— Ты моя женщина, — обозначил он то, в чём наконец признался самому себе. Ни об одной любовнице он не знал столько, сколько о Саше. Ни одной не уделял столько внимания и не увязал так глубоко, как в ней. И не она его не отпускала почти год. Он её не отпускал, хотя в то же время оберегал от самого себя.