Рецензии — стр. 114

Глупость, конечно. А по мне, так комиксы все-равно - литература. С этими их многозначительными "Ыыыыых", "Глыыыык", "Пффффф", "Уууууууть" и натужным взглядом героя на каждой странице. Суровый парень в лосинах с титановой подкладкой на седалище, что раскинул полы пуленепробиваемого плаща над флуоресцирующим "Кактамсити" и его героические коллеги будут бередить души ни одного поколения мелких мечтателей.

Выйдут ненадолго из моды и снова туда ворвутся. Дайте только время подлатать костюмчики. Если что, можно попросить Кристофера Нолана помочь. Он подкинет в историю изрядную пригоршню драмы. Выйдет полнометражный фильм, и журналы снова начнут раскупаться как курица в KFC.

Marvel докажет. Героем стать может любой, даже прыщавый толстяк из шестой параллели. Прыщи скроет маска, целлюлит утянет латекс. И малец уже силен, обаятелен, в меру циничен и крут до одури. В глазах лед, в сердце пламя, в душе водопад из противоречий (тут уж Нолану спасибо). Всё-равно только ХэЗмэн может побороться с мировым злом.

Майкл Шейбон (ничего, что я так буду его называть? просто говорить "Чабон" - с прошлой весны немодно) - родился в 1963-м, в год когда начали издавать официальную серию комиксов " The Amazing Spider-Man". А к 2012му он уже напишет сценарий к четвертому фильму про Питера Паркера. Не знаю, как вам, а мне нравится искать во всем знаки и незримые связи судьбы. Представлять себе первый крик Шейбона-младенца унисон с приветственным ором первой обложки любимого комикса. О том, что Майкл Шейбон вырос в бронзовый век комикс-индустрии говорить не приходится. Кажется, что он до сих пор живет этим.

А свою болтовню я начала так издалека, потому что уверена - Написать чудо вроде "Приключений Кавалера и Клея" может только псих, повернутый на этих самых комиксах и еврействе. И да, этот псих должен быть сам евреем. И это Шейбон. Его книги, даже если не о рисованных историях вовсе, строятся будто по их правилам. Четко вырисованные планы, картинка сменяет другую достаточно резко, не меняя при этом насыщенности и выразительности. Взять хотя бы "Лунный свет". Фокус смещается от одного яркого момента к другому, но герой всегда мельтешит где-то на первом плане.

И вот «Кавалер и Клей». Затравочка интересная.20-летние Джо и Сэмми с помощью своего искусства дают бой режиму Адольфа Гитлера. Они придумывают Эскаписта, героя, способного выпутаться из любых сетей и ловушек. Его цель – освободить всех невинных из заточения.

В книге есть и Гарри Гудини, и Пражский Голлем. Еще Сальвадор Дали, Супермен, Лунная бабочка, воротилы индустрии развлечений, Нью-Йорк 40-х, большая история одного удачного предприятия и одной не очень счастливой семьи…

Но роман не об этом. Не о комиксах. Даже не о холокосте. Он о войне. О той долбаной войне, что творится каждый день в наших головах. О том, почему правила, по которым хочет жить каждый из нас по отдельности всегда противоположны правилам общества. Хотя это общество из нас и состоит. Как так получается, что 30 человек могут запросто уничтожить 3 000 000 (захотят и уничтожат триста)? О том, что эскейп - навязчивая идея многих. Сбежать можно, взломать любой замок тоже можно. Только всегда останется вопрос – «Куда собственно бежать-то?» ;)

Закрыть глаза, потому что страшно.
Закрыть глаза, потому что стыдно.
Потому что больно.
Или невыносимо...
А еще…
иногда
тебя ослепляет.
И ты просто не в силах открыть глаза…

Наверное, это самое абсурдное – разрушить идеальный брак. Такой, в котором один смешной и милый, а другой благоразумный и рациональный. Где один применяет юмор «как химиотерапию», а другой спрашивает «подумай, почему ты второй раз сделал ту же самую ошибку». Где два человека с каждым годом становятся все ближе и ближе друг к другу, где взаимопонимание достигает гипертрофированной формы… Но вдруг, оказывается, что один смешной, милый, но легкомысленный, не серьезный, не способный взять ответственность на себя. Где другой благоразумный, рациональный и … эгоистичный, черствый, недовольный. Где степень сближения прямо пропорциональна степени уничтожения твоего Я, где маршруты расписаны, и с успехом можно не прикасаться друг другу неделями и месяцами. Где сказать друг другу нечего. Где никто не способен сказать, что же он на самом деле думает.

Джонатан Сафран Фоер написал книгу о том, как разрушить идеальный брак. Он был той самой смешной и милой половиной, который при трагедии первым делом шутит, а потом плачет. Она – воплощение самообладания и хладнокровия, продукт долгих визитов к психотерапевту, подчеркнуто повторяющая, что «грустить это нормально». Они стали друг для друга самыми близкими и самыми далекими людьми. И брак, счастливый, устоявшийся, прочный, с идеальной пропорцией уступок и компромиссов был разрушен, потому что глубоко внутри каждый из них был несчастлив. Можно ли быть самым близким человеком, но при этом нелюбимым? Или не так – может ли любимый человек быть самым далеким?

Дальше...

Джонатан Сафран Фоер написал почти исповедь. Здесь каждое предложение и каждая мысль выстраданы, пропущены через горнило разрыва/развода/одиночества/этапа «научиться жить одному». Здесь понимание и принятие ситуации пост фактум, и в то же время погружение в де факто. Чтобы понять наконец, где, когда, что именно пошло не так. Боль от того, что дети остаются не с тобой. От того, что непонятно, как именно нужно жить дальше. И глухое недовольство, и немое страдание, и безысходная тоска.

