Проза поэта (сборник)

Это книга из тех, что принадлежат к одному особому виду: после них либо не хочется жить, либо хочется убивать, в зависимости от настроения. Иногда и то, и другое сразу. Не потому, что описывается полное дно, как, например, у Достоевского, а потому, что это дно личное. Дно в голове персонажа. Смотришь его глазами – вроде бы все как надо, ну да, в человеческом бытии много всяких серостей, несправедливостей и даже парадоксов, но сколько хорошего можно увидеть, если захотеть. Однако Мальте (Рильке, подозреваю, тоже) не хочет. Он хочет бродить, он хочет страдать, он хнычет и стонет, разве что по земле не валяется, вопрошая небо, что и зачем происходит. Сложный они народ, поэты!.. И только поэтической душой героя можно объяснить эти записки, этакий ворох собственных снов, воспоминаний, мыслей…

Люблю тебя. Закон сладчайший. Ведь   с тобой сражаясь, мы росли и зрели:  тоска по дому Ты — мы с ней посмели  тягаться, но ее не одолели:  Ты — песнь, которую мы молча пели.  Ты — лес. откуда выйти не сумели.  Ты — сеть.  в которой чувства-беглецы засели.  С каким величьем приступил Ты к делу  в тот день, когда замыслил Свой посев!  Мы разрослись под солнцем без предела —  корнями вглубь, а ветви так воздев,  что завершиться можешь ныне смело  средь нас. и ангелов, и Приснодев.  На скате неба руку укрепи,  и то, что в нас темно Тебе.— терпи!

Рильке Р.М. Часослов

Ощутить творчество Рильке практически невозможно без соучастия. Сопереживание, почти неизбежно возникающее во время чтения записок, может быть неуютным. Это не сюжет, за которым можно комфортно наблюдать через ширму, через экран.…

Сложно понять прозу Райнера Рильке, не представляя себе его поэзии, поэтому мне пришлось обратиться к его великолепным стихам, чтобы разгадать печальные строки Мальте, от лица которого поэт вёл своеобразный дневник, включающий в себя стихи в прозе, новеллы и письма. Первая часть книги – это детские воспоминания Мальте, одинокого и одолеваемого страхами, недуг и смерть для него непостижимы, он видит «странные картинки, на которых вещи простейшего обихода сходят с ума», ему кажется, что он научился видеть то, чего не видят другие, в его мире иная шкала ценностей и нет ничего мелкого и случайного. Для ребёнка все становится важным, даже мелочи, и ему надо охватить сразу всё, чтобы ничего не упустить. Перед ним простирается тайна еще непрожитой жизни, что-то тёмное и демоническое скрыто в…

Метафизика унылых тел. Эпизоды серой жизни, сконцентрированные в толстой тетраде. Люди, события, реальность или сон, прошлое или несостоявшееся настоящее. Нелепость происходящего вокруг Мальте, выраженная через его жизнь, жизнь маленького человека на полотне великой истории. Эфемерность самого факта существования не только датчанина-поэта Мальте, но и вообще тебя самого.

Ты раскрываешь "дневник" на любой странице и оказываешься погружен в тленность мира. В лица вокруг: и пытаешься понять, это сейчас настоящий перед тобой человек, или всего лишь одна из многочисленных жизненных масок. Толпа идет, высший свет проезжает мимо, нищета не только не порок - это сама удрученная жизнь. Мальте шаркает неспеша среди них и по его следам не только улицы и переулки принимают серый вид, но и твое…

Итак, я умер — или умираю, или умру когда-нибудь. Если вы читаете эти слова, то, вероятно, первое. Когда-то я уже составлял завещание — в твердом уме и трезвой памяти, о, эти кошмарные безвинные часы!, — но после всего пережитого, думаю, надо попробовать снова. Записки Мальте — это не завещание, и даже не предсмертная записка, но — книга умирания, модернистский манифест смерти, — они-то и навели меня на мысль о том, что я умираю. А покойнику неприлично без завещания. Так что со мной? Может, я подхватил какую-то заразу меж страниц. Сиюсекундно мне, во всяком случае, плохо. Я скользил по волнам «Записок», доверчиво умирая, а Мальте был моим Хароном, немертвым и неживым. И вот я умер, или умираю.

