Достопримечательная музыкальная жизнь композитора Иозефа Берглингера (в двух частях)

…когда кто-то, обладающий хоть каким-либо подобием чувств, вздумает меня похвалить, критически одобряет и задает мне критические вопросы, то мне всегда хочется попросить его, чтобы он не давал себе такого труда изучать чувство по книгам.

Он всегда был одинок и молчалив и питался исключительно своей собственной фантазией; поэтому и отец считал его несколько странным и слабоумным.

…у душ, не отличающихся силой, все, с чем человек имеет дело, переходит в его кровь и изменяет помимо его ведома его внутреннее существо.

Прежде чем раздавалась музыка, в тесной, тихо перешептывающейся толпе народа ему казалось, будто он слышит вокруг себя шум обыкновенной и пошлой жизни людей, нечто вроде большой ярмарки с ее мелодическим смешением звуков; голову его туманили пустые житейские мелочи. С нетерпением ожидал он первых звуков инструментов,-- и…

Насколько идеальнее жилось мне в былое время, когда я, в простодушной юности и тихом уединении, еще только наслаждался искусством, чем теперь, когда я им занимаюсь в блестящем светском окружении, среди шелков, нарядов, орденских звезд и крестов, среди людей, наделенных культурой и вкусом!

Я сосредоточиваю и возвышаю душу свою, чтобы произвести на свет по-настоящему большое произведение, — а сотни бесчувственных и пустых голов вмешиваются в это почем зря и требуют того или иного.

Какие счастливые часы проводил я мальчиком в большом концертном зале! Когда я сидел безмолвно и неприметно в уголке, очарованный его роскошью и великолепием, и так страстно желал, чтобы эти слушатели собрались когда-нибудь также и ради моих произведений, чтобы чувство их пробуждалось мною! Теперь я весьма часто сижу в том…

Постепенно он окончательно пришел к убеждению, что бог послал его в мир для того, чтобы он сделался весьма отменным музыкантом; а иногда ему представлялось, что небо вознесет его когда-нибудь из унылой и скудной бедности, в которой он вынужден проводить свою юность, к тем вящей славе.

А вместе с тем какой-то внутренний голос во мне громко взывает: "Нет! Нет! Ты родился для более высокой, более благородной цели!"

Милосердный боже! Неужели мир таков на самом деле? И неужели такова воля твоя, что я должен жить в сутолоке людской и участвовать в общем страдании?