Клайв Стейплз Льюис. Собрание сочинений в 8 томах. Том 7 (сборник)

Самая слабая, как по мне, книга Льюиса. Местами запутанная и мудренная, местами наоборот, слишком уж прямая. Выводы то за уши притянуты, то так закручены, что не поймешь откуда что взялось. В какой-то момент от избыточного морализаторства начинаешь просто скучать, потому как отдельного сюжета в книге нет, он существует только для передачи морали. Чувствуется, что автор что-то понял и из лучших побуждений стремится с нами поделиться, но кажется, будто он ещё не нашел подходящих слов и аргументов. Учитывая, что это одно из превых его произведений, можно это простить, но если кто-то Льюиса раньше не читал и хочет с ним познакомиться, то, пожалуйста, не с этой книги. Позже он научиться доносить свои мысли мягко и ненавязчиво, завязывать увлекательные сюжеты и создавать самодостаточных…

Природу нельзя воспринять ни чувствами, ни воображением. Ее вообще нельзя ухватить; к ней можно лишь приблизиться, да и то не слишком.

Довольно неожиданное для меня произведение. Верите ли вы в чудо? Я, чем старше становлюсь, тем меньше задаюсь этим вопросом. Ведь зачастую, что бы эту веру приобретали твои близкие "создавать" чудеса приходится самому. И это не скептицизм, это реальность. Можно конечно сколько угодно, ходить раскрыв широко глаза и во всем искать чудо (хотя по сути в нашей жизни чудом можно назвать всё), но веру в чудеса это никак не укрепит, и не искоренит. Человек такое существо, которое со временем абсолютно всё начинает принимать как данность.

Читать конечно было интересно. Видно, что Льюис был умён, и с логикой у него все было хорошо. Но мне не зашло. Много рассуждений,…

В десятый раз перелистывая список новинок мимо этой книги, я в очередной раз споткнулась об нее, хотя другие пропускаю, не дрогнув душой. Ну да,да очередной семичасовой рецепт осчастливливания от патетичного автора столь непереносимой мною Нарнии (не знаю, почему с детства не терплю ее). Но так как я иногда играю с собой в книжную игру "а почему бы и нет!?", я взялась за это произведение. Скептически я слушала первые главы, в ожидании когда же начнется "явление отроку Варфоломею", но передо мной протекали просто годы жизни книжного ребенка, наделенного воображением, пытающегося самостоятельно мыслить. Очень откровенно описаны годы в школе, и все свойственные подобным заведениям пороки названы своими именами без обличительного чистоплюйства, но со вполне понятным желанием держаться…

Эта книга, по признанию самого автора, не автобиография и не исповедь в духе Августина или Руссо.

Пользуясь современными понятиями, это скорее интеллектуальный детектив. Есть некий факт, требующий объяснения. Произошло нечто из ряда вон выходящее. Несмотря на все свое сопротивление, в Троицын семестр 1929 в тридцать с небольшим лет Льюис "сдался и признал, что Господь есть Бог, опустился на колени и произнес молитву". Как, не скрывая, пишет сам автор: "В ту ночь, верно, я был самым мрачным и угрюмым из всех неофитов".

"Настигнут Радостью" - это попытка понять произошедшее. Льюис окидывает взглядом начало своей жизни и оставляет в тексте лишь то, что, как ему кажется, могло отразиться на его мировоззрении и привести к событию 1929 года. Вот он пишет про семью, про годы в закрытых школах,…

Льюиса я до сих пор не читала, хотя (а может, как раз потому что) многие мои христианские знакомые отзывались о нем с восторгом. Но недавно френд процитировал мне из этой книги пассаж, который мне очень понравился:

Управитель поднялся, откашлялся, снял со стены маску с длинной бородой, надел ее и стал очень жутким. «Теперь, — сказал он, — мы с тобой поговорим про Хозяина. Ему принадлежит наша страна и по своей великой, да, именно великой милости он позволяет нам здесь жить». Слова «по великой милости» управитель повторял так часто и так протяжно, что Джон рассмеялся бы, если бы тот не снял с гвоздя большой лист бумаги, исписанный сверху донизу, и не сказал: «Все это Хозяин запретил нам. Прочти-ка!» Джон взял список, но о половине запрещенных действий он никогда не слыхал, а другие…

Сразу скажу, что вероятнее всего через какое-то время книгу перечитаю, так как не понял действительно многого.

Вот, что интересно. Только начав чтение, я поминутно останавливался и прикидывал, что же автор имеет в виду под тем или иным образом. Однако, разогнавшись по тексту, перестал тормозить, и изображения, которые использует писатель, на уровне подсознания стали складываться в идеи, которые "за текстом". То есть (я сейчас постараюсь выразиться максимально точно) читая историю Джона, вполне ясно читаешь несравненно более долгую историю Льюиса (которая, разумеется, отличается по форме).

Но. Начинать знакомство с замечательным творчеством замечательного автора лучше, как мне кажется, не с этой книги.

Весьма неоднозначная и смелая книга. Автор бросает вызов сразу двум противникам. Первые - гордые атеисты, убежденные в том, что "в космос летали и Бога там не видели". Вторые - фарисеи от христианства, не желающие знать ничего, кроме внешней составляющей религиозной жизни. Главный герой практически сбегает из страны под названием Пуритания, где все насквозь фальшиво. Девизом Пуритании можно считать слова: «А ты солги, солги, всем легче!..» (Мне это напомнило "Шоколад" - имею в виду фильм, так как книгу пока не читал). Джон - так зовут главного героя - отправляется на поиски волшебного острова, который ему довелось мельком увидеть лишь однажды - в детстве. Он понятия не имеет, как до него добраться, но знает, что во что бы то не стало, должен его найти. И вот тут начинается самое…

Однажды среди обычных занятий (может быть даже шумных и веселых), вдруг мелькнет искра настоящей Радости. О! Это особое чувство, вы его не спутаете ни с чем: словно открылась Дверь или властный Голос позвал вас - и вот вы уже дышите другим воздухом. Что это будет? Заранее неизвестно. Для Льюиса это была музыка Вагнера. Полет валькирий. Скандинавский эпос. Он, что называется, "заболел", ушел в этот мир, дышал чистым кислородом. Он был тогда еще совсем юным школьником. И дело ведь не в Вагнере и не в скандинавских мифах, дело в Радости, которую они ему дали. У кого было, тот поймет. Первоначальное увлечение Валгаллой и валькириями стало перерастать в научный интерес. Он зашел так далеко, как только мог без знания древнегерманских языков. Он мог бы сдать серьезный экзамен и презирал…

"Настигнут радостью"

непременно найдется хотя бы один слушатель, который откликнется: «Как! Неужели и вы тоже?.. Я–то думал, я один такой»

Ощущение близкого разговора с автором, прикосновения к его душе. Глубоко личные переживания всегда удивляют. Почему прочитанная книга или самодельная игрушка иногда оставляют в человеке во сто крат больший след, чем, казалось бы, более важные события: участие в войне, работа на серьёзной должности? Это удивляет тем более, когда и в себе замечаешь то же.

У человека может быть одновременно две жизни, "внутри и снаружи". Снаружи - крайне уставший, задёрганный старшими и отчаявшийся мальчик в ненавистной школе. Или солдат, не очень-то надеющийся выжить в аду войны. А внутри - мгновения радости, которая всегда - неожиданный подарок. Которую он пока пытается…