Рождественская звезда

– Ты читаешь Пастернака? – брови моей собеседницы удивленно приподнимаются.
– Да. – я сбивчиво, взахлеб пытаюсь дальше рассказать о биографии Быкова, своих впечатлениях и моем нелегком чтении. Не идет у меня этот Пастернак.
– А что ты читаешь? «Доктора Живаго»? Не надо читать у Пастернака прозу. Пастернак – поэт. В русской литературе таких гениев, которые могли писать одинаково хорошо и прозу, и поэзию раз-два и обчелся. И Пастернак в их число не входит. Возьми и прочти из книги только его стихи, а роман читать не надо. – голос у Юлии Валентиновны категоричен, приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Я робко пытаюсь возразить и объяснить, что все-таки хочу дочитать. В ритм не могу войти, но дочитать хочу.
Юлия Валентиновна открывает поисковик в телефоне и начинает читать вслух «Рождественскую звезду».

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма…

Я замираю, широко раскрываю глаза и прислушиваюсь. Вслушиваюсь в каждый звук. Для меня это не просто стихи Пастернака, для меня это стихи так, как их видит, слышит и чувствует филолог (необыкновенные и замечательные люди для меня, вы помните).

Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд…

На экран телефона вылетает реклама и закрывает текст. Юлия Валентиновна, не делая паузы, продолжает читать стихи наизусть. Я сражена окончательно…
Она читает треть и останавливается.
– Ох, ладно. Что это я тебе… надоело, наверное. Сама прочтешь потом.
– Что вы! Продолжайте, пожалуйста! Это для меня чудо настоящее. – горячо убеждаю я и придвигаюсь поближе. Юлия Валентиновна продолжает читать, а я прижимаю руки к груди, кутаюсь сильнее в теплый черный кардиган и слушаю… И это что-то такое невероятное для меня. Волшебное. Непостижимо прекрасное и великолепное. И будто бы нет рядом никого, никаких людей, никаких звуков и разговоров. И словно выдернули меня, выхватили с корнем из моей какой-то устоявшейся привычной реальности и поместили в безвременье, где слышен только негромкий внятный профессионально выверенный голос моей замечательной собеседницы.

Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.

Был в этом для меня какой-то детский восторг. Возвращение в те далекие времена, когда я не умела читать, а мама садилась рядом, укутывала как крылом своей рукой и читала сказки. А я замирала и слушала изо всех сил, и это было самое настоящее волшебство, потому что стиралась грань между вымыслом и явью, и я оказывалась где-то там за тридевять земель.

Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Юлия Валентиновна замолчала. Я сидела притихшая и счастливая, такого роскошного подарка я не ожидала. И продолжала прижимать ладонь к груди, мне хотелось оставить это чувство подольше с собой, сохранить, запомнить и унести с собой…  Я поблагодарила и обняла.
Мое волшебство.