Рецензии

"Боль прекрасна. Она помогает переродиться. Она помогает творить..."

Это была самая странная, самая страшная и самая страстная история из тех, в которых человек заключает сделку с самим дьяволом. Немало прочитала я таких на своем веку, и "Незримая жизнь..." уж точно одна из самых захватывающих. Не скажу, что она понравилась мне с первой страницы или главы - вовсе нет. Героиня, та самая Адди (Аделин) Ларю, поначалу раздражала неимоверно, да и поступок ее у меня в голове не укладывался почти весь процесс чтения. Обменять душу - бессмертную душу! - на непонятное настоящее, пусть и практически бесконечное существование тела. Хотя какое это существование? Жизнь бродяжки, нищенки, проститутки, воровки - вот это равноценная плата за душу? Думалось мне, девушка продешевила, и немало. Стоит ли жизнь, полная страданий и унижений, исполнения всего лишь одного желания? Кому как, наверное. Желанием Аделин было вполне однозначное "никогда не принадлежать никому". Она хотела и хочет делать выбор самостоятельно, быть любимой или одинокой, жить там, где хочется и с кем захочется, делать то, что велит ей лишь собственное сердце, но ведь и оно порою ошибается. Ах, как жаль, что нет пока в мире вакцины от глупости...

Первая (и большая) часть книги для меня была описанием ее страданий. Не догадывалась я. что ко второй части страданий будет больше, и за счет... любви. Триста лет одиночества и месяц любви - плата вновь оказалась непомерно высокой. Отношения с разницей в возрасте, как водится, обречены с самого начала: ей триста лет, ему двадцать восемь. Она мудрее, хочет жить и любит жить. А он - запутавшийся мальчишка, чье разбитое сердце когда-то "подлечил" - весьма изощренным способом - виновник страданий Аделин, ее вечный мучитель, ее нескончаемое наказание.

Люк, Люцифер, отнял у нее не только счастливую жизнь, он не только обрек ее на безликое существование. Он лишил ее даже мечты. Адди, будучи юной девушки, до этого злосчастного договора любила рисовать и часто рисовала одно лицо - своего идеального мужчины с темными кудрями, светлыми глазами, приятной улыбкой... Дьявол мог принять обличье любого из миллионов живущих на Земле мужчин, но выбрал именно это. Он мог предстать перед ней маленьким, толстым, лысым, старым - каким угодно, но нет - унижать, так до конца, страдать так без меры, видя, что мужчина из твоих снов раз за разом причиняет новую боль...

5/5, у Виктории Шваб получилась классная фэнтезийная история (хоть и темная) с очень яркой линией любви, в которой оказалось больше самопожертвования, чем прочего. Мудрая женщина (а за 300 лет как не стать мудрой?) вновь отдала самое дорогое, нарушив первую свою клятву. Она никому не хотела принадлежать и вновь отдала себя Тьме...

По ощущениям напомнило мне Хелен Тодд - Хилмор. За границей доверия и Михаил Булгаков - Мастер и Маргарита - любовь для многих часто оказывается неподъемным испытанием, но когда истинно любишь - готов отдать все...

"Не обманывайся моей добротой. Я просто хочу сломать тебя сам..."

Я очень хотела прочитать эту книгу, идея казалась замечательной, однако я совершенно не ожидала, что получу невероятно затянутый любовный роман вместо пролегающей сквозь века истории о ценности жизни, одиночестве и необходимости проявлять осторожность в желаниях, ибо те имеют свойство исполняться, причём иногда совершенно не так, как хотелось бы. О последствиях принятых решений, о том, как один человек способен оставить след в истории, не имея возможности оставить след в сердцах или памяти других людей. И начало мне даже понравилось. Хотелось бы, чтобы и остальная история принесла положительные впечатления, поэтому я старалась не придираться, однако в какой-то момент стало слишком сложно позитивно реагировать.