Джонатан Сафран Фоер написал книгу о браке и об Израиле. О вечном вопросе Финклера. И кажется, что ни один еврей не способен жить в мире с самим собой, каждый продолжает терзаться, только вот терзается каждый своим. И обязательно память поколений, и проговаривание отношения к холокосту, и место евреев и в мире, и в конечном счете, поиск собственного мира… И да, будучи максимально реалистичной, книга в один момент превращается в историческую реконструкцию сослагательного наклонения «что если». Что если Израиль переживет серию землетрясений, что если в одночасье он окажется беззащитным перед лицом своих соседей и врагов? Что если весь мир ополчится против него? Что если…

Эта книга многословна, но я не хотела пропускать ни строчки. Ее идеи порой банальны, но в общем контексте цепляют так, словно ты читаешь великую мудрость. Эта книга повседневна, но проживание этих проблем, разрушение идеального брака дает представление об уникальном опыте…

И да, многое из этой книги было мне чуждо. Я бы никогда не промолчала, не стояла бы под дверью, не в силах войти и спросить «как дела?», не побоялась бы попросить о помощи… Я бы никогда не воспринимала яркую личность Другого как покушение на целостность моего Я. Я бы… да много чего, я бы. Но главное – трагедия повседневности, безысходность упрощенности… Вот это все понятно. Некий культурный код, который усваивается автоматически, если тебе больше 30.

Эта книга – некая альтернативная реальность жизни, в которой вы «почти развелись» и «почти расстались». Язык – классика американской прозы, легкий, простой, доступный, без грубости, хамства, агрессии. Сюжет – максимально реалистичен. Герои – почти ожившие прототипы реальных супругов, в состоянии распада семьи.

Другой человек способен ослеплять. И вся оборона, тщательно выстроенные стены из доводов разума и рассудка, самоуверенность и демонстративное равнодушие способны рухнуть как стены Иерихона. От одного только взгляда.
Поэтому глаза лучше не открывать.

Ты открываешь книгу и видишь огромный сгусток боли, клубок, в котором не понятно, где она началась, где закончится, и где надо приложить подорожник, чтобы приостановить кровь. Ты читаешь дальше и понимаешь, что ни один подорожник в мире не поможет, даже если завернуть эту боль в него целиком. Никогда - нет от нее спасения, и лечение тоже не найти. Все, что можно, уже свершилось. И вот - еще в самом начале книги ты видишь очеловечивание причины боли. Не общие порядки, не кастовость, не гребаное устройство мира, где одним нельзя прикоснуться к другим, где разведенные женщины - хуже быть не может. А вот этого самого Причинятеля Добра во плоти. Человека, который Точно Знает, Как Надо. И Абсолютно Уверен, Кого Стоит Наказать. Самое интересное, что этот человек уверен, что Они Все Такие, А Я Не Такой. И уж тем более считает себя Вправе Решать, Кому и Как Жить. И вот эта тварь в человеческом обличье, не чуждая человеческих же эмоций, но твердо уверенная в своей Абсолютной Правоте, устраивает то, что переворачивает жизнь многих людей с ног на голову, что убивает этих людей, уничтожает их целиком и полностью. И, за что я просто ненавижу такие сюжеты, эта тварь так и живет всю жизнь с осознанием своей Святой Правоты, и ни разу на нее не обрушилась карающая длань. Ни разу не мелькнуло в голове, что она могла ошибаться. Разве что изредка возникает редкая мысль: "А вдруг они вспомнят мою роль?" - потому что Во Имя Правого Дела она поступила немножко нехорошо. Но не настолько нехорошо, чтобы это смущало ее или как-то или наводило тень на ее существование. Нет, не настолько.
И от этого тошно в тысячу раз больше!

Плывите в своей лодке по течению жизни любя, и многое станет неважным.

Я начала читать эту книгу вчера вечером и закончила в 2 часа ночи. И еще до 4х утра я не могла заснуть, переваривала прочитанное. Эта та книга, которую хочется иметь в двух экземплярах, а то и в трех.
Пару дней назад я отходила от книги "про дельфина", но эта меня впечатлила, зацепила, ранила еще больше. Я читала несколько часов подряд и время от времени прерывалась, чтобы просто посидеть, подумать, представить все происходящее в книге, передохнуть.
Эта история, в которой страшные вещи подаются от лица ребенка. Маленькой шестилетней девочки по имени Стелла, что в переводе с латинского, звезда. У неё была полная счастливая, любящая семья. Первые страницы я читала восхищаясь, какие же дружные, понимающие родители, какие они счастливые. Повествование начинается очень весело, легко, с замечательными шутками. Они всей семьей постоянно пели, рисовали, читали и рассказывали стихи. Со слов Стеллы, "все её детство было сплошной игрой, полной радости и счастья". Они были обеспеченной семьей по тем мерками. У девочки было множество игрушек, нарядов, всего самого лучшего.. Но однажды папа не вернулся с работы. Стелле сказали, что уехал по работе. Только позже она узнает, что начались политические репрессии, её отец был объявлен врагом народа и выслан в лагерь, на Колыму. И выслан абсолютно не заслуженно, в итоге так и не ясно почему именно он был выслан, то ли из-за того, что заступился за товарища, которого точно так же ни за что выслали, то ли просто оклеветали.
А затем и они с мамой, как "родственники врага народа" были высланы в лагерь в Киргизию. Вот тут детство Стеллы и закончилось. Не стало игрушек, теплой московской квартиры, одежды и обилия еды. Не стало няни. Они остались одни.
В лагере им с мамой приходилось спать на сырой земле, под пронизывающими ветрами, мама утром уходила на тяжелую работу, где о рубанок сбивала руки в кровь, а девочка оставалась одна, наедине со степью и колючей проволокой.
Так начинается эта история. Правдивая история. Что восхищает, удивляет и пугает.
Одна жизнь. Один ребенок.
Мы увидим всю жизнь невероятной женщины от её 6и лет, до глубокой старости. Меня восхищала сила маленькой девочки, сила воли, сила духа. Её ум и смелость, стремление к честности и правде. Я восхищалась её матерью, которая оставшись одна, с ребенком, в нечеловеческих условиях выживала, и никогда, никогда не была в плохом настроении. Как бы им ни было плохо, она всегда вселяла веру в ребенка, что все будет хорошо.
Эта история меня немного шокировала, это так страшно и так невероятно. Не верится, что столько событий, столько испытаний выпало на одну человеческую жизнь. Не верится, что это не художественный образ, а реальный человек, из плоти и крови, который мужественно все это перенес.
Эта история пугает и восхищает. Такая сила духа, стойкость, смелость, оптимизм и вера в лучшее.
Эта книга из тех, которые по моему мнению, обязательно нужно читать.

