Отзывы о книге Happy Moscow

Небольшое по объёму произведение занимает времени на прочтение не больше пары часов, оставляя странное послевкусие и целый ворох мыслей. Москву Ивановну покалечила вагонетка, а меня переехал целый поезд, размазав всю мою сущность и тело по рельсам, ведущим разве что в тупик, в котором заканчиваются все ожидания лучшей жизни и светлого будущего. Идея о создании нового человека оказалась пустотой, завёрнутой в красивый шуршащий фантик, потому что никакого нового человека нет, а есть винтики, которых силой вкручивают в систему до тех пор, пока они не лопнут, придя в негодность.

Язык Платонова настолько яркий и сочный, что гипнотизирует тебя с первых строк, засасывая в свою ловушку, в какой-то момент ты ловишь себя на мысли, что не замечаешь переходы от красочных описаний природы и людей к…

Конечно, язык автора очень необычен, и я с удовольствием перечитывала некоторые фразы, думая "эк сказанул-то!" Да и разминка для мозга неплохая, так как это не тот текст, по которому можно просто скользить взглядом.

Но, в целом, от книги осталось крайне странное ощущение: какое-то брезгливое любопытство, как в детстве при разглядывании банки с опарышами - противно, но интересно. Одинокие, потерянные герои, опускающиеся на дно жизни. Неустроенность, грязь и мрак. Копание в трупах и акцент на физиологии. Все тлен, счастья нет. Депрессивно. Не хотела бы я такого "счастья" для себя и своей дочери.

С радостью перевернула последнюю страницу и с облегчением отложила книгу в сторону. Перечитывать не буду.

А без меня народ неполный. "Старый механик" А.П.Платонов

Платонова читать ни разу не развлечение, всегда трудно. Не потому, что пишет о каких-то особенно тяжелых для восприятия вещах, хотя и этого хватает, но по той обыденной простоте, с какой отменяет противопоставление между антагонистичными вещами и понятиями. Он стирает границу, делает равнозначными жизнь и смерть, любовь и ненависть, счастье и горе, совершенную реализованность и полный крах - самой природой разнесенные по разные стороны барьера.

У Андрея Платоновича роскошный пир не только сосуществует с голодной смертью, а совершенная красота и грация - с культей и деревянным протезом, но в любую секунду одно готово перетечь, перелиться в другое, естественно заняв весь объем. Больше того, само средоточие жизненной силы, эликсир…

Вместо эпиграфа:

Платонов у меня ассоциируется с повестью «Котлован», которую прочитала в школе. Запомнилась она мне мрачностью и суровостью, как погода за окном на севере России. Может, если сейчас перечитаю, то впечатление будет совсем другим. Думаю, что перечитаю, но потом…

Бежит тёмный человек с горящим факелом, ломает старую жизнь, чтобы построить новую, слышны выстрелы и грустный крик умирающего человека. Этот тёмный человек в ночи за окном будет частенько вспоминаться строительнице новой жизни – главной героине романа Москве Ивановне Честновой. Когда-то у неё были отец и мать, но умерли, когда она была ребёнком. Девочка забыла своё имя и фамилию, поэтому ей дали имя в честь Москвы, а фамилию Честнова, потому что сердце ещё не успело стать бесчестным. Москва жила в детдоме,…

Язык Платонова потрясает своей глобальной предметностью. Я наслаждалась немыслимыми в правильной речи оборотами вроде «смотрела в смерть листьев на бульваре» или «ум его жил в страхе своей ответственности за всю безумную судьбу вещества». Местами ироничность зашкаливала, и возникало желание отнести творчество писателя к постмодернизму задолго до постмодернизма. С этой точки зрения мне кажется примечательным факт, что роман был написан в 1936, а опубликован в 1991 (как раз в этот период началась писательская карьера В.Пелевина). Тягучее повествование опутывает с ног до головы, и когда осознаешь себя в этом словесном коконе, то чувствуешь радостное трепыхание в грудной клетке – ритм обыкновенного человеческого сердца.

Жаль что первое впечатление, накрывшее волной, осталось только в…

Моск-ва!.. Ты смеешься! Потом рыдаешь в истерике! Сначала даришь мечты Потом бьешь их в дребезги Москва!.. На самом деле… #####

Есть у меня в копилке дописанная, но недочитанная книга Платонова. Теперь есть дочитанная, но не дописанная. Квиты. Книга эта несет в себе мощный русский дух депрессии и безнадежности. А счастливая Москва (это имя главной героини) та еще стерва. Да и не очень-то счастливая. Вообще в этой книге нет ни одного счастливого лица. Доктор, который ищет жизнь в мертвецах. Инженер, который потом и вовсе отрекается от своей личности. Вневойсковик, живущий по его же словам абсолютно бессмысленно и вообще не нужно. Всем им на пути встретилась одна и та же дама – Москва Честнова. И жизни их от этого стали еще более грустны. Ведь они-то Москву полюбили, хотя и довольно…

Платонов дуален. Москва сперва восхищает, но затем уходит в сумрак неизвестности, спускается в шахту и пропадает с радаров влюбленных стартаперов социалистического Асгарда.

Божко, Самбикин и Сарториус ведут фантастическую работу во имя всех живых и мертвых, но разбивают лбы.

Философский камень в руках патологоанатома, геометрия коммунизма на языке эсперанто, паспорт, купленный на Крестовском рынке у торговца червями - и влекущий за собой смену личности...

Это боль и восторг, ирония и пафос, бытописание и метафизика, язык и то, что им не передашь.

Андрей Климентов - недооцененный феномен, скрытый потенциал которого, на мой взгляд, не уступает масштабу Достоевского.

Роман дописан, но неокончен. То есть та часть, которая есть, выглядит практически как окончательная, но действие обрывается на середине - как в романах Кафки. (В отличие от, например, Джана, который окончен, но недописан - решайте сами, что для вас хуже)

Откровенно говоря, даже будь Москва докончена - она вряд ли встала бы в один ряд с шедеврами Платонова. Тут не хватает толики сюрреальности Котлована/Чевенгура. А главное - не хватает внешнего сюжетного драматизма болезненной перестройки общества на новые рельсы жизни. В результате состав получается немного не тот. Внутренний платоновский экзистенциальный ужас (так мне знакомый, и так мною любимый) тут ложится на практически бытописание, и ему не хватает второй мелодии, с которой он мог бы играть.

Но не может же, право, каждое произведение…

Неоконченная повесть феноменального, но увы недооцененного, Андрея Платонова "Счастливая Москва" написана невообразимым языком. Слог Платнова это идеологический футуризм 20-х и 30-х годов ХХ века, это удивительная способность передать словами всю глубину чувств героев. Счастливая Москва это неподдельный энтузиазм молодых людей эпохи начала индустриализации. Колоссальная народная энергия царившая в ту эпоху концентрировано заложена в каждом предложении. Герои готовые здесь и сейчас утопию сделать реальностью, накачаны созидательной энергией. Непередаваемый слог высвобождает её с напором локомотива. Но весь этот заряд вязнет в окружающей действительности. Благие порывы поиска максимальной реализации себя во благо народу скатываются в горькое разочарование.