Во-первых, книга кажется безумно затянутой за счёт однотипности сцен. Казалось бы, главная героиня прожила более трёх столетий, есть где разгуляться, показать её долгий путь, как менялся мир и как героине приходилось меняться вместе с ним под воздействием обстоятельств и потрясений. Допустим, автор не хотела погружаться в исторический контекст, поэтому значительные события, в том числе и две Мировые войны, лишь вскользь упоминаются. Но можно же было просто разбавить повествование какими-то интересными эпизодами из жизни Адди. Однако нет, она была шпионкой, но мы об этом ничего не узнаем, видела слона, но зачем про это, хотела узреть весь мир, но больше сотни лет просто сидела в Париже, встречалась со знаменитости, но и про них тоже ничего внятного. Образ получается невероятно статичным, совсем не ощущается тяжесть веков на плечах Адди. Даже в плане получения различных навыков она особенно не продвинулась, если не считать её успехи в изучении языков. В книге две линии повествования — нарезка из различных моментов прошлого Адди и настоящее (2013-2014 годы). И обе предлагают практически одинаковый набор построенных по одному принципу сцен. Прошлое: Адди крадёт еду, ищет жильё,  спит со всякими творческими людьми, вынуждена заново знакомиться с ними каждое утро, из-за чего страдает, ведёт философские беседы, неизбежно скатывающиеся в какую-то пошлость в духе "любовь моя, я так одинок", со Мраком, иногда вдохновляет творческих людей, с которыми спит, на отображение её образа в каких-либо произведениях искусства. Настоящее: примерно до середины книги то же самое только в декорациях современного Нью-Йорка. Возможно, эта монотонность должна лучше отобразить тленность существования Адди, обрёченной на бесконечное повторение, знакомство с одни и теми же людьми, что её не помнят, невозможность построить какие-либо долгосрочные отношения. Но в таком количестве повторы не вызывают желание сострадать тяжкой доле Адди, наоборот, притупляют его и навевают скуку.

Генри, тот самый парень, что смог запомнить Адди, совершенно не вызывал положительных эмоций. Легко догадаться, почему он запомнил Адди, сложно поверить в случайность их встречи, так что оба эти момента для меня не выстрелили. К тому же парень невероятно утомлял своими нестерпимыми страданиями без явной причины. Нехорошо обесценивать чужую боль, но "меня никто не любит", ставшее навязчивым рефреном, от человека, который и сам никого не любит,  вызывало лишь раздражение. Генри — плохой друг (сам признавал, что отмахивался от проблем своей лучшей подруги и обесценивал её переживания) и партнёр из тех, кто обожает лишь своё отражение в чужих глазах, ему важно, чтобы его хвалили, его любили, превозносили и уверяли, какой он замечательный, иначе начинаются "бури в душе" и приступы уныния. Его отношения с Адди кажутся чем угодно, но только не любовью. Адди готова принимать его со всей армией тараканов, потому что он не забывает её всякий раз, когда выходит за дверь. И наблюдать за этим достаточно тоскливо.

О Мраке, который Люк. Самый нераскрытый на мой взгляд персонаж, хотя когда он представал в образе некого древнего существа, чья природа и мораль бесконечно далеки от человеческих, мне было даже любопытно. Однако в какой-то момент он трансформировался в типичного горячего тёмного властелина из подростковой литературы. Сразу напросилась аналогия с Дарклингом из "Гришаверса" Ли Бардуго. Да он даже местами говорил в духе небезызвестного господина Морозова, мол, без тебя я тоже останусь один. И, чёрт с ней, с нездоровой любовной линией, с человеческими чувствами у того, кто человеком не является. Но описания его глаз и упоминание чтения по ним вский раз веселили. Какие-то пятьдесят оттенков зелёного, эх.

Не знаю, сыграли ли роль обманутые ожидания, но книга совершенно не понравилась. Однако обложка волшебная.

Перво-наперво и сразу, чтобы не забыть, хочется выразить уважение переводчикам. Возвышенный поэтический язык романа-исповеди американца вьетнамского происхождения метафоричен и вовсе не лёгок для адаптации. Приведу маленький пример - бабушка называет внука в оригинале "Little Dog", но он переведён как "Волчонок", потому что щенок или щенуля - уничижительно и не подходит духу объяснений бабули, потому что "to love something is to name it after something so worthless it might be left untouched-and alive." Качественно и сильно, да.

Голос Вуонга, Волчонка, пишущего о матери, передаёт обиду, радость, восторг, боль, гнев, но без осуждения. Мы легко представляем её сгорбленную годами работы на фабрике фигурку и узловатые в шишках руки после других десятилетий мигрантской работы в маникюрных салонах. Волчонок знает, что ее жестокое обращение связано с посттравматическим стрессовым