Trades her soul as skin and bone
Sells the only thing she owns
Woman in chains...
Помню, много лет назад довелось пообщаться с одной проституткой. Она закончила девять классов, после чего пошла на фабрику. "Очень тяжело было, а получала копейки. Руки потрескались, сутками не спала. И представляешь, сейчас я за неделю больше получаю, чем там за месяц," - говорила она. Невозможной красоты была девочка и непробиваемой глупости. Интересно, где она сейчас? И где ее невозможная красота?
На самом деле в наше время графика, ТК, отпусков и прочих благ цивилизации сложно не возмутиться таким выбором. Но вот насчет 19 века - тут стоит подумать. Фабрики и производства эксплуатировали в хвост и в гриву, в адских условиях, в которых с трудом справлялись и мужчины и женщины. Работать в дом брали не каждую, не у каждой был и кров и семья. Нищие плодились не реже богатых, а жить и есть нужно было всем.
Я отношусь к проституции как к социально необходимому злу, ибо она нелегальна, а только легализация поможет наладить работу так, чтобы шли те, кто действительно этого хочет, причем так, чтобы быть защищенными. Вернемся к 19 веку. Времени, когда предохраняться фактически нечем, сифилис едет по стране на серебрянном коне, проституток одновременно и хотят и ненавидят. Каково жить женщине в мире, где одним приходится сосать и подставлять все щели за копейки, а другие думают, что умирают каждый раз, когда идут месячные, потому что с ними обходились настолько деликатно, что так и не удосужились объяснить эти элементарные вещи. Где ребенок рождается с осознанием собственной убогости, потому что ребенок этот - девочка. Или даже хуже того, девочка и дочь проститутки с предначертанной судьбой. Все они в аду, каждая по-своему.
Описание этого ада, надо сказать, подробное, со всей смачностью физиологии, какая только возможна. Герои этой книги будут оргазмировать, притворяться, размахивать вставшими членами направо и налево, мастурбировать, писаться в постель, подставлять свои отверстия - и все это подробно и реалистично. Паршиво, надо сказать, вовсе не это - все описания органично вплетены в повествование, хоть и могут шокировать нежные наши души, паршиво при этом то, что в том мире ни одна женская боль ничего не значит. Мы все, конечно, понимаем, что и в 19 веке жили по-разному, что где-то женщинам откровенно везло, а где-то характер был такой, что не сломать и не согнуть, но в книге таких нет. Всем так или иначе достается, всех ломает и крючит: кого-то мать подкладывает под мужчин, кого-то ломает жизнь, а кому-то недостает смелости признаться в любви. А что в итоге? Итога нет, каждая идет тропою тысячи солнц, и к чему-то да придет.

Я закончила ВУЗ, работаю в свое удовольствие. Я сплю с теми, кто мне нравится и не выхожу замуж за человека, которого хочется удавить в первую же брачную ночь. Где я была бы, родись я век назад? О, я была бы уже глубоко замужем, наштамповала бы кучу детишек, примерно по количеству раз, сколько занялась бы сексом. Не факт, что я бы получила бы удовольствие от этого. И у меня были бы не тонкие руки, а грубые, с детства натруженные крестьянские ладони.
В книге не раз вскользь говорится: Я верю, что в следующем веке будет иначе.
Ну да, сейчас многое иначе. И это стоит ценить.
It's under my skin but out of my hands
I'll tear it apart but I won't understand
I will not accept the Greatness of Man
It's a world gone crazy
Keeps Woman in Chains
So Free Her

Гнев, растерянность, чувство, что тебя предали, не имеет физического аналога. Если бы он был, по улицам бы ползали одни инвалиды
Андрей Геласимов ''Холод''

Можно долго и со вкусом рассуждать о метафоре ''холод'' в романе Геласимова: о том, что это не только холод в прямом смысле этого слова, то есть климатическом, который ведет к катастрофе физической - вымиранию и замерзанию, но еще и о том, что это холод, который как ледяная корка покрывает наши сердца и ведет к другой катастрофе - нравственной. Это разговор, безусловно, не на один час времени, это разговор, безусловно, для произнесения многих цветистых и пустых фраз. Почему пустых? Потому что от них ничего не изменится. Можно долго рассуждать о том, как же некрасиво проехать мимо застрявших в снегу людей, потому что у тебя большая сумма денег, а еще мандарины, которые не выкинешь же на мороз только потому, что нужно взять с собой застрявших во льду людей. Да и мало ли кто эти люди? Может бандиты или воры? Но эти вопросы нельзя решить коллективно, только наедине с самим собой, пройдя некий путь. Путь этот может быть самым разным, у каждого он свой. У Фили в романе ''Холод'' был свой и путь этот к самому себе, к человек внутри себя, может быть и вот таким, как рассказал нам Андрей Геласимов. Коротко и ненавязчиво, легким слогом.
Так вот я хочу о Филе (о! какой это блестящий персонаж - модный театральный режиссер, прославившийся скандальными постановками, живущий в Париже, такой весь почти мизантроп и пьяница, герой светской хроники), о том, как и каким образом человек приходит к внутренней пустоте, заполненной демоном Пустоты в булькающих звуках горячительных напитков, теряющих память и выпадающих из реальности. Каким образом получилось так, что:

Вся эта его игривость по отношению к жизни, его словечки, легкий и даже обаятельный цинизм, его непотопляемость, а самое главное – соблазн тут же забыть обо всем, были не просто знакомы Филе. Он сознательно вырастил эти свойства в себе, потратив на их выращивание годы

