На берегах Невы

В данной книге понравился особый почерк, стиль написания автора. Есть в нем какой-то шарм и изысканность... и искренность. Мало встретишь честных воспоминаний о первых годах Советской власти. Поэты, которые были вынуждены были писать хвалебные оды новому режиму не в счет. Я была очарованна самим автором, ну такой искренности, возвышенности и чистоты встречаешь редко. Складывалось такое чувство, что вся тяжесть и грязь из-за смены режима как- будто к ней не липло. Даже если вы не очень интересуетесь поэзией этого времени данную книгу я очень рекомендую к прочтению.

давно мечтала прочитывать книги автора, в первую очередь И. Одоевцева - На берегах Сены . Как же - первая волна эмиграции! Революция, Гражданская война, а они бедные-несчастные, в эмиграции... Но в тот момент времени в библиотеке про Париж книги не было. Не беда, мне ж главное букву О закрыть! Скажу сразу - книга мне не понравилась. Не совсем фу-фу, но где-то близко. Почему? Отвечаю: - 300+ страниц про Гумилева - это борщ! Не, хороший поэт, но не любимый. Если вы его поклонник - однозначно читать! - мало временных ориентиров, за которые можно зацепится, выстраивая логическую цепь событий - очень мало самой Одоевцевой. Гумилев, Гумилев, чутка Блока, щепотка других поэтов, а где же сама главная героиня? В этот период в её жизни тоже значимые события происходили - часто события не то,…

Интереснейшее бытописание жизни литературного Петербурга Серебряного века.

Ирина Одоевцева, поэт и писатель, в своих воспоминаниях пишет о жизни в послереволюционном Петербурге, временах голода, холода, страха и о духовной пище- поэзии, которая продолжала жить, давать людям надежду и веру. .О замечательном Николае Гумилеве, его большой душе, благородстве и о стихах, рождённых в это время. Ирина Одоевцева рассказывает о встречах с О. Мандельштамом, А. Белым , А.Ахматовой, с будущим мужем Г. Ивановым. Книга написана прекрасным языком , в ней много поэзии, чистоты и благодарности судьбе, которая однажды позволила этим людям встретиться , прикоснуться к великой поэзии.

Я растеряла все слова. Так со мной бывает, когда так много хочешь написать, когда эмоции от прочитанного накрывают с головой.
Я относительно долго читала эту книгу, но не потому что мне не нравилось, а потому что я пыталась информацию дозировать. Читала на ночь, а на следующий день пересказывала всем, кто хотел слушать. Да и тем, кто не хотел тоже пересказывала. Я не могла перестать восхищаться персонажами. Меня так волновало, что люди, о которых ведётся повествование, реально существовали. Любили, злилась смеялись, сходили с ума. Жили и умирали. И мне хотелось говорить об этом. Хотелось, чтобы каждый знал. А теперь я теряю слова. Все уже было сказано другими. И мне остаётся, только встать с ними в один  ряд.

В 1918 году бесплатных курсов в Петербурге было великое множество: от куроводства до изучения египетских и санскритских надписей. Но будущая Ирина Одоевцева (это литературный псевдоним) пришла в Институт живого слова, где читал лекции Николай Гумилёв. 

Поэт стал её учителем, старшим товарищем, а через 60 лет – центральным персонажем воспоминаний «На берегах Невы».

В книге только четыре года – до 1922-го, когда Одоевцева эмигрировала в Европу. Но для застенчивой поэтессы с бантом в волосах это лучшие годы – время, когда поэзия востребована как хлеб, а Александр Блок ещё жив и даже доступен.

Осип Мандельштам, Фёдор Сологуб, Алексей Ремизов, Андрей Белый – память Одоевцевой позволила и через много лет воспроизвести разговоры, события и ощущения того времени.

- Гумилёв верил в свою гениальность,…

Перечитала Одоевцеву. Как всегда при возвращении к книгам юности, были опасения — а откликнется ли душа? В первый раз это было потрясающе: 20-летняя студентка Литинститута взахлёб читала о 20-летней курсистке института «Живое слово», ученице Гумилева, о ее встречах с Мандельштамом, Блоком, Ахматовой. У них — революция, у нас — перестройка. У них — Петроград и военный коммунизм, у нас — Москва и талоны на еду. В обоих случаях — счастье и полнота бытия, упоение творчеством. Сплошные переклички, рифмы, родственные души.

Серебряный век ещё не проходили в школе, это был запретный плод. Роман о нем стал роскошным подарком. Не мемуарный монолог, а именно роман — с разговорами, живыми сценками, живыми лицами…

Душа откликнулась! Всё так же интересно. Снова все они живы и молоды. При втором…

Так уж вышло, что отношения у меня с поэзией не сложились. Разве что Пушкина я искренне люблю и уважаю, только его рифму чувствую и понимаю, наверное, потому, что выросла на сказках Александра Сергеевича. Творчество же всех прочих поэтов, даже самых гениальных из них, меня никак не трогает. При всём при этом меня невероятно увлекают истории о жизни и творческом пути того же Николая Гумилёва или всеми забытого Фёдора Сологуба, потому что истории их совершенно удивительные. Не так давно читала книгу Екатерины Рождественской, где она писала о начале творческого пути своего отца. Сейчас вот в рамках марафона наткнулась на книгу Ирины Одоевцевой, где она совершенно искренне и эмоционально описывает своё знакомство и ученичество у самого Гумилёва, вспоминает свои встречи с известнейшими…

Книгу читала очень давно, еще в начале 90-х и недавно перечитывала. И просто в восторге - как в первый, так и во второй раз. Автор замечательно описывает эпоху, без раздражения и злости, а все так, как есть, как она сама видит и чувствует. Волей обстоятельств оказалась она в эмиграции ( и создала там такую же неподражаемую книгу "На берегах Сены"). Очень интересны в записках портреты поэтов, писателей, которфх знала, с которыми общалась. Неподражаемая книга!

Начав читать книгу Ирины Одоевцевой «На берегах Невы», я не думала, что буду читать ее так долго.
Написана она, что очень радует, лёгким и понятным языком, но лично для меня, оставила после себя нейтральное впечатление.
Что я поняла, так это то, что в ней Ирина Одоевцева рассказывает о самой себе, так и о Петрограде, в плане, литературной и художественной жизни. Также описывает многих известных поэтов. Является любимой ученицей Николая Гумилева. И конечно же затрагивает период Октябрьского переворота и послереволюционные годы. На этом все, меня мемуар не покорил, отголоска в душе не оставил, наоборот, прочтение было долгим и затруднительным, в плане того, что было не интересно, лично мне.
Советую прочитать тем, кто любит или заинтересован в мемуарной дилогии.