Доктор Живаго

– Ты читаешь Пастернака? – брови моей собеседницы удивленно приподнимаются. – Да. – я сбивчиво, взахлеб пытаюсь дальше рассказать о биографии Быкова, своих впечатлениях и моем нелегком чтении. Не идет у меня этот Пастернак. – А что ты читаешь? «Доктора Живаго»? Не надо читать у Пастернака прозу. Пастернак – поэт. В русской литературе таких гениев, которые могли писать одинаково хорошо и прозу, и поэзию раз-два и обчелся. И Пастернак в их число не входит. Возьми и прочти из книги только его стихи, а роман читать не надо. – голос у Юлии Валентиновны категоричен, приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Я робко пытаюсь возразить и…

Так причудливо тасуется колода. Поди разбери, отчего намертво впечаталась в память вторая часть стихотворения и напрочь забылась первая. Даже не забылась, как и не было ее. Помню, что в первый раз, читая "Живаго", вообще не обратила внимания на эти стихи. Тогда в восемнадцать: "Свеча горела на столе", "Я кончился, а ты жива", "С порога смотрит человек, не узнавая дома", "Маргарита" еще может быть. Перечитывала лет пять спустя, поплакала над трамваем, который обогнала старая немка Амалия Карловна: "она обогнала Живаго и пережила его". Стихи из синей тетради в конце книги - вспомнить любимое. И во второй раз медленные воды "Рождественской…

Это не история. Это мысли вслух, которые не укладываются в формат рецензии... Один из наиболее потрясших меня эпизодов в "Докторе Живаго" относится к самому концу книги - к тому периоду, когда Юрий Живаго уже вернулся в Москву, последовательно потеряв Тоню и Лару, жил с Мариной, дочерью бывшего дворника Маркела, оставил медицину и писательский труд, перебиваясь время от времени случайными заработками. Подчиняясь фантазии Юрия Андреевича, она отправлялась с ним по дворам на заработки. Оба сдельно пилили дрова проживающим в разных этажах квартирантам. Некоторые, в особенности разбогатевшие в начале нэпа спекулянты и стоявшие близко к…

Необычным образом появилась эта книга в моей библиотеке. Стояла я на станции, ждала электричку в сторону дома, читала. Возвращалась кстати из библиотеки и несла в сумке парочку заинтересовавших “квартирантов”. А на станции контролёр, громогласный мужчина-балагур, в прямом смысле рубаха-парень, причем рубаха-то расстёгнута где-то на три лишних пуговицы. Громко о чем-то беседует со своей знакомой, обращает на меня внимание и переводит разговор в сторону литературы. Настойчиво спрашивает собеседницу: ”А ты хотела бы почитать Бориса Пастернака?” Женщина, видимо, не совсем понимая, в чём дело, отнекивается, мол я книжки не читаю. Тогда этот…

Вот именно такая у меня шла ассоциация через всю книгу - книга-осень И сам роман и окружающая действительность располагают завернуться в теплый плед с чашкой горячего чая и неспешно и с наслаждением читать и сравнивать... То тягуче-подробное описание каждого дня, то вдруг быстрый скачок через годы, как смена летящих будней и тянущихся выходных этой осени. То тихая радость, то тупая боль героев книги - как тепло и внезапное похолодание сентября. И захватывающая дух красота описаний, как неповторимая прелесть золотой осенней природы. И мистическая связь событий, как неизбежность природных явлений. Какое-то растворение романа в реальности и…

С этой книгой я отправилась в отпуск. Язык сначала показался сложным, персонажей много, характеры описаны детально. Скажу честно, начала сомневаться, что смогу с этим справиться. Но потом так увлеклась, что пляж был не так важен, как книга на нём, а все герои стали до боли родными. Поистине колоссальная книга, жизнеописание нескольких семей. Настолько впечатлило меня, что я продолжила смотреть фильмы на эту тему и читать книги. Очень больно и совестно за то, что это было ТАК в нашей истории

Я решил прочитать Доктора Живаго после просмотра одноименного телесериала Александра Прошкина, где главную роль сыграл Олег Меньшиков. Я считаю это его лучшая роль. Роман читается очень тяжело, но даже в этом передаётся вся тяжесть того времени. Сказать, что я полюбил это произведение и буду советовать его читать друзьям, пожалуй нет. Это тяжелая, серьезная, полная сложности выбора жизнь одного человека, который на фоне исторических потрясений преодолевает личные. И всей своей жизнью пытается защитить себя и своих близких от колеса истории, которое никого не пощадит на своём пути. И этим данное произведение мне близко по духу как нечто…

Ночью смотрел фильм Бергмана "Шепоты и крики". А утром, буквально через пару часов, дочитывал последние три главы...натыкаюсь: "...…вбежали с парадного в настежь раскрытую квартиру с ополоумевшей от страшной новости Мариной, она долгое время была сама не своя, валялась на полу, колотясь головой о край длинного ларя с сиденьем и спинкою, который стоял в передней и на который положили умершего, до прибытия заказанного гроба и пока приводили в порядок неубранную комнату. Она заливалась слезами и шептала и вскрикивала, захлебываясь словами..."

Набоков пишет Струве о Пастернаке: «хотел бы я знать, какой идиот мог Вам сказать, что я усмотрел «антисемитизм» в «Докторе Живаго»! Мне нет дела до идейности плохого провинциального романа — но как русских интеллигентов не коробит от сведения на нет Февральской революции и раздувания Октября (чему, собственно говоря, Живаго обрадовался, читая под бутафорским снегом о победе советов в газетном листке?), и как Вас-то, верующего, православного, не тошнит от докторского нарочито церковно-лубочно-блинного духа? «Зима выдалась снежная, на св. Пафнутия ударил превеликий мороз» (цитирую по памяти). У другого Бориса (Зайцева) все это выходило…

Я ненавижу Пастернака, ненавижу. И если бы у меня была возможность оказаться в далеком прошлом, я бы с горечью и обидой посмотрела ему в глаза, спросила бы "Зачем?! Больно! Ты доволен?", а потом бы обрушила на него все свои проклятья. И расплакалась бы, неизбежно бы зарыдала. Все, что я спрятала глубоко внутри, зарыла и закопала, все эта книга разбудила во мне снова, напомнив о том, что не мне решать, когда эта боль меня отпустит и отпустит ли вообще. Все, что, как казалось, наконец-то утихает и забывается, вдруг проснулось с такой силой, что иногда приходилось останавливаться и закрывать книгу, чтобы случайные люди, оказавшиеся со мной в…