Рецензии — стр. 115

– Понимаешь, если описать, как ты мне рассказывал, то ничего не получится. Все одномерно, понимаешь? Вот вы идете по лесу, вот снова идете, вот опять идете, разговариваете, смеетесь. Вот стрельба. И снова по лесу шагаете, только снег вокруг.
– Так ведь оно и было, – возразил я. – Мы все время куда-то шагали.

Двоякие у меня по итогу впечатления от этой книги. Почти до последнего думала, что поставлю нейтральную оценку, потому что читалась и воспринималась история исключительно головой. То есть я понимала, что объективно книга хорошо написана, а это очень непросто с учетом заявленной тематики. Все же современная литература о ВОВ вызывает во мне крайний скепсис (и я лучше промолчу про кинематограф), но тут все оказалось на очень достойном уровне, книгу я могу смело порекомендовать и старшему поколению, тем, кто вырос на советской литературе и много читал о войне, и современным подросткам, думаю, каждый найдет здесь о чем задуматься. Но вот субъективно история меня не трогала, бОльшую часть повествования я читала с очень ровными впечатлениями и без эмоционального отклика, а в середине даже слегка заскучала.

Не знаю, что именно тому виной... Возможно, своеобразная манера автора вести разрозненное повествование, когда каждая глава не является по сути прямым продолжением предыдущей. Возможно, отсутствие особого сюжета, перед нами предстают будни партизанского отряда, когда не столько речь идет о боевых действиях и войне, сколько о повседневных заботах и дрязгах. Возможно, меня самую малость смутило, что автор, толком об этом нигде не упоминая, взял по сути реально жившего подростка и рассказал его историю, щедро сдобренную вымышленными деталями. Не знаю, вот не уверена в чем дело, но что-то было не так. А вот потом, где-то на последней трети меня торкнуло, выбив почву из под ног и вызвав тем самые эмоции, которых я и ждала от чтения книги о детях на войне. Начиная с эпизода с письмами и фотографиями и уже до самого конца, меня не отпускало. Хорошо все же, что и современные писатели могут написать достойную литературу с нужными и правильными темами, без заигрывания с актуальными тенденциями и политическими настроениями.

– Война похожа на болезнь, – отвечаю я.
Вовка шевелит бровями.
– На грипп. Когда болеешь гриппом, поднимается температура. Вот когда ты в феврале болел, у тебя было тридцать девять и пять. Что помнишь?
– Как пришибленный себя чувствуешь. Как будто… – теперь думает уже Вовка, вслух. – Как будто все происходит не с тобой, а рядом. В параллельном мире… Так?
– Примерно.
Я беру аппарат. Камера тридцать девятого года кажется сегодня игрушкой.
– И есть все время охота.
– Когда болеешь, есть неохота, – возражает Вовка. – Охота спать.
– Спать тоже охота, почти всегда. И почти всегда холодно, даже летом.
Я прячу аппарат в футляр.
– Понятно. – Вовка снова смотрит на сундук. – В общих чертах. Погано, наверное?
– Наверное. Все время надо куда-то идти, каждый день, и все время ты отчего-то просыпаешься, каждый день по пять раз просыпаешься… Короче, ты больной, с распухшей головой бредешь по снегу через вечный понедельник. При этом понимаешь, что вторника может и не случиться.

В романе «Искупление» Иэна Макьюэна главная героиня конвертирует художественный вымысел в своего рода валюту. Она наносит людям вред почти литературными придумками, а потом точно так же пытается в форме литературы искупить свою вину и придумать пострадавшим красивую и изящную судьбу. В «Приключениях Кавалера и Клея» происходит нечто подобное, но с помощью искусства герои борются не столько с собственной совестью, сколько с несовершенством окружающего мира. Ну а что, у каждого свое оружие. Было бы глупо орудовать кулаками и стрелять из винтовки, если сил у тебя как у воробья, а меткость как у штурмовиков из «Звездных войн». Каждый борется так, как умеет.

Искусство в романе — это комиксы. Будь «Кавалер и Клей» написан про скульпторов или музыкантов, то идея искусства-борьбы тоже прокатила, но была бы менее выпукла. Комиксы, яркие, утрированные, часто говорят что-то прямо в лоб, и этим они как раз и хороши, потому что могут мгновенно реагировать на все злободневное и волнующее большие массы народа. Пока ты там еще изваяешь скульптуру, в которой Аполлон или Афина попирают ногами гипсового Гитлера. А вот нарисовать мордобитие можно быстро — да и народу увидит гораздо больше.

