем. Дрогнул Иван ресницами, открыл глаза, потряс тяжкой со сна головою, но наваждение не исчезало. Жена его Анна сидела, склонившись над книгою. Масляно-жёлтый свет настольной лампы освещал её усталое, тронутое неизвестной ему заботой лицо, выхватывал из темноты согнутые плечи. Знал Иван, что за боль терзает душу молодицы второй год подряд. Состоит Анна в кружке чтецов…

В книгу сложно втянуться. Может, виной всему нехилый размер, может, непривычный язык с кучей сельскохозяйственных терминов, объяснение которых сложно представить городскому жителю, и вставками украинской речи, перевода к которым не прилагается. Да и начинается книга с не самого простого момента истории нашей страны. Смерти, подлости, гражданская война... И лишь когда более или менее налаживается жизнь простых крестьян, когда меньше становится средь них наймитов, когда они становятся хозяевами своей земли становится интереснее читать, наблюдать не только за борьбой классовой и устройством молодого государства, но и за жизненными перипетиями героев, за простой жизнью сельского человека, за любовной линией, хотя она здесь весьма своеобразна и местами непонятна, ибо много опущено в угоду…