Седьмая функция языка

Если бы я давала название книге, я бы наверное прибегла к байроновшине, внешним ее атрибутам, и дала бы название вроде "Заклинательная функция языка" или "Повелительное наклонение". Может и хорошо, что из литературы выметают всякую сентиментальность и высокопарность. С таким четким, практичным стилем я ещё не имела дела. Иногда автор кажется роботом, механизмом, который спаивает (паяльником, а не бормотухой) между собой слова. И шов филигранный. После первой же страницы я подпрыгнула от восторга. Ура! Ещё один филологический роман. Стиль - это основное достоинство книги. Сюжет изобретателен, но всё-таки не на десятку. То есть, начато/развернуто/завершено все по закону жанра, греческие боги из машины по ходу действия не выпрыгивают, но накала страстей не в сценах (там этого добра…

Хулиганство чистой воды! Когда все шутки приправлены разными отсылочками для посвящённых (нет, конечно), случается настоящий катарсис! Внешняя аляповатость текста не усложняет чтения. Наоборот, различные междустрочные намеки и подмигивания только повышают интерес. 

Все начинается, как типичный детектив, где есть место и Холмсу, и Ватсону. Однако у Бине все немного иначе: мозг расследования — субтильный, зубрилка Симон, а сила и мощь всего предприятия — полицейский Байяр. Собственно, им суждено ввязаться в расследование загадочной смерти Ролана Барта и пройти через огнь, воду и медные трубы, чтобы хоть что-то узнать о многострадальной и вожделенной «Седьмой функции языка».

Почему из-за нее совершается череда абсурднейших убийств? Кому она вообще нужна? В чем суть этой функции? И при чем…

Переводчики - они везде. Каждый говорит на своем языке, даже немного зная чужой. Лукавства переводчику не занимать, и свой интерес он помнит. Деррида

Якобсон, Соссюр, Пирс, Эко... Метафора, метонимия... Функции языка... Все, кто учился в инязе, сразу получает флешбэки :) И именно благодарю названию и знакомым фамилиям я заинтересовалась этой книгой. Однако языковая составляющая не так велика, как ожидалось. Гораздо больше французский политиков, философов и прочих деятелей, читателю неподготовленному сложно в этой толпе.

...интересуется перформативной функцией, которую видит в патриархальном праве на использование скрытой формы перформатива при ассимиляции культурной конструкции по модели моногамной гетеросексуальной пары: если проще, она полагает, что белому гетеросексуальному самцу…

Напролет болтал о Ромке Якобсоне, И смешно потел, стихи уча.

Они сделали это с нами. Лорану Бине есть, с чем себя поздравить - седьмая функция языка в действии, эксперимент удался. Если бы год назад вам сказали, что самым популярным предметом гардероба на планете станет кусочек ткани, прикрывающий нос и рот, ручаюсь - вы покрутили бы пальцем у виска. Как минимум, недоуменно приподняли брови. А вот поди ж ты, накануне семьдесят пятой годовщины спасения мира от коричневой чумы фашизма, ношение на лице клочка ткани стало маркером благонадежности. Сплавившим представителей всех возрастных, социальных, расовых, конфессиональных групп. Это к тому, что седьмая функция языка, по Бине, состоит в способности убедить кого угодно в чем угодно посредством тайных сигналов.

Лингвист Роман Якобсон дал…

Роман начинается как детектив. За отправную точку берется реальное событие — в феврале 1980 года известного философа-постструктуралиста, семиотика и литературного критика Ролана Барта сбивает грузовик. Спустя месяц от полученных травм он умирает в парижском госпитале.

С этого момента творческий пыл автора пускается в пляс и останавливается только, когда ставит точку в конце книги.

По сюжету смерть Барта была не случайна: в момент аварии у него похищают документ, где описывается некая функция языка, обладатель которой становится прямо-таки повелителем слова. Владеющий функцией получает дар убеждения, ему не страшны ни философские диспуты, ни политические дебаты.