Конечно, роман Майкла Шейбона не только про борьбу с проблемами на разных уровнях жизни. Начинать перечислять проблематику — значит увязнуть на целый вечер в формулировках тем для школьных сочинений. Этого и не требуется. Куда важнее упомянуть, что настоящий крепкий американский роман (великий, конечно же, и многостраничный) на большую часть состоит из реалий конкретной страны, но при этом все-таки умудряется понемногу просочиться и на более масштабный уровень, если не мировой, то хотя бы психологический — для определенных личностей. Для американоцентричной прозы это большая редкость, которую нужно беречь и выделять, чтобы они не закрывались там уж совсем в собственной местечковой литературе.

Уверена, что через сотню лет именно этот роман Шейбона будут изучать с лупой и писать многостраничные монографии, занимающие гораздо больше страниц, чем сам текст произведения. Но это потом, а мы сейчас можем позволить себе роскошь наслаждаться великолепным романом без лишних оглядок и анализов. Если вы не найдете для себя в романе хоть что-то созвучное среди многообразия линий, характеров и проблем, то, ей-богу, вы инопланетянин какой-то, а не человек.

Желаю прочитать всем, даже тем, кто комиксов боится как огня. Возможно, вы поменяете свое мнение.

Не знаю, как там у вас, но эта книга очень срезонировала именно с моим эмоциональным состоянием. Как Уве злился на весь мир, как бессмысленно ругался и показывал всем свою неподступность. Какие настоящие были у него на это причины. Какие прекрасные люди его окружали не смотря ни на что.

Сначала мы знакомимся с Уве глазами постороннего человека, можно сказать прохожего. И он напоминает нам ту самую ворчащую бабку у подъезда, которая всегда старается побольнее толкнуть тебя локтем в метро и обругать, или бросается на ни в чем неповинных детей, резвящихся во дворе.

И вот ты думаешь, ну зачем такие люди нужны?
И никогда не задумываешься, как они такими стали?

А ответ всегда прост, ответ всегда лежит на поверхности. Каждый человек прекрасен и добр. Ломают людей жизненные обстоятельства. Вот читаешь эту книгу про Уве, читаешь и думаешь: ну да, такое случается, но с кем-то там, это никогда не случится со мной. Я под крылышком у ангела проживу свою прекрасную счастливую жизнь, исполню все мечты и умру в 100 лет, а лучше, вообще не умру, потому что к моим ста годам люди уже смогут загружать человеческую память в компьютер.

Ан-нет. Всякое может случиться со всеми. И Уве не исключение. И Вы не исключение. И я, увы, тоже.

Жил был ирландский мальчик Одран. В семье помимо него и мамы с папой было еще двое детей: девочка и мальчик. До определенного момента семья существовала не лучше, не хуже большинства других. Да, были проблемы, непонимания, стычки и ссоры, депрессия, алкоголь, нереализованные возможности и несбывшиеся мечты, но финальная точка прозвучала буквально как гром среди ясного неба.

И мать, до этого не проявлявшая особого интереса к религии, стала не только её яростной приверженицей, но и сделала всё, чтобы сын посвятил свою жизнь служению Богу. Хотел ли он этого в тот момент, да и в последующие годы ? Скорее всего просто примирился, а уже гораздо позже смирение стало обрастать искренней верой в то, что это его истинное предназначение.

В романе главы постоянно перемежаются: прошлое -настоящее -будущее. И слушая историю его детства, мы уже знаем, кем он в итоге будет, но обстоятельства этого открываются постепенно. И чем дальше читаешь, тем яснее становится, что тут не только собственно история отца Одрана, но все гораздо глубже и печальнее. Через его личную историю автор затрагивает темы католической церкви, да и вообще любой в этом мире.

Во-первых, священник по долгу своего сана обязан оберегать души грешных и помогать им в в делах мирских советом и поддержкой. Так ли это на самом деле в реальности, раз и сами они подверженные греху, могут ли быть достойными проводниками между Богом и людьми. Во-вторых, в конце романа бывший друг бросает главному герою вопрос:

— Церковники разрушили мою жизнь. — В голосе его звенела злость. — Не понимаешь, что они ее растоптали? Чистого мальчишку, ничего не смыслившего в жизни, на семь лет заточили в четырех стенах. Все, что делало меня человеком, они называли порочным и грязным. Они приучили меня ненавидеть свое тело и считать себя грешником, если посмотрю на ноги прохожей женщины. За разговор со студенткой грозили исключением из семинарии, и тогда папаша меня убил бы. Я не шучу — узнай он, что меня выгнали, вмиг проткнул бы вилами. Меня изуродовали запретом на естественные человеческие желания, и всем было плевать, что я не обучен праведной жизни.