Каким образом человек в течение всей жизни пытается нарастить вокруг сердца ледяной панцирь, настолько прочный, что задохнувшаяся на спектакле собака, воспринимается как удачный ход, что инвалиды, исполняющие роли в ''Вишневом саде'' не личности, которые могут думать, чувствовать, играть персонажей, а всего лишь удачная находка, нестандартная находка для современного театра. Все это лишь детали той пустоты, которая образовалась внутри, по разным причинам. Возможно как попытка бегства от боли, которую причинил самый близкий для Фили человек? Чтобы не чувствовать колючих и острых игл гнева и ревности, нужно взращивать в себе вот такой цинизм и быстрое и безболезненное забывание всего неприятного. Выпил, отключился, забыл. Красота. И на вершине успеха, потому что неважно что чувствуют зрители на твоих спектаклях, они лишены внутреннего содержания, а есть только внешнее проявление нестандартных ходов. Отсюда и предательство друга-художника, с которым и удалось покорить театральную богему. Ну а что такого? Когда нечем заполнять пустоту сердца и чувств ее заполняют горячительными напитками, желательно до потери сознания, чтобы органы, отвечающие за чувства как можно чаще отключались и теряли сознание. Так жить, конечно же, можно, но невыносимо. И чтобы избавиться от пустоты, нужно найти в себе тот пульсирующий островок человечности, способный на сострадание и на возможность отпускать, пусть через боль, но отпускать. Одно движение старой заслонки и вся жизнь была бы иной. Вся. Была. Бы. Иной. Иногда для этого нужно пройти тот путь, что прошел Филя, как сквозь семь кругов ада, в фантастической реальности надвигающегося холода в родном городе. Так не бывает. Но так бывает. И тогда ты становишься самим собой. В последний миг успев отодвинуть заслонку, чтобы дышать смогла не только Нина, но и ты сам.
За финал отдельное браво Геласимову, потому что можно было предположить все что угодно, какое угодно развитие сюжетного хода в этой, казалось бы, книге-катастрофе, но только не тот, что оказался на самом деле. За это огромное спасибо. И еще спасибо за легкий слог, за отдельные моменты, которые оценят киноманы, когда не нужны длинные описания, а можно просто написать, что люди вокруг напоминали декорации к фильмам Йоса Стеллинга и все становится не просто понятно, а визуально понятно.
И еще за тот путь пробуждения человечности, который прошел Филя, небольшими шажками, ломая лед внутри себя.

"Я один из тех, кто за минуту до смерти был в полном порядке"

Недавно в моей жизни был такой момент, когда я проснулась и поняла, что сегодня умру.
Это было настолько сильное чувство, что во-первых, я и не знала, что можно настолько остро ощущать всё окружающее тебя пространство вплоть до вибраций, которые даже не знаешь откуда идут, и во-вторых, в тот день у меня появилась безумная боязнь эскалатора (потом неделю еще нормально по ним ходить не могла).
В общем нагнала я мистику в тот день на себя конкретно))

"Я умер в семь утра. Надо же с чего-то начинать день"

Проглядев пару рецензий, где представлены выдержки из этих мини-историй, я сначала подумала, что это больше написано с юмором, что мертвые оглядываются назад и показывают, как нелепо можно умереть. Но всё оказалось по-другому и немного глубже...
Эти "открытки" мне понравились именно тем, что они очень жизненные: у одного прихватило сердце, другую убил муж, третьего сбила машина, четвертый покончил жизнь самоубийством, а пятый был смертельно болен, но умер от того, что подавился мандарином.

Стоял погожий солнечный денек. Я не хотел умирать в такой день. Я всегда думал, что умру ночью, под лай собак. Но я умер в полдень, когда по телевизору начиналось кулинарное шоу

Одни умирают в агонии старости, другие в моменты радости за то, что его команда выигрывает. Один ждет смерть в 50, а умирает только в 90, а другой и предположить бы не смог, что через 40 секунд его не станет. Таков мир и как бы это ужасно не звучало - это нормально. Человек не может умирать под копирку. Тут ведь суть не в том, как бы подольше задержаться (хотя этот пункт естественно никто не отменяет), а в том, КАК прожить и ЧТО успеть сделать. Ведь по сути, в наших силах лишь то, как надолго мы сможем засесть в головах окружающих. На примере этих же рассказов мы видим, что один человек вроде бы как материально благополучен, но одинок, и его случайно находит соседка лишь спустя пару дней, когда он уже начал разлагаться, а к другой приходят на могилу, оставляют цветы и игрушки, а на каждый день рождения дарят кукол.

"Я пока не умер, но все равно прикрепил свою фотографию к могильной доске рядом с фотографией жены"

Второе и последнее мое знакомство с ("творчеством" не поднимается рука написать) этим от Омелии Нотомбата. Плюс собственно у этой книжонки один - универсальность. Она как тот поп, который в течении короткой заупокойной успел подлизаться ко всем. К сотням тысячам заложников корпоративной этики, к миллионам тщеславных представителей высшей белой расы, не обремененных глупыми традициями, к сотням миллионов обиженных женщин, ежеминутно чувствующих свою ущербность. Странно, что ничего не было написано о правах сексуальных меньшинств для полноты картины.

Грубыми, как всегда ничем не прикрытыми намеками, а иногда и открытым текстом прошла тема "впоследствии, сидя У СЕБЯ в министерстве, я смеялась над унитазами", "мой папа просил меня не портить отношений Бельгии с Японией", ну и конечно же "через год после этих событий вышла моя первая книга". Эй, холопы, пашите на заводах, потому что у вас не хватает ума завести себе такого папу, как у А. Нотомб. Несчастные японки, не видать вам счастья, ибо глаза ваши не глядят через призму унитазов, как у А. Нотомб. Да и вы, все убогие людишки, копошитесь что-то там внизу, не видать вас с Олимпа. Собственно плевать на вас, главное, чтобы тетки покупали мои книжки. Хотя эти незамысловатые тексты все равно нуждаются в правке и абонентском обслуживании наемников, но папа давно все оплатил.
А по логике читателями должны были являться только немногочисленные читающие мойщики унитазов

Психологи добьют современную литературу. Из литературы незаметно уходит сюжет, события, характерные герои, а подменяет их рефлексия нечётко прописанных «героев вообще». Всё больше внимания уделяется литературным приёмам: несколько параллельных сюжетов; смена акцентов – то, что казалось правдой оказывается больным воображением спящего человека, которому снится, что он спит и видит сон, что он сумасшедший… Вот, взять этого Канингема. При всей его удобочитаемости и качественности литературной речи – три сюжета: Англия 20-ых – 30-ых, Лос-Анжелес 50-ых и Нью-Йорк 90-ых и все они как близнецы-братья, о каком времени ты сейчас читаешь, о какой стране, очень сложно понять, это неразличимо. Во время чтения в голове читающего возникает сумятица, каша, персонажи неинтересные и когда они гибнут, им не хочется сопереживать, они какие-то пластмассовые. Чувства, изображённые в романе – тусклые. Взят интереснейший персонаж – Вирджиния Вульф и так бездарно подан. Это просто какой-то тупик, при всём таланте, зарывать его в землю. Обидно. И таких книг очень много, литература как и финансы испытывает кризис, надеюсь, перед очередным взлётом.
Любая рецензия – спойлер.

