Слишком шумное одиночество (сборник)

Всего в книге одна повесть и 3 очень маленьких рассказа.

Слишком шумное одиночество Грустная история про чувака, который тридцать пять лет прессовал макулатуру. Гидравлическим прессом. В маленьком подвале. А на голову ему из окошка сыпали всякие обертки, упаковку, газеты, журналы и книги. Иногда ему попадались удивительные книги, и он уносил их к себе домой. Там книги были повсюду - громоздились над кроватью и даже над унитазом. Иногда он дарил свои книжные находки людям, которым они могли пригодиться, и все были рады. К работе он подходил творчески - заворачивал будущие спрессованные блоки в репродукции картин известных художников, а внутрь укладывал книгу (не настолько хорошую, чтоб забрать домой, но все же неплохую). Как мне показалось, он считал себя счастливым. Копил деньги, чтобы,…

Какой ноябрь – такие и книги (и такие же рецензии).

Иногда заходишь с вьюжной улицы домой и думаешь «ну, сейчас-то будет тепло и хорошо». Наливаешь водку/чай/нужное подчеркнуть, открываешь книгу Грабала и спустя какое-то время понимаешь – нет, по-настоящему холодно будет вот сейчас. Да и в самом деле, что может быть страшнее, чем потерять главный смысл своей жизни? Чем обнаружить, что все вокруг – фарс, что реальность ушла далеко вперед, что ты больше никому не нужен?

Да, это все уже было, да, идеи далеко не новы, но это как если бы мы, сибиряки, жаловались упомянутую пургу. «О господи, опять метель, как это уже все избито и заезжено», вот это всё. Можете ли вы отменить метель? Можете ли вы отменить безысхоность? Можете ли вы отменить то постоянно гнетущее ощущение, что однажды и ваш…

одного прочтения здесь недостаточно, по крайней мере мне с первого раза не удалось разобраться что это было - поток свободных ассоциаций или выверенный ряд аллюзий, и что делать с этим текстом раскладывать его или впитывать. иногда кажется, что текст настолько плотный, сжатый, что одни смыслы идут внахлест с другими, а иногда, что это просто мысленные водоросли.

и чтение такое же было: сначала мучительно тягучее - я несколько раз подступалась и так, и эдак, и дальше десяти страниц никак не могла продраться, а под конец стремительное - вся эта цикличность, зацикленность, сознание мечется, как при первом взгляде на "невозможные фигуры", и в завершении как в кино вспышка и титры. кстати, непонятно, почему до сих пор "слишком шумное одиночество" не экранизировали (знаю, что есть мультфильм,…

"Тридцать пять лет я занимаюсь макулатурой, и это моя история любви."

Это история любви к книгам. Гантя работает в пункте приёма макулатуры. Он прессует старую бумагу и книги, формирует из них брикеты, которые потом увозят на бумажные фабрики. Он против воли образован, он читает Гёте и Шиллера, Сенеку и Ницше, Эразма Роттердамского, Канта, Новалиса, Юрия Тынянова, их привозят с макулатурой, книги иногда новые: издательства почему-то решили их не продавать, иногда потрепанные. Гантя уносит книги домой, их собралось уже две тонны - целый книжный мавзолей.

"...моя квартира на третьем этаже в Голешовицах полна книг, одних только книг, подвала и сарая не хватает, моя кухня занята, кладовка и уборная тоже, остались лишь тропки к окну и плите, а в уборной ровно столько места, чтобы я мог сесть,…

от макулатурной пыли забился весь нос я сидела в сыром подвале,а на моих коленках танцевали мыши все это не для меня

можно сказать, что книжка меня буквально ушибла. страшная, талантливая книга об одиночестве и любви к книгам, уничтожающем одиночестве и уничтожающей любви. особенно понравилась многоплановость концепта "пресс", которое Грабал актуализировал в этом трагичном и умном тексте. пресс, давление, гнет - уничтожение и одновременно освобождение - страх и безропотность - другими словами, в этой короткой книге есть всё. слабонервным и детям не рекомендую.

Історія розфасовщика макулатури. Розфасовщик який завжди відстає з роботою, бо уважно переглядає гори паперу у пошуках хорошої книги, яка неодмінно опиняється між його порепаними руками, а потім знаходить місце у його квартирі, закладеній книжками, наче Капела смерті капуцинів. Всі ми - розфасовщики наших спогадів і вчинків: кожного дня з надією шукаємо сенс, порпаємося в горах слів і ілюстрацій, щоб знайти хоч одне речення. Стягуємо найвартісніші спогади, будуємо собі з них фортецю і вночі боїмося бути розчавленими її нестійкими стінами. Стоси спогадів зникають, як куби пресованого паперу і ми намагаємось залишити хоч якийсь слід за ними, назавжди втраченими.

Я не смогла оценить эту книгу. Она никакая. В ней есть несколько красивых фраз, но она - никакая. Никакой была и будет. Не знаю, как я смогла дочитать это до конца; немного даже жалею об этом. Это явно не та книга, которую я стала бы рекомендовать.

Итак, третья прочитанная мною книга Грабала, на этом, наверное, моё знакомство с сим Демиургом окончено, и видимо, рецензия — на всё творчество сразу. Что хочется отметить? — слог хороший, глазоньки не устают, в общем-то — времяпровождение неприятным назвать нельзя. Но! — почему мне в голову сразу лезет читаный аж в 9 лет Пьер Буль со своими обезьянами? Право, если пан Грабал не подходит на роль этакого писателя-орангутанга, то что-то с этим миром не так. «Слова Лао-цзы, Шеллинг и Гегель, Гегель был прав, это Лао-цзы, развернул Фридриха Ницше, Гегель говорил, как Лао-цзы, Гегель писал, тогда как Лао-цзы, в книге Фридриха Ницше…» господа и дамы, зачем пережёвывать с таким завидным постоянством одно и то же? Начитанность свою показать? — так и я могу сейчас (побыв таким же орангутангом…