Тем самым ставя вопрос о правильности всей системы подготовки священнослужителей, из которого вытекает и третий: насколько виноват один и становится ли его вина частью коллективной ? Когда один молчит, раз за разом прикрывая другого, не становится ли он соучастником преступления и греха ? Возможно ли быть частью этого (церковного) мира и быть от него в стороне, закрывать глаза на то, что происходит в его стенах ?

Один из плюсов романа, что главный герой - не святой и не ревностный служитель, по большому счету обыкновенный человек, поздно осознавший, что в силу сана на нем лежит большая ответственность и укрываясь от неё, делая вид, что ничего не происходит на самом деле, он тем самым подвергает опасности своих близких, свое окружение, себя. Да и в целом, авторитет церкви подрывается из-за сокрытия и замалчивания улик преступлений (в данном случае, в романе идет речь о педофилии, когда в 2000-х гг вскрылось множество преступных деяний священнослужителей ) на всех уровнях церковной власти.

Помимо этого, тут будут и вопросы взаимоотношения людей, семьи, одиночества и старческой деменции. Книга на удивление (потому как до этого отзывы на произведения автора в ленте чаще всего были отрицательными) оказалась достаточно глубокой, проблематичной и интересной.
Рекомендую любителям драм, основанных на реальных событиях.

На часах 2:30 самой длинной ночи года и девушка, у которой завтра(точнее, уже сегодня) зачет по имиджелогии, вместо того, чтобы готовиться к нему и зубрить 40 объемнейших сложнейших теоретических вопросов, сидит сейчас перед ноутбуком, только что закончив читать третий роман Халеда Хоссейни и спешит поделиться впечатлениями. И хотя на зачете я сильно об этом пожалею, сейчас я считаю, что Хоссейни принес в мою жизнь неизмеримо больше, чем имиджелогия.

История - она как поезд в пути: неважно когда ты вскочил в него, рано или поздно доберешься до нужной станции.

С моими впечатлениями от первых двух книг Хоссейни вы можете ознакомиться при желании по вот этим ссылкам:
"Бегущий за ветром" и "Тысяча сияющих солнц". Там все достаточно подробно и вроде даже ярко описано. Простите мою нескромность. Ну, это вам судить. От себя же могу только сказать, что написано искренне. Я помню, как ждала, пока папа с сестрой привезут мне эти книги из Москвы. У меня чесались руки заглянуть хотя бы в электронный фрагмент "Бегущего за ветром", но я этого так и не сделала. Я жила в мире этих двух книг на протяжение четырех июльских дней. Это были достаточно трудные дни в моей жизни, время, когда я узнала о решаемой, но весьма досадной проблеме со здоровьем. И книги Хоссейни стали для меня отдушиной, как и поездка на море - смена обстановки и все такое... но именно эта поездка вынудила меня прихватить с собой электронную книгу, а не бумажные - и третий роман Хоссейни остался ждать своего часа на книжной полке. Остался, чтобы быть дочитанным в самую длинную ночь уходящего года. По-моему, это несколько символично. Годик-то, собственно, тоже был, что называется, не из простых.

Но что-то я как обычно со мной бывает, когда прочитаю интересный роман, начинаю больше говорить о себе, чем о книге. Так что, давайте к делу. А книга показывает нам своего автора - американца афганского происхождения Халеда Хоссейни с довольно-таки непривычной стороны. Я к тому, что третий роман написан совсем не так, как другие его творения. Нет-нет, он нисколько не хуже и не лучше. Он просто другой. И явно господин Хоссейни хотел показать нам себя иного.

Многие не раз упрекали писателя, дескать он пишет о том, чего не знает. Имеется ввиду Афганистан. Хотя Халед Хоссейни и родился в Кабуле, отец его был дипломатом, много лет работал в Париже, а затем, после коммунистического переворота и ввода в Афганистан советских войск, семья Хоссейни перебралась в Калифорнию, США. Это было в 1980 году. Родину писатель увидел спустя более чем 20 лет - когда американцы выбили из Кабула талибов. И вот такая оторванность автора от родной страны дает (или они думают, что дает) людям право злорадно замечать, что Хоссейни-то собственно и не знает Афганистана. А раз так, много ли правды мы найдем в его книгах? По-моему, много. Более чем.

Но в этой книге у всех упрекавших не нашлось бы повода для придирок. Тут автор абсолютно точно переживал многое, что ощущают его герои.(Хотя я по собственному опыту сторонница той теории, что писатель всегда переживает со своими героями все прожитое ими и чувствует то, что чувствуют они). Но я имею ввиду, что он переживал это в собственной своей жизни, а не просто в процессе творения, в незыблемом акте работы над книгой. Это первое, что отличает Хоссейни как автора этого романа от него прежнего.