флэшмоб 2011
по совету LoraG

Осторожно - СПОЙЛЕР!
Вот уже почти две недели, как я закончила эту книгу, но ощущение жути нисколько не оставляет меня. Из всех антиутопий, которые я прочла в своей жизни, эта оказалась безусловно самой страшной. Невыносимо страшной. Нет, в этом мире люди не живут в домах со стеклянными стенами и не получают розовых билетиков на секс, как у Замятина. Их не делят на касты и не воспитывают в них ненависть к прекрасному, как у Хаксли. За ними не следят денно и нощно и не пытают в подвалах Министерства правды, как у Оруэлла. Ничего такого ужасного, как можно! Их просто-напросто выращивают в пользовательных целях, как мы разводим скот для получения мяса, молока и шерсти. Правда, животным в нашем мире повезло больше - их всё же убивают быстро и по возможности безболезненно, а не отрезают от них по кусочку по мере надобности... Неудивительно и даже понятно, что эту книгу написал японец: именно в японской культурной традиции человеческая жизнь никогда не считалась чем-то особо ценным, что прекрасно доказывается всего тремя широко известными примерами: обычаем в древности отвозить стариков умирать на священную гору, древней же традицией харакири, а в наше время - самым высоким в мире числом самоубийств. Удивительно другое: ведь этот самый японец, автор романа, как сообщает биографическая статья, рос и учился в Англии, был социальным работником, стал магистром искусств, он выпускник литературного семинара... И для чего было всё это, если ничто из европейской гуманистической традиции, похоже, не заменило в сознании автора свойственного его народу покорно-фаталистического (приправленного сознанием своего долга и назначения, как в этом романе) отношения к "назначенной смерти"? Ведь можно же было сделать всё не столь бесчеловечным, всего лишь чуть изменив сюжет. Если описываемое общество достигло таких высот в генной инженерии - что мешало изменить немного генетический код и лишить эти создания возможности мыслить разумно? Тогда не потребовалось бы ни строить такие интернаты, ни развивать художественные способности учащихся... Хотя нет - ведь и у нас проводятся эксперименты по проигрыванию в коровниках класической музыки: говорят, от этого повышаются надои и якобы даже улучшается вкус мяса! Но автора не устроила, видимо, подобная идея: если героев сделать неполноценными умственно - как тогда расписывать оттенки их отношений и тонкие душевные переживания? Тонкие душевные переживания овцы, предназначенной на шашлык...
У меня, к сожалению, не получится порассуждать о литературных достоинствах этой книги. Меня настолько ошарашил сам её замысел, что подобные рассуждения сильно напоминали бы мне оценку с художественной стороны абажуров и сумочек из человеческой кожи, которыми промышляли фашистские умельцы в концлагерях Второй мировой. Дочитав роман и просмотрев рецензии, я попросила прочитать его свою подругу, мнение которой бесконечно уважаю. Она прочла, но сказала, что рецензию писать не будет, так как единственное, что она могла бы написать - это слово "мерзость".

Эта книга была для меня подарком. Я не читала аннотацию и была уверена, что она мне понравится. Однако в процессе чтения я была неприятно удивлена тем, что в книге присутствует насилие.

Персонажи вызывали у меня отвращение, и с каждой страницей мне всё сильнее хотелось бросить книгу и не заканчивать её.

Хочу подчеркнуть, что я не знакома с автором и не планирую продолжать дальнейшее знакомство. По какой-то причине я не хочу давать автору второй шанс для дальнейшего чтения ее книг.

Мне книга очень понравилась, даже не ожидала. Думала, будет очередное многостраничное поливание грязью китайских властей и компартии, все же нобелиат, а эту премию редко дают за иное, но не учла того факта, что автор живет в Китае и никуда оттуда уезжать не собирается, он титулованный автор, обладатель национальных премий и огромных тиражей. Поэтому, естественно, никаких срываний покровов и обличения властей тут нет, а есть просто рассказ о том, как все было, без приукрашиваний и приуменьшений. Читатель сам разбирается в происходящем и делает выводы, автор не вещает в белом пальто и не пытается направлять мысли читателя по заботливо проложенному руслу, здесь нет черного и белого и дидактизма, в котором так любили обвинять советских авторов.

В четырех письмах и биографической пьесе уже пожилой драматург Кэдоу ("Головастик") рассказывает японскому писателю историю своей жизни и жизни своей тетушки Вань Синь, которая получила медицинское образование, была высококлассным акушером-гинекологом, которая во время бэби-бума, случившегося в начале шестидесятых после голодных лет (когда дети ели уголь и саранчу, и почитали это за вкусную еду), приняла десять тысяч родов, а потом когда партия, испугавшись, что такой взрывной рост населения приведет к новому голоду, стала проводить политику ограничения рождаемости, стала ее ярым проводником в родном уезде. Вместе с помощницей Львенком они разными способами уговаривали мужчин сделать вазэктомию, а потом колесили по округе и плавали на выделенном катере, и отлавливали нарушительниц, которые вопреки закону беременели вторым и последующими детьми, чтобы сделать им принудительные аборты. Не щадили даже собственных родственников - закон один для всех: так, первую жену Кэдоу заставили согласиться на прерывание беременности аж на седьмом месяце! Тут меня бесил подход всех без исключения: и самого Кэдоу (он вообще безвольный тюфяк и тряпка, что проявляется на протяжении всей книги, а особенно ярко в тот момент, когда его шпажками для еды затерроризировал десятилетний пацан), который мямлил, что сын - это, конечно, здорово, но с мечтами о карьере придется попрощаться, правительство в наказание сошлет его в родную деревню землю пахать, и тетушки, которая настолько преисполнилась своей ролью преданного инструмента партии, что готова сносить дома соседей, лишь бы выдали нарушительницу и дали сделать аборт, и жены, которая втайне без ведома мужа обратилась к коновалу, чтобы тот снял противозачаточное кольцо, потому что у них с мужем дочка, а так хочется родить вожделенного сына. На самом деле сколько судеб было сломано и сколько детей и матерей погибло из-за этой политики и перегибов на местах... Хотя если разобраться в вопросе, существовало множество лазеек для любителей семей с двумя и более детьми - например, можно было переехать в сельскую местность и там родить двоих и даже троих, или заключить брак с представителем малого народа, или же скинуться всем семейством и заплатить штраф, или выехать за границу и родить там, позже стало можно родить двоих, если муж и жена - единственные дети в семье, все это разрешалось по закону, но люди не искали легких путей, и поэтому происходило все то, что происходило: неучтенное рождение девочек до появления на свет долгожданного наследника мужского пола, которому и оформлялись документы как типа единственному ребенку в семье, и селективные аборты, когда появилась возможность определять пол ребенка в утробе, что привело к чудовищному гендерному дисбалансу впоследствии.