Поэтому я сюда и пришел. Сюда — это в Париж. Думал, здесь умирают, а здесь, оказывается, живут —…

Всевышний скончался в муках, молиться престало на капитал и теорию видов, а виною всему сны и детские травмы. На рубеже веков мир стал прибежищем сумбура. Разрушено все привычное и понятное. Реальность пошла трещинами, чтобы вскоре разлететься на куски, подорвавшись на мине двух мировых войн. Старый порядок изжил себя, новый еще не успел родиться. По промозглому Парижу слоняется Мальте Лауридс, потомок датского аристократического рода. Он нездоров физически, но еще сильнее – эмоционально. Он находится на краю нищеты, но пока еще способен поддерживать в чистоте манжеты, снимать дешевый угол и общаться со «своим поэтом» в общественной читальне. Он тяжело переживает неустойчивость своего положения, оттого ему постоянно кажется, что все парижские клошары тянут к нему свои скрюченные руки,…

В современном театре есть специальная разновидность, которая называется "театр художника". Это тот тип театра, где и без того ключевая визуальная составляющая усиливается особыми приемами, когда все, что происходит на сцене - как создание одного большого рисунка, красиво в каждый момент времени. Примерно то же самое делает в своей прозе Рильке: усиливает слова и образы своей поэтической мощью.

Об этой книге мне кажется важным сказать три вещи:

Во-первых, "Записки Мальте Лауридса Бригге" – это чтение для какого-то особенного состояния души. Примерно так же, как сложно читать в метро или в автобусе нежную и эфемерную поэзию – сложно и воспринимать "Записки". Их чтение – не способ получить какие-то специальные мысли и не путь добычи информации, поэтому такое чтение очень сложно вписать в…

Мне показалось, я увидела его. Болезненно худой, немного нервный человек лет тридцати. Он впервые в этом большом городе и совершенно одинок. И город обрушивается на него: звуками, красками, людскими потоками - лица, лица, множество лиц и каждый день новые. Поневоле чувствуешь себя потерянным. Цепляешься за что-то знакомое - детство, родные, но город уносит тебя, толкает вперед, к новой жизни. Тебя влечет к ней поначалу, ты чувствуешь себя другим, изменившимся. Но чем больше ты вглядываешься, тем больше видишь фальши. И вот ты придумываешь себе маску на выход.

Здесь их носят многие - единственный способ сохранить себя в череде мимолетных увлечений. Кто-то меняет маски как модную одежду каждый новый сезон, другие же носят свои годами, постепенно срастаясь с ними. Маска - защита от…

Буду предельно честной, после прочтения книги мне хотелось заорать "ПАМАГИТИ!" и с диким треском вписаться в стену головой. Но, благо, я вспомнила, что еще не конец книжного марафона, а отряд заметит потерю бойца, так что пришлось взять себя в руки и, сцепив зубы, сесть за рецензию. Поэтому- моя оценка одна звезда. И то, себе. Героическая, так сказать. Небольшая предыстория моей жизни: я окончила медицинский вуз (6 лет) и ординатуру (2 года). Но, серьезно, таких историй я еще даже от пациентов не слышала. А у нас и психиатрия была, и наркология. Точнее, рассказы пациентов обычно помещались в историю болезни, а для этой- их не напасешься. В какой-то момент ты просто теряешься в домах, улочках, смердящих нечистотах, семейных драмах, смертях графов и простолюдинов, воображаемых призраков,…

Я совсем не поэт. И даже психически относительно здорова. И была уверена, что книга о смерти, следовала за ней сквозь строки. Но нет же, как так вышло, что то она следовала за мной. Тихо и незаметно. Стояла мирно где-то в уголке выжидая, когда ее заметят. А я не собираюсь этого делать. Не потому, что смерти нет. Я верю в нее больше, чем в любые иные религии. В физику и в Санту Муэрту. В смерть, скрытую под яркой маской. Потому что нет ничего более настоящего и ничего, во что сложнее было бы действительно верить, не считая просто словом. Но она всегда рядом. У твоего плеча, как завещал Кастанеда. И у моего, моя личная и одновременно всеобщая. Заставляющая верить, что мир еще живой, а не часть плохой компьютерной игры. Не агония умирающего мозга, потому что он бы создал прекрасную…