Второе же отличие состоит в композиции романа. В нем девять глав. И каждая из них - по сути своей отдельная история. Да, они сливаются воедино, как фрагменты одной мозаики. Заберешь один - весь паззл рассыпется. Но это не означает, что нельзя воспринимать эту книгу, как калейдоскоп историй отдельных людей. Знаете, я бы сказала, что этот роман - семейная сага. И даже не совсем семейная... это сага о людях, которых жизнь разбросала по всему свету, как листья одного дерева, далеко-далеко разнесенные ветром. Это - история о потере и обретении корней, о том, как важно знать, кто ты, где бы ты не находился. Как важно знать прошлое для того, чтобы иметь опору в настоящем. Как важно знать, что есть кто-то, на кого можно опереться.

Начинается все довольно-таки просто. Отец, сын и дочь идут по пустыне в Кабул из небольшой афганской деревеньки Шадбаг. На привале отец рассказывает детям историю, - а он мастер рассказывать истории - о злобном дэве, укравшем ребенка у родителей в обмен на то, чтобы в засушливое лето в деревне пошел дождь...

Поживи с мое и поймешь, что жестокость и благодеяние - оттенки одного цвета

Семья... отец Сабур, брат и сестра Абдулла и Пари (не город Париж, а фея в переводе с фарси), их мачеха Парвана, сводный брат Икбал, сестра-двойняшка Парваны Масума, их брат Наби, работодатель Наби - богатый человек из Кабула Сулейман Вахдати и его жена Нила, их соседи - семья Башири с сыновьями Идрисом и Тимуром, мальчик Адиль - сын полевого командира моджахедов, медсестра из Боснии Амра, маленькая девочка Роши (Рошана), пластический хирург из Греции - Маркос, дочь Абдуллы - Пари-младшая и множество других героев поделятся с вами на страницах этой книги своими историями, подарят вам частичку собственных жизней, разделят радости и горести, тревоги и переживания.

Что мне нравится у Хоссейни, так это то, что его герои настоящие. Никто из них не идеален. У каждого куча недостатков, темных страниц, скелетов в шкафу. Но в каждом есть и что-то иное. Что-то, что делает их человечными, настоящими, живыми. Я знаю что это. Это душа.
Каждый герой проживает свою жизнь. Становится кем-то. Заводит (или не заводит) детей. Живет с определенными стремлениями. Или прожигает свою жизнь без них. И каждый интересен. Потому что им веришь. Потому, что живые. Вот умеет Хоссейни это делать - создавать действительно живых и настоящих людей.

В этой книге он расширяет горизонты. Тут мы увидим Афганистан (Кабул, Гильменд, Шадбаг), Францию (Париж и далеко не только), США, греческий остров Тинос, упоминаются в тексте также Пешавар(Пакистан, как место жизни некоторых героев), а вскользь - как вехи путешествий, Ирак, Каир (Египет) и даже Дамаск (Сирия).

Меня тронули истории всех героев. И к каждому из них проникаешься чувствами. Допустим, дружба (или даже нечто большее) в жизни Сулеймана и Наби. Или история Роши и Амры. Или мысли Тимура и Идриса по поводу того, имеют ли они еще право называть себя афганцами. "По цене этого домашнего кинотеатра мы бы могли открыть в Кабуле школу..." "Ты ни в чем не виноват. Нам никто это все не подарил. Мы заработали это тяжким трудом". Идрис и Тимур... как же они поменялись ролями в моем сознании! А ведь изначально-то я больше симпатизировала первому. Впрочем, в каких-то местах и его можно понять. Адиль и Голям... я понимаю их обоих. Во всем. Вот правда. Хотя они фактически по разные стороны баррикад. Но я не могу сказать, что я однозначно за одного и против другого. Нила Вахдати... пожалуй, героиня вызвавшая у меня меньше всего симпатии. Хотя учитывая трагедии в ее жизни... и она тоже жертва обстоятельств, которую нельзя не понять. И потом, именно она, эта поэтесса, подарила мне просто потрясающую цитату из своего интервью:

Творческий процесс - неизбежно занятие воровское. Копните под любое прекрасное литературное произведение - и обнаружите все мыслимые бесчестья. Творчество - намеренное осквернение жизни других людей и превращение их в невольных и нечаянных участников. Вы воруете их желания и мечты, прикарманиваете их недостатки, их страдания. Берете то, что вам не принадлежит. И делаете это осознанно.

Я сама постоянно думаю уже два месяца (да что там, намного дольше...) о том, вправе ли я воспользоваться историей, которую буквально вручила мне жизнь. Воистину все книги попадаются нам вовремя. Я уже почти готова ответить да.

