Мыла река своих мертвецов, добела, дочиста, словно любимых детей, словно мужей. Обтирала ласково, глубоко, до самых неприметных впадинок, самых глубоких пор. Бесконечной вереницей шли ей на помощь ручейки, речки-притоки, чтобы мыть, гладить, а потом ощипать каждого до самых костей.