Повествование ведется на протяжении всей второй половины XX века с заходом в век двадцать первый, когда Китай уже пожинает плоды этой политики: да, количество населения удалось привести к планируемым показателям в срок, но никто не учел, что оно начнет падать дальше, потому что даже когда партия разрешила рожать двоих, а потом и троих детей, взрывного роста рождаемости как-то не случилось. Кому рожать-то? Девочкам, которых абортировали пачками? Эгоистичным единственным детям родителей, которые также были единственными детьми? Городскому населению белых воротничков, которому родители всеми силами старались дать образование? Взрослым, которым нужно заботиться о пожилых родителях и одновременно поднимать детей в условиях роста стоимости жизни и непомерных цен на жилье? А тетушка на склоне лет боится лягушек, которые снятся ей каждую ночь и пугают так похожим на детский плач жалобным кваканьем, и утешает себя тем, что ее муж лепит глиняные фигурки для подношения богине плодородия, и у каждой из двух тысяч куколок уникальное лицо и своя биография - сотни душ, которые были по придуманной ею для успокоения совести легенде абортированы, чтобы впоследствии переродиться у других родителей и обрести лучшую долю.

Автор также замечательно показал, как в Китае официально декларируемый коммунизм на самом деле выродился до государственных символов и руководящей роли партии, а в остальном там господствует такой же капитализм, где продается и покупается все что угодно, включая людей, если на то есть спрос. Только вот не очень поняла, почему он называет суррогатным материнством банальное осеменение - все же суррогатная мать носит плод других биологических родителей, а тут это ее родной ребенок, которого она после рождения должна отдать паре, в которой жена не может иметь детей.

В целом несмотря на страшную тему и ряд очень неприятных описаний, книга мне понравилась, как культурный экскурс в этот аспект истории Китая было весьма познавательно. И кстати, во многих рецензиях пишут, что вот, такая античеловеческая политика могла проводиться только при коммунизме - ну почему же, подобное с размахом практиковали немцы при Гитлере, а также демократические Швеция и Швейцария (эти вообще аж до конца восьмидесятых, и ни перед кем ни за что не каялись), а около десяти лет назад в проведении насильственной контрацепции для эфиопских евреев призналось правительство Израиля.

С точки зрения природы нет существ полезных и бесполезных. Это только дурацкие выдумки людей.

Необычная книга с такой же незаурядной главной героиней. Это женщина зрелых лет, одинокая отшельница, странная, дитя природы, которая любит животных больше, чем людей (как сказал о ней один из героев книги). Она живёт в глухой деревушке где-то на границе Польши с Чехией.

И когда в деревне начинают умирать люди, причастные к браконьерству, главной героине жаль не их, а невинноубиенных животных. Она пытается донести свою точку зрения до окружающих, произносит пространные монологи о ценности жизни каждого живого существа. В этом фанатизме есть даже что-то религиозное (если такая религия существует или существовала бы). Кто-то разделяет ее точку зрения, кто-то, напротив, считает придурковатой пожилой тёткой.

Главная героиня вызывает некоторое понимание и даже симпатию, но её фанатизм отталкивает. Когда он берет верх, человек начинает считать себя выше других. Это и определило судьбу гг.

Книга цепляет живым, интересным языком, необычным сюжетом, незаурядными героями (друзьями гг), хоть я и не могу сказать, что это моё на 100%. Тем не менее творчество Ольги Токарчук меня заинтересовало. Обязательно продолжу знакомство.

Очередная книга, которая провоцирует меня на вопрос - почему она попала в подборку для проекта "Читаем Россию"? При описании злосчастной бабушкиной дачи у меня перед глазами был дом бабушки мужа. И этот дом вовсе не в Волгоградской области, а в Кировской. Так что для меня знакомства с Волгоградским регионом не произошло.
А вот сама книга... Ее надо советовать абсолютно счастливым людям, чтобы жизнь медом не казалась или тем, кто хочет убедиться, что их жизнь далеко не так плоха, как может показаться. Такой безнадеги я давно не встречала в литературе или фильмах! Насколько же отвратительные родственнички у главных героев! Встречая такие книги, ловишь себя на мысли, что живешь на совершенно другой планете. Я родилась в начале восьмидесятых, мои подростковые годы прошли в 90х, студенческие годы и работы в 2000х. Не было у меня розовых очков и пони не скакали вокруг, и не было (и нет) идеальных отношений между родными, конфликтов тоже хватает. Но такое отношение? Когда даже "поддержка" больше похожа на подливание масла в огонь это за гранью.

С такими книгами эскапизма не получится. Кто мечтает отвлечься от реальности и найти что-то позитивное точно не по этому адресу. Мысли "хорошо, что у меня такого нет" не находится места в голове, потому, что кроме возмущения и злости книга ничего во мне не вызвала. Книга вызывает множество негативных эмоций, но при этом не оставляет ни малейшего просвета для надежды.
И в конце книги перенос фокуса с Жени и Ильи на общемировую ситуацию мне показался куском вообще из другой песни, настолько он чужд и неуместен, совершенно не вписывается в общую канву.

Читается эта книга не сказать, чтобы легко, но в ней, очевидно что-то есть...

И когда заканчиваешь чтение, возникает такое странное и необычное чувство, когда понимаешь, что всё, что как-то где-то здесь происходило, сюжет развивался, люди жили, погибали, терялись, находились, потом снова всё как-будто бы шло по кругу, но всё в итоге стало на свои места. И любовь, это, конечно, любовь, но и жизнь, есть жизнь..