А уж то, как поступила Парвана с Масумой!!! О-о, какую бурю все это вызвало во мне! И вот ее-то я понимать отказываюсь. Правда.
Каждый персонаж этой книги заслуживает внимания. А сама книга - чтения и перечитывания. Я не просто ее советую, я ее настоятельно рекомендую. Хоссейни - один из моих самых любимых авторов. И его "Тысяча сияющих солнц" в моем Топ-10 на Лайвлиб. Я туда не добавляю двух книг одного автора, чтобы не занимать место, иначе добавила бы и эту. Но в любимые добавляю с удовольствием!

Великолепная книга по самым разным оценочным критериям.
Качественный ненадуманный, совершенно в тон теме литературный язык.
Очень живые картины хоть бытового плана, хоть событийного или описательного рода.
Совсем реальные правдивые персонажи, без героизации или демонизации, однако совершенно точно прорастающие в реальность и историческую правду.
Довольно интересный приключенческий ряд (если, конечно, можно назвать приключениями те военно-партизанские драматические и порой трагические события и дела).
Совершенно жуткие по степени и силе воздействия кусочки исторической правды — в книге они нам переданы через строчки детских писем.

Если говорить об исторических корнях описываемых событий и персонажей, то думается мне, что

Возможно дальше будет СПОЙЛЕР...

прототипом Саныча послужил Герой Советского Союза пионер-партизан Лёня Голиков, наш земляк — совпадает и место действия (Партизанский край), и временные рамки (41-43 гг.), и какие-то конкретные фактические моменты и детали (убитый немецкий генерал с военными секретами, партизанский продовольственный обоз в блокадный Ленинград, наконец, звание Героя...). А поскольку это всё-таки книга художественная, то автор имел право на вымысел и домысел (недаром он изменил имя главного героя) и доработку военно-партизанской конкретики. Что не умаляет ценности повести и не превращает её в чисто развлекательную книгу на военную тему.

И, на мой взгляд, книга точно заслуживает всех своих литературных олимпов и наград. А автора просто беру в чтение.

Я обожаю русскоязычную подростковую литературу.
А ещё я страстно завидую людям, которые умеют танцевать. А особенно, если занимаются этим серьезно. Мне это никогда не удавалась. Деревянненький я Буратинко!
Как вы понимаете, я не могла пройти мимо этой новинки и она просто обязана была мне понравиться.

Во-первых, это повесть обожаемых мной авторов Евгении Пастернак и Андрея Жвалевского. А они умеют интересно писать!
Во-вторых, действующие лица в ней — старшеклассники. А значит, как легко догадаться, будут и страсти-мордасти, и поиск истины, и робкие влюблённости, и сложные отношения отцов-детей.
В-третьих, большая часть действия происходит на паркете. Все главные герои "Открытого финала" серьёзно занимаются больными танцами под руководством лучшего тренера в городе — Егорова. Человек он жёсткий, мрачный, злой и несдержанный на слова. Да и не только словом мог обидеть тренер. Вот из-за этого в последней части повести и разгорелся серьёзный конфликт. И только тогда ребята по-настоящему оценили своего учителя.

Просто прекрасная книга! Проглотила её за пару часов и очень-очень советую подросткам и тем, кто любит такую литературу. Я вот думаю, что с удовольствием подарю её племяшке (она в одном из филиалов балета Аллы Духовой "Тодес" занимается). Думаю, ей интересно будет.

Вы должны противостоять искушению проявить человечность

Незаурядная книга, и прежде всего тем, что сочетает в себе вещи казалось бы несочетаемые. С одной стороны, перед нами роман с претензией на историческую достоверность, с другой стороны, история уж слишком литературна, очень многое предстает перед нами нарочито гипертрофированным и надуманным. Пытаясь воссоздать внутренний мир офицера СС, Литтелл вступает на очень скользкую дорожку: про банальное слепо выполняющее приказы зло написали достаточно и до него, а вывести героя сложной и детально разработанной личность чревато обвинениями в оправдании. Действительно, фашизм с человеческим лицом мало кому нужен, хотя бы потому, что холокост не имеет с человечностью ничего общего. Но это не избавляет нас от простого вопроса: как всё это могло произойти? Ни звериное ожесточение палачей, ни слепое равнодушие исполнителей не кажутся достаточным объяснением. Герой романа Максимилиан Ауэ считает случившееся чем-то вроде массового исступления, помешательства целого народа, свойственного вообще-то вовсе не одним только немцам. Притом такое массовое обвинение вовсе не нивелирует вину каждого отдельного человека. Так, сам Ауэ весь роман мучается осознанием содеянного, хотя и не раскаивается. И в сущности, он прав, говоря, что раскаяние - это для детей. Есть вещи, которые никакому раскаянию искупить не под силу.