Круг подозреваемых выводит детектива на самый верх политической и интеллектуальной элиты. На языке «высоколобых паразитов», как он…

«седьмая функция языка» — самый известный на сегодня детектив про филологов. интересен он тем, что автор сделал героями реальных людей: лингвистов и философов, которых литературоведы изучают в университетах. и если в универе нужно продираться через запутанный — «роланбартский» — академический язык, то детектив, где все эти персонажи пьют, трахаются и строят друг другу козни, читать просто и интересно. но мне понравилось даже не это

видно, что автор с любовью и уважением относится к тем, кого показал с такой неприглядной стороны: они неудачники в личной жизни, потому что голова у них забита высокими материями («мудрилы-педрилы»), но показал так смешно, что весь пафос слетает напрочь. но это не просто ирония — в тексте много страниц серьезных размышлений о «перлокутиве» и «декорструкции»,…

Восприятие этого романа будет напрямую зависеть от гуманитарного багажа читателя ("дико смешно" для лингвистов и философов, "полный бред" для тех кто считает что лингвист и переводчик это синонимы). Я, наверно, нахожусь где-то в середине этого спектра - что-то читала у Умберто Эко и Сартра, имена Мишеля Фуко, Миттерана и Антониони мне знакомы, и я смутно, но все же представляю, с чем едят пост-структурализм. Так что мне роман, скорее понравился, хотя было достаточно много страниц где мне было понятно что автор издевается, но непонятно над чем :-) Роман начинается с того что Ролан Барт, известный ученый-семиотик/философ/ попадает под колеса грузовика на одной из парижских улочек и через месяц умирает в больнице (это реальный исторический факт). Расследование его смерти поручают комиссару…

Ох, как я боялась браться за эту книгу! Запихала её в кучу игр с целью мотивировать себя на чтение, и всё равно сдалась, кое-как осилив чуть больше половины - только из чувства долга. Потому что уже страниц через 15 после начала я перестала воспринимать повествование от слова "вообще". Весьма сомнительное удовольствие просто складывать буквы в слова) Высокие оценки у этой книги явно указывают на то, что проблема во мне. Но у меня стойкое ощущение, что эту книгу нужно читать только филологам, которые вдобавок ещё и разбираются во французской истории и политике. Я не филолог, и вообще полный ноль в обоих сферах. А книга пестрит множеством отсылок, там куча известных (но не мне) имён. Я пыталась уследить хотя бы за самым примитивным сюжетом, за канвой - но и тут провал, наверное. Всё, что я…

Такие семиотические фантасмагории трудно читать, но еще труднее их написать, наверное, поэтому чаще всего их создают профессиональные лингвисты, философы или теоретики литературы. Начав читать в рассчете на остроумный коктейль из науки и беллетристики, я сразу подумала, что нечто подобное в моей жизни уже было: ассоциации с «Пеной дней», «Академическим обменом», «Рассказом лектора», «Следующей историей», «Днем поминовения» и далее по списку вплоть до «Обладать» и «Алисы…» не покидали меня до самого конца.

Насколько я поняла, авторский замысел состоял в том, чтобы через квазидетективно-квазишпионский-квазиполитический сюжет погрузить читателя в мир семиотики/семиологии, вручив роль неофита полицейскому Байару, более чем далекому от постмодернистских «завитков логоса» и лингвистического…

«Чтобы собеседник услышал нас, хоть отчасти, мы должны пользоваться одним языком. Должны повторять (реитерировать) уже произнесенные слова… Так или иначе, как ни верти, мы всегда занимаемся своего рода цитированием». ⠀ Постмодернизм о постструктурализме. «Седьмая функция языка» безусловно крайне талантливый и очень ироничный филологический (и семиотический) дететкив. В основе – смерть Ролана Барта, известного постструктуралиста, который, якобы, унёс за собой в могилу тайну седьмой функции языка – страшной силы, способности убедить любого. И за ней теперь охотятся все. ⠀ Смешение реального и нереального. Лоран Бине очень скрупулёзен в своих исторических изысканиях и их представлении на страницах романа. Я, к сожалению, не очень близко знакома с французским постструктурализмом и ключевыми…