И ещё - подумал: наверное, эта книга - пример того, как постепенно, в ходе повествования второстепенный герой (Хорват) становится к концу книги чуть ли не главным героем, так как именно это его прозвище "зимний солдат" выводится в название романа и именно он становится как раз главным, хоть и почти невидимым героем-персонажем.

Интересная и познавательная книга, поскольку открывает пусть и небольшую часть истории. Так как я вообще практически незнаком с историей Бирмы, то мне было любопытно узнать и те крохи, которые поведала книга. Главный герой же оказался не таким интересным. Говорил о великой любви, а сам забыл о ней при виде первого красивого личика, которое обратило на него внимание. Да и вообще он ничем таким не выделился, поскольку в книге самые интересные исторические описания, а не сюжет вымышленной истории. Еще меня удивило почему столь важная персона, которую так ценят, что прислали фортепиано, а затем личного настройщика, находится без должной охраны? Враги найдутся у любого высокого должностного лица, тем более, если оно находится на захваченой территории. В этом месте вместе с этим доктором политиком должен был находиться хотя бы какой-нибудь военный гарнизон, тем более если его так высоко ценят в самой Англии. А по ощущениям прочитанного он там вообще один находился. И ведь в самой истории еще в самом начале было совершено покушение на его жизнь. В общем если бы не исторические и культурные описания малознакомой мне Бирмы, книга была довольно слабенькой.
Оценка 8 из 10

Да, смелость, если не мужество.

В 18 лет мы не задумываемся о смерти. Вернее, лично я о ней думала, но мимолётно, вот так "И вот, я умру, и мир будет прежним. Пугачёва будет петь новые песни, а я их не услышу."

С 25 до 40 лет мне было не до этого, пик карьеры, материнство. Самые загруженные годы, о смерти некогда подумать, разве что в контексте "устала до смерти".

А потом эти мысли стали подкрадываться, как кошка - осторожно, медленно, незаметно, на подушечках лапок.

И если в молодости я была "чудо какая дурочка", то сейчас уже "старая дура" и может именно поэтому, гоню эти мысли прочь, со словами "Нет-нет, ещё не время".

Или использую лучший совет, который я нашла в литературе, данный Скарлет О`Хара - "Я подумаю об этом завтра".

Это почти то же, что у Джулиана Барнса

Вам сначала какую новость – хорошую или плохую? Здоровая тактика – всегда выбирать хорошую: есть шанс умереть, так и не услышав плохую.

Так что, если вы "Земную жизнь пройдя до половины" приближаетесь к сумрачному лесу, то почитайте эту книгу.

Вот всё то, о чём вы избегаете думать, вы найдёте в этой книге. А так как это всё же Барнс, то невесёлые рассуждения у него обёрнуты в обёртку осторумия и иронии, а потому не так страшны.

Ну, и по минимуму, вы поймёте, что в страхе смерти вы не одиноки.

Повествование условно поделено на две части. Первая идет от лица девочки-первоклашки, которая переживает об учебе, отношениях с учителем и одноклассниками, но самое ужасное - дела семейные. Кто для нее папа? Возможна ли жизнь без него? Видно, что эта тема очень болезненна для ребенка.

Первый учитель девочки - нечто. Для меня это такая дикость, потому что у меня была чудесная учительница в начальных классах, да и средних/старших классах тоже. Не скажу, что они очень добрые, и мы могли на ушах стоять, они были строгие, но воспоминания самые теплые. У девочки этой книги обе учительницы начальной школы какие-то странные мягко говоря. Первая - гестапо, неподобающее обращение с детьми на лицо. Уж насколько строгий учитель у моего ребенка, но наша ТВ лапушка оказывается.

Второй учитель, она же и главное лицо второй части - детсад штаны на лямках. Я согласна, что учитель - это нечто большее, чем просто научить читать и писать. В моих глазах учитель рассказывает и направляет нас как вести себя в коллективе и в школе, что такое хорошо и плохо. Новая учительница хоть и со стержнем по мнению родителей, но в моих глазах она забыла об учебе и перешла на уровень детей. Некоторые ситуации выходили вообще за какие-либо рамки. Сказать девочкам закидать мальчика своими трусами? Это что зааа..? Да любой пацан стремится заглянуть под юбку девочкам, воспитательного разговора было бы достаточно. Бойкот ребенку и игра в молчанку не поддается объяснению. Так нельзя. Я бы пошла к директору с жалобой на учителя. Натуральный буллинг взрослого в отношении ребенка.

История с ангелами могла бы быть милой, но абсолютно затерялась на фоне неприязни к учительскому составу этой истории. Книгу советовать никому не стану. Не спорю, есть моменты которые мне понравились, но в целом скорее больше отрицательных эмоций. Ребенку и подавно своему не дам читать, ей будет скучно и непонятно.

Во-первых, мне или не не везёт  на жанр детской литературы или я просто выросла из этого возраста и мне стали не понятны интересы детей.

Во-вторых, неужели вот такие произведения действительно способны заинтересовать детей и подростков? Если бы мне попалось, что-то такое в мои 12-14 лет, я бы забросила чтение и долго бы не прикасалась к книгам. Разве книги этого жанра не должны быть лёгкими и понятными? Интригующими и не отпускающими? Или это просто я много ожидаю?

Итак, начнём наш разбор полётов.

- Начинается всё с элементами чего-то самобытного и необычного. Повествование идёт от лица девушки (а скорее всего ещё маленькой девочки), которая верит всем и во всё.

- Не понятно в каком мире происходит действие: то ли это выдуманный мир, то ли реальный; то ли действия происходят в настоящее время, а то ли в прошлом.

- Очень много элементов народности. Мне как человеку далёкому от всего этого было сложно это читать, а местами даже очень занудно (про то как шли на охоту и про то как в голодное время люди просто постоянно спали).

-Очень сложно запоминающиеся имена, разве, что Анипа, она же Белая сова, и её брат Матыхлюк, Чёрный ворон, и запомнились. Я могу предположить, что хотел показать автор, но от этого знания запоминание имён не становится проще.