С другой стороны, такое коллективное представление о вине можно расширить и дальше. Простое знание о происходящем превращает бездействие в соучастие, значит, военные преступления, совершённые во имя национальной идеи, ложатся на плечи целой нации. Но судьями, утверждает Ауэ, всегда становятся победители. В романе есть момент, когда один из немецких офицеров, узнав о бомбардировках немецких же городов, предлагает после победы призвать союзников к ответу. И действительно, ответить есть за что - тут и Дрезден, и Берлин, и Хиросима с Нагасаки. Немало зверств и на счету советских солдат. Говорить о последнем особенно неприлично, того и гляди, сочтут национал-предателем. Очень многие совершенно разумные и адекватные во всех прочих отношениях люди начинают звереть, когда речь заходит о военных преступлениях сталинского режима. Фашисты заведомо бесчеловечные ублюдки, а целый ряд событий и произведений искусства понемногу утверждают представление о деяниях союзников. Все помнят историю про бумажных журавликов, все читали Воннегута. Но вот мы, а точнее, наши предки, выше обвинений. Мы-то никого не бомбили, не расстреливали и не морили голодом, а если что и было, так только против тех самых бесчеловечных ублюдков, а значит, вполне простительно. Такие люди, они прямо как помянутый выше немецкий офицер, для которого убитые немцы люди, а убитые евреи - недочеловеки.

Так вот, бесчеловечности не существует, заявляет Ауэ, а всё, что есть - человеческое и ещё раз человеческое. Объявив евреев недочеловеками, фашисты и создали то самое противоречие, которое Литтелл так ярко демонстрирует в описаниях Аушвица. И психические отклонения, и жестокость надзирателей объясняются именно тем, что они прекрасно осознавали - человекоподобные животные, которых им поручили сторожить, на самом деле никакие не животные, а ровно такие же люди. Об этом же бредит и поправляющийся от сотрясения мозга Ауэ. А примечательней всего тут то, что офицеры СС это вовсе не вышедшие из народа дикари, а чуть ли не через одного доктора наук, цитирующие в оригинале греческих философов, интеллектуальная элита нации. Сам Ауэ с удовольствием слушает классическую музыку, говорит на нескольких языках, восторженно читает Флобера. Ровно так же, как Эйхман в иной ситуации мог бы стать талантливым чиновником-управленцем, Ауэ был бы интеллектуалом, исследователем, кем угодно, только не офицером айнзатцгруппы. Он и сам не хотел бы участвовать в этом, рад бы найти тихую бумажную работу в тылу. Но когда обстоятельства складываются соответствующим образом, он, прикрываясь долгом перед нацией, берёт в руки пистолет и идёт добивать умирающих евреев.

Видимо, Литтелл ясно понимал, насколько близко он подошёл к опасной истине - совершенно обычный, образованный и добрый человек под влиянием обстоятельств может стать и станет кровожадным чудовищем. Фашизм с человеческим лицом, литературность, становящаяся попыткой если не оправдания, то объяснения штука опасная. Даже завуалированное утверждение, что и сами мы в случае чего запросто начнем сжигать в печах геев/инородцев/интеллектуалов/космополитов, способно поставить на судьбе романа крест - такого люди не любят. Именно поэтому Литтелл и решает добавить в свою книгу галлюцинаций, травм детства и прочего психодела. Парадоксальным образом получается так: чем больше внутренних переживаний героя демонстрируется читателю, тем менее живым он кажется. Постепенно Ауэ из личности становится ходячей реминисценцией. Тут и достоевщина с топором, и мифологические сюжеты об Оресте и Эдипе, и эротические фантазиий, и Лермонтов в Пятигорске, и мазохистское гей-порно в СС-совском антураже. И глобальный злодей и демиург максимилиановой судьбы в лице заплывшего жиром воняющего Мандельброда с десятком котов. Это уже такой B-movie трэш, что многолетняя авторская работа по уточнению исторических деталей меркнет и кажется таким же балаганом. Трудно воспринимать всерьёз книгу, главный герой которой в лучшие свои годы считал себя богом-кальмаром, а потом ему прострелили голову, и парень пошёл вразнос окончательно. Плавно перетекающие в реальность и обратно галлюцинации героя хороши, но в погоне за стилем Литтелл впадает в противоречие, возможно, вполне осознанное. Имея такого карикатурного психопата в качестве главного героя, очень легко отбиться от обвинений в оправдании фашизма. И даже когда мы вживаемся в шкуру Ауэ и понимаем, что видения и кошмары героя вполне оправданы, а сам Ауэ вовсе не карикатурен, исходная идея всё равно гибнет. Почти весь роман Литтелл подводил читателя к мысли о том, что бесчеловечности и вправду не существует, но подобный выбор главного героя мешает все карты. Смысл в том, чтобы показать - совершенно нормальный человек способен на такое, что и в страшном сне-то не приснится, но сам Ауэ был нормален дай бог лет до пяти.

