Цитаты из книги Конец старой школы. Лето летающих (сборник)

Классный журнал — неточность, неопределенность, игрушка: его берут не только педагоги, но иногда для педагога журнал приносят из учительской сами ученики. Путь из учительской до классов бывает далек, по дороге уборная. Тайно припрятанная в умывальнике чернильница, острый ножичек или жесткая резинка, и (о ужас) угрюмые…

…Вот преподаватель повел пальцем по алфавиту… Тридцать две души тоскливо ждут… Вот палец остановился… Кого? Кто-то один из тридцати двух уже знает… Ошибиться нельзя — глаз натренирован и точен: сантиметр ниже — счастливое мимо, сантиметр ниже — гибель алфавитного соседа. Преподаватель медленно приподнимает голову: — Ну,…

"... Понимаешь ли ты, как дорого человеку то, что он не лишний, не черепок, не стекляшка, а имеющий свое, по своим способностям и знаниям, место в жизни!.."

Вообще это все скучно! Сколько лет — и все одно и то же. Удивительно, как женщины злопамятны! Если я когда-нибудь женюсь, я ничего не буду говорить жене, и она ничего не будет знать. Я буду ей говорить, как папа своему конторскому мальчишке: «Артамон, подай лимон и убирайся вон!»

Я встретил Константина через тридцать лет и нашёл то, что думал, что должен был найти. Он прошёл много по своему пути, но всё ещё находился в дороге, так как поискам нет конца, так как страсть неизбывна.

Пускающий змея беспомощен до предела. С ним разве только сравнится человек, несущий аквариум с водой и рыбками.

Теперь он лежал под кроватью. Это было лучшее место не только для змеев-инвалидов, но и для летающих их собратьев: здесь никто не мог на них наступить, задеть. Подрёмывая, свернув кольцами жёлтый мочальный хвост, это дитя ветра лежало тут в покойном тёплом полумраке и лишь при сквозняках в квартире просыпалось и даже…

Сначала, кроме колокольни, ничего не было видно. Но вот поезд ближе и ближе… И вдруг в чистом вечернем воздухе, освещённые закатным солнцем, показывались сотни бумажных змеев — белых, красных, синих, зелёных, жёлтых, — стоящих над городом. Одни — ниже, другие — выше; одни только запускаются и, набирая высоту, то виляют…

Летом мы пьём чай на открытой террасе, выходящей в сад. Папа говорит, что тут чай вкуснее, мама, конечно, с ним соглашается, а нас, детей, понятно, не спрашивают. Вкуснее чай, по-моему, тогда, когда мама, ошибившись, кладёт в чашку не только варенье, но и сахар, а где это, в столовой или на веранде, не так уж и важно.