Цитаты из книги Ворпсведе. Огюст Роден. Письма. Стихи

Разве одиночество каждой девушки — не такой же причудливый лес, лес из тысяч вещей, грез, тайн, куда приходит мужчина, чужой, неуклюжий, громоздкий, в доспехах, которые вовсе ни к чему?

Так много еще ненаписанного, может быть, ничего не написано. И пейзаж лежит непочатый, как в первый день. Лежит, будто ждет кого-нибудь более великого, более могучего, более одинокого. Того, чье время еще не настало.

и монашеское бытие (в понимании Франциска) — такой же протест, не затрагивающий чужую действительность, покоящийся на основании второй действительности. Вот она — жизнь, окружившая себя стенами, отказавшаяся распространяться за эти пределы. Жизнь внутрь. Ей не грозит оскудение. В бурные эпохи крушений она кажется убежищем…

Многие живут в таком разладе с действительностью, внутренне противясь миру, и в результате они не более как чудаки, на которых не угодишь, чьи странности не стоит принимать всерьез. Все дело в том, наделен ли протест силой, достаточной, чтобы пробиться, противопоставить свою действительность той, другой, всеми признанной…

молодой человек таил в себе маленький замкнутый мир, <...> слишком изысканный и тихий, чтобы его заметила и вздумала опровергнуть вся великая действительность

под влиянием чуждых вещей он осознал свой удел, и если его эволюция чем-либо поражает, она поражает тем, как рано начал он замыкаться, в пору, когда другие молодые люди еще живут нараспашку, не слишком разборчиво предаваясь любому случаю. Столь рано закрытые ворота свидетельствовали об известной зрелости, но также и об…

Генрих Фогелер путешествовал не столько для того, чтобы воспринимать чужое, сколько для того, чтобы утвердить себя перед лицом инородного и очертить свою личность пограничной линией, установить, где кончается свое и начинается чужое.

Художнику подобает загадку любить. Это и есть искусство: любовь, излитая на загадки; — в этом все художественные произведения: загадки, окруженные, украшенные, осыпанные любовью.

Нам нужно то, мимо чего наши отцы проезжали в закрытых каретах, нетерпеливые, терзаемые скукой. Где они открывали рот, чтобы зевнуть, мы открываем глаза, чтобы смотреть, ибо мы живем под знаком равнины и неба. Это два слова, но они, по сути дела, объемлют единое переживание: равнину. Чувство равнины растит нас.…