А в заключение ещё одно маленькое наблюдение о нормальности, зле, палачах и героях. Вы же добросовестно прочитали роман и хорошо представляете себе, что на самом деле нужно было сделать для того, чтобы стать шатндартенфюрером СС и считаться истинным национал-социалистом. Приемлема ли для гипотетического Отто фон Штирлица причастность к массовым расстрелам и пыткам, если истинная его цель - выживание и величие его страны? И приемлема ли такая же причастность для гипотетического Максимилиана Ауэ, если он так же твёрдо полагает своей целью выживание и величие своей страны?

Итак, по прочтении книги наконец прошло несколько заветных дней, в течение которых мои вопли возмущения и желание брызгаться ядовитыми слюнями наконец поутихли и улеглись, и можно взять себя в руки и написать сугубо индивидуальное, личностное, и ни в каком месте не претендующее на объективность мнение о Боге Мелочей, чтобы , по возможности, в ближайшее время перестать думать об этом безусловно выдающемся творении Арундати.
Ох ты ж боженьки ж ты мой, кошмарррр!!! И тихий ужас всех мастей. Это я о, собственно, событиях, описанных в книге. Как говорится, здравствуй, депрессия, что давно не заходила? Мир ужасен, и все в нем плохо, мы – даже не смазка на клинке вечности, а, как вы догадались, неприкасаемый прах под её ногами. Люди жестоки либо к себе, либо к близким, либо просто жестоки и несправедливы, и вообще, несправедливость повсюду и мы все неизбежно умрем, ура, товарищи! И все это ярко и замечательно видно именно не на фоне каких-нибудь глобальных военных баталий, а на примере маленькой и обыденной жизни отдельно взятой семьи, с её уродливыми и нежно лелеемыми шкафными скелетиками и непререкаемыми нормами и правилами, кого надо любить, и насколько сильно.

Первые несколько десятков страниц книги, привычно борясь с не самым мною любимым, но порой оправданным авторским приемом "где я, кто все эти люди, как мне выучить их имена и зачем мне это надо", я уже поняла, что книга – не моя. Мне душно, липко и дурно в этом маленьком филиале ада на земле, но ужас в том, что эти мучения совершенно лично для меня бессмысленны. Да, примерно к середине, выучив, наконец, кто кому маммачи, а кто кому кочамма, кто кого родил в какой последовательности, и как именно автор прыгает по временной оси – мне конечно же довелось проникнуться человеческим сочувствием и соболезнованием ко всем этим перекалеченным и разбитых жизням, к судьбам, не знающим, зачем они и куда им деться дальше.. Да, это очень все больно и печально, и не важно, где и в какой стране и в какое время – люди творят это всё друг с другом с тех и до тех пор, покуда люди - люди. Увы. Именно поэтому, вообще-то "чем больше узнаю людей, тем больше я люблю собак". И то, что в Африке дети голодают – ужасно, не зависимо от того, трогает это меня или нет, и точно так же ни мне ни детям от этого не легче. Тут мы и подходим к сути вопроса, преследовавшего меня на протяжении всего чтения:

Зачеееем?? Для чего? Почему написана эта книга, что она дает, что она меняет? Чему учит, что делает лучше? И вот тут интересный момент: бесспорно многие читатели нашли её хоть и жуткой, но прекрасной, гениальной, и всё такое. И я абсолютно готова согласиться с тем, что что-то во всем этом есть. Просто это что-то не создано для меня, не вписывается и не приживается в моей системе миропонимания. Причем, вот что странно: хоть эта книга и очень близка по настроению и сути и количеству плотского и духовного душка "будто от старых роз принесло ветром" со "Сто лет одиночества", – гениальности последней книги я ни на секунду не возьмусь подвергать сомнению, хотя читать её мне было ничуть не легче. Но после Маркеса все-же на душе остается какой-то след, сдвиг, толк.. Может, дело в первичности прочтения – и больше мне ничего подобного не нужно. А вот "Бог мелочей" для меня как-то уподобился нечаянному подглядыванию за очень плохой и гнусной и грустной историей, в которой мне ничего не дано изменить – не в смысле что я в сюжет влезть не могу, это книга же жь, – а в том плане, что эта книга меня ничем и не перед чем не вооружает, потому что к тому, к чему надо быть готовым, чтобы быть готовым – я и так уже давно готова, я ведь не слепая и вижу, в каком мире живу. Так что в итоге я просто смотрю на эти больные, гноящиеся души, и мне муторно... И с первых страниц ясно, что выхода не будет, потому что всё так.

И Букера, Букера-то за что??? Ладно, Бёллю дали Нобеля за архигениальное, исторически ценное, достойное многочасового обсуждения, нытьё (апдейт!!!не буду стирать, чтобы лучше запомнить, а может и коллеги по клубу увидят и отметят, если кто-то случайно так же заблуждался, как я - Нобеля дали не за Глазами клоуна, собственно, в адрес которого была шпилька, а за вклад в немецкую и мировую литературу и совсем за другие вещи, так что Нобелевка реабилитирована в моих глазах, спасибо Лукреции за своевременное замечание см. комменты) но тут – мне трудно что-то предполагать. Да, очень хороша манера изложения, язык, приёмы, проходящие сквозь всё тело произведения (и кажется, переводчику хвала и земные поклоны, так как, кажется, очень и очень удалось передать многое – есть чувство изначальной подачи, а не переложения), да, затронуты важные и болезненные темы, всё прекрасно. Да, эта книга, возможно, вызывает у читателя отвращение ко злу, к кастовому неравенству, к неправильному воспитанию.. Но если ЭТО вот – считается объективно лучше десятков некоторых других просчитанных мною книг, не получивших престижных премий - хмм.. Жму плечами, развожу руками, скептически улыбаюсь и еще раз уверяюсь в отсутствии зерна объективности в сием престижном кубке.

Просто для меня всё, чему могла бы, возможно, научить эта книга - это этап уже пройденный, а наблюдать страдания человеческие, страдания слабых и немощных - это бессмысленное и беспощадное самоистязание, с которым по бессмысленности может сравнится разве что истязание случайно заблудшего читателя этой вот моей писаниной, за что я дико извиняюсь, равно как и перед всеми теми, кому книга понравилась и что-то дала. Всё, засим фонтан словоблудия я затыкаю, ибо Остапа совсем уже куда-то унесло.

Если действительно существует богиня вроде Седны, которая правит миром, её настоящее имя - Ирония Судьбы.

Признаюсь, с детства не испытывала влечения к приключенческим книгам о морских путешествиях, но в случае с "Террор"ом случилось исключение, что не может не радовать. И это, безусловно, редкий талант автора держать читателя в азартном напряжении на протяжении всей, довольно объемной книги.
Не знаю как кто, я вот впервые услышала об экспедиции Франклина по освоению Арктики в 1845 году (в школе мы этого не проходили, хотя получился бы интересный урок) поэтому неоспоримый плюс книги в ее освещении этого героического и одновременно трагического события.

Исторически известный факт, что два английских корабля "Террор" и "Эребус" отправляются на поиск морского пути, проходящего по Северному Ледовитому океану, соединяющего Атлантику с Тихим океаном через северное побережье Североамериканского континента. Но вся экспедиция на двух судах и со 129 членами экипажа пропала, оставив лишь малые следы, по которым до сих пор исследователи могут только догадываться, что же на самом деле произошло. Это событие помимо большого вклада в научные исследование, нашло отражение во многих произведениях искусства, вдохновив многих художников, музыкантов и писателей, среди которых художественный роман Симмонса вносит свой вклад в копилку различных версий относительно случившегося.

Книга полна самыми мельчайшими фактами из экспедиции Франклина, что указывает на кропотливое отношение автора к теме, а характеры, отреконструированные автором, поражают своей реалистичностью, хотя, конечно, автор этого и добивался. Читая хроники "Террора" невольно возникает впечатление, будто автор сам был свидетелем тех событий - он с подробностями опишет каждый шаг, объяснит мотив действия каждого персонажа, вплоть до описания каких-нибудь деталей.

Очень эффектным выглядит сплетение реальных событий с мистической сюжетной линией. Тут Симмонс с щедростью вплетает этнические эскимосские мотивы в историю "Террора", тем самым задавая сценарий происходящих событий. Конечно, детально мифология эскимосских народов будет изложена в конце, однако, это уже не будет внимательному читателю открытием, потому что природа Туунбака, того самого белоснежного чудовища, будет понятна опираясь на происходящие события, но зато красиво расставит все точки над "і".
В моих же субъективных впечатлениях, именно обилие Туунбака и стало недостатком этой книги - мне хотелось, чтобы чудовище не так раскрывало себя, не ходило на корабль как на работу, мне хотелось томления неизвестности, таинственности событий, а может и какой-то неоднозначности.
Атмосфера книги пронизывающая, до боли, жаль смотреть как более ста сильных и храбрых мужчин, борются за выживание при ужасных обстоятельствах, в кошмарных условиях. В условиях, где, если можно применить такое словосочетание, "адски холодно".

William Henry Smyth "Perilous position of H.M.S. Terror, Captain Back, in the Arctic Regions in the summer of 1837"
(написана в середине ХІХ века, Национальный морской музей, Гринвич, Лондон)