Четыре шага в бреду (сборник)

Книга объединяет 4 текста "Лоно Ирены" Луи Арагона, "История глаза" Жоржа Батая, "Дамский островок" Пьера Луиса и "Керель" Жана Жене.
Четыре скандальных текста объединены именами переводчиков - Маруся Климова и  Вячеслав Кондратович.
Это действительно шаги в бездну, это действительно непростое чтение для тех, кто не готов.
Романы разного качества и значения.
Текст Жана Жене,  поэтичен, как и все романы писателя. История матроса посещающего публичный дом "Праздник" в одном из портов, где проходит жизнь преступников и полицейских, рабочих и моряков, проституток и их клиентов."Керель" хорошо известен киноманам по одноименному фильму Райнера Вернера Фассбиндера.
"История глаза", роман французского философа и писателя Жоржа Батая. Человека, чье влияние на историю мысли сложно переоценить. Он…

Ну что сказать. Прочитал. Разбирать ничего не собираюсь, ибо и так этим не страдаю, а уж в отношении этого « произведения» и подавно. И это не ханжество. В памяти, конечно, останется, из-за своей эпатажности. Но не более того. 

Проблема даже не в том, что это порнография, а в том, что порнография это бессмысленная. Когда за формой нет никакого содержания, она может только оправдать себя сама, но как себя может оправдать порнография? Какой-то уникальной эмоциональной способностью к возбуждению? Так здесь и этого тоже нет.

Как я понимаю, в глазах автора все это имело характер самоисследования: записав свои фантазии и приходящие в голову образы - как иные записывают и анализируют сны - он, недоучившийся семинарист, хотел что-то в себе понять. Не запрещено. Как и иметь непристойные мечты. Вот только публиковать-то это зачем?

В общем, мы имеем образчик работы, которой в идеальном мире просто не должно бы существовать.

Что это вообще такое было? Как это попало в книги, которые по чьему-то мнению нужно прочитать, прежде чем умереть?

Кошмарно грязная, пошлая дичь. В рецензиях написано, что ЭТО сравнивают с де Садом - да, пожалуй. То же неправдоподобие, перебор с гадостью и дичью, грязища. Книга вызывает тошноту.

Пойду приму душ ещё разок.

1001 books you must read before you die: 267/1001.

Когда только читала аннотации и рецензии к книге, отметила, что многие сравнивают автора с де Садом, но лично я нашла мало чего общего.

Эта книга полна страха, смерти, отчаяния. Холод вселенной и энтропия поглощает и убивают героев вместе с читателем.

Эта книга даже не о любви и смерти, приправленных мочой, а об огромной пустоте, требующей от людей поклонения, кровавых жертв, семени и любви. Эрос и Танатос, двое сильнейших мира сего, здесь оказываются абсолютно бессильными младенцами перед огромной фигурой Испражняющегося Ничего.

Книга страшная, часто неприятная, но оставляет в душе неизгладимое впечатление.

отвратительно и завораживающе в равной степени

Этим летом я познакомился с образцами французской фривольной прозы, юморной и нежной, с верхом непристойности в виде участия в одной из сцен осла. Однако эта история нашла продолжение - в библиотеке я откопал вот такой сборник с маргинальным содержимым, который дал понять, во что же трансформировались истории условного Шодерло де Лакло. ᅠ "Лоно Ирены" Луи Арагона оказалось глубоким не только по содержанию, но и о смыслу - откровенно о женском и мужском сексуальном противостоянии вышло. ᅠ Жорж Батай, если верить предисловию к сборнику, самый жёсткий философ из всех представленных в нём писателей - но уразуметь сермяжную правду в "Истории глаза" решительно невозможно из-за нескольких вещей: обильного мочеиспускания/семяизвержения персонажей на все предметы в поле зрения и запихивания одной…

Об этой повести я узнала несколько лет назад из эссе Сьюзен Зонтаг. Она писала:

Батай яснее любого из известных мне писателей понял: в конечном счете предмет порнографии — не секс, а смерть. […] Но если в прежние времена другой столь же необычайный ум создал бы теологию агонии, наш современник Батай создал ее эротику.

Зонтаг это разжевала, а у самого Батая философии отведено всего два абзаца. Автор попытался изобразить людей, которые через извращения исследуют границы мира физического и духовного. Попытался, но вышло откровенно плохо. Обписянные попы быстро надоели, а на новенькое автору, видно, не хватило фантазии. В какие-то моменты ему самому наскучило описывать непристойности, и это чувствуется, читать становится смешно. Сюжетно тоже проблема – все события повести могут уместиться в…

У Жана Жене есть понимание той самой поэзии, известной лишь настоящим поэтам. Мол, поэзия — это жизнь, поэзия — это наложить себя поверх нот. Искусство быть. Джордж Байрон, Артюр Рембо, Габриеле Д'Аннунцио. Эти трое оставили весомое поэтическое наследие в виде поэм, стихотворений, стихотворений в прозе, мистерий. Однако: в том, как Байрон отправился на войну за независимость Греции на старости лет; в мистическом путешествии Артюра Рембо через всю Европу к землям африки; захват города и провозглашение собственной республики итальянцем Габриеле Д'Аннунцио, — в этих действиях поэзии и красоты больше, чем в любом из их произведений. Это и есть поэзия. Жизнь, подражающая ей. Жизнь, репрезентующая ее.

Читать Жана очень легко. Очень сладостно. Язык Жана заразителен. Каждый его пассаж имеет…