-Довольно тяжёлые моменты в повествовании. Такие как  просьба дедушки Анипы помощь женщинам уйти в Верхний мир или удох бабушки Анипы в пургу. Вынужденная голодовка тоже не добавляет оптимизма. А уж осознание того, что пусть не всего, но очень многого можно было избежать отступившись немного от своих традиций так совсем жутко.

Так же мне стало жутковато на том моменте, когда муж Анипы объяснял ей, что случилось с его семьёй и его дочерью. Вот уж не знаю, что она такого сделала, что привело к решительному и роковому, для девочки, поступку отца.

Видя всё это глазами ребёнка можно легко принять всё за чистую монету, поверить, что мир такой какой о нём рассказывают старшие. И эта детская и непоколебимая и непогрешимая вера в правильность выбора старших.

Как по мне, так это жестоко лишать кого-то возможности иметь больше, чем есть у тебя. Я не считаю, что главной целью человека является вкусно поесть и хорошо поспать в тепле, но на голодный желудок все возвышенные мысли уходят далеко на сотый план. Тем более взрослые, хотя бы некоторые из них, знали, что этого относительно легко можно избежать. К чему эти жертвы? Кому они нужны?

В общем и целом, я получила от книги странные эмоции. Хорошо то, что она была не большой и я не сильно заплутала во всех этих замыслах автора. Как по мне, было бы лучше, если бы все эти пожиратели были бы реальными существами, а не просто бабайкой, которым пугают непослушных детей.

Вот уж никогда не думала, что мне может понравиться медицинский роман! Но именно так и случилось. А ведь медицина всегда отпугивала меня излишним физиологизмом, физической стороной действительности, да что уж греха таить – даже описанием крови. До этого я, конечно, читала художественные произведения о врачах, скажем, «Правила виноделов», но там медицинская составляющая не была основной. У Вергезе же хирургия в разных ее проявлениях – едва ли не главная героиня романа, описания болезней и хода операций присутствуют в значительном количестве. При этом судьбы героев связаны не только с этой сферой человеческой деятельности, но и с важнейшими историческими событиями, современниками которых им довелось стать (например, политические события в Эфиопии, военный переворот в стране).

Это роман о неизбывной связи, существующей между близнецами, об их внутренней нерасчленимости. И какие бы обстоятельства ни становились между ними – их «рассечение» невозможно, что подтверждает и финал романа. Это очень эпичная книга и о глубокой родительской любви, и о сыновней, и о первой любви, пронесённой одним из братьев через годы. А еще о поисках сыном отца – такой вот вечный сюжет, пронизывающий мировую литературу от «Одиссеи» Гомера до «Улисса» Д. Джойса и далее.

Как здорово, что враз осиротевшим близнецам встретились на пути прекрасные люди – Хема и Гхош, индийские врачи, самоотверженно работающие в миссионерской больнице в Эфиопии. Такую замечательную семью можно пожелать любому человеку. Мальчики, вполне вероятно, не были бы так счастливы с родным отцом. И совершенно не случаен выбор ими жизненного пути: когда рядом такие увлеченные своей работой люди, возводящие свой род занятий едва ли не в ранг искусства, преданные ему, – совершенно логично, что и дети вряд ли выберут что-то иное. Видимо, так и рождаются подлинные трудовые династии.

Немного снизила оценку за то, что в рассказанной истории не нашлось места для более глубокого изображения второго брата, Шивы: для меня он остался всё же неким бледноватым пятном, а его чувства и мысли – загадкой (например, его реакция на трагедию Генет, виновником которой он стал, на чувства брата после интрижки Шивы со стажёркой и т. п.). Вплоть до финала создавалось впечатление, что он просто праздный наблюдатель за жизнью и людьми и ничто не способно его глубоко тронуть. Понятно, что когда повествование ведется от первого лица, всё отразить невозможно, но ощущение определенной недосказанности осталось.

Книга издана в АСТ, редакция Елены Шубиной в 2019 году, но попала в мои руки только теперь. Оказывается, она была номинирована на множество премий и даже отмечена. На самом деле, это здорово. Люди должны знать о том, что происходило на Донбассе до 24 февраля 2022 года.
На обложке указано «роман-фантасмагория». Хотя автору виднее, к какому жанру отнести свое произведение, я бы обозначила его как автофикшн. В книге правда и художественный вымысел переплелись так, что сам Прилепин и его окружение только и смогут разделить. Хотя нет уже Захарченко, гибелью которого завершается основное повествование, и Саша Злой погиб при очередном покушении на Прилепина.
Книга читается бойко, хотя написана она сумбурно, скачкообразно. Я узнала, что он написал роман за 25 дней, и не удивилась. Текст почти дневниковый, рваный. И если вы ждете от него откровений о военных победах и поражениях, то их там нет, хотя охвачено почти четыре года. А есть метания героя по стране: за ленточку, от ленточки, поездки туда-сюда из Москвы в Донецк, скудные, но точные описания окопного быта, солёный юмор, много самоиронии и бесконечная любовь к тем, кого Украина называла сепаратистами.
Книга – это не история Прилепина, для меня это история о Захарченко. И он предстает на страницах как опытный полевой командир, пользовавшийся безграничным уважением бойцов и населения, но не как мудрый политик и интриган. Думаю, это честный портрет. Жил быстро, хотел многое успеть, не нужен был кремлевской власти.
Слепок времени сделан грубыми, почти мужицкими пальцами, и несмотря на присутствие в тексте Кустурицы, Хаски и завуалировано Михалкова и советников президента, книга все равно о необъявленной войне, которую не хотел вести Кремль и не хотел поддерживать. Но люди начали ее сами и вели, как могли. Вплоть до убийства Захарченко, а потом все стало по-другому. И вольница кончилась, и на место полевых командиров пришли другие люди. Расчетливые, денежные, контролируемые.
Все закономерно, честно. Описания мне напомнили историю об анархическом движении, полную крови и наивных светлых надежд.
Прилепин-рассказчик хорош, хотя он и пьет водочку без меры, много курит, гоняет на машине по колдобинам и матерится, как сапожник. Рассказ у него выходит непоследовательный, но какой-то уютный. Как будто сидишь в баньке у самовара и слушаешь, слушаешь.
Не знаю, такого ли эффекта добивался автор, но мне, как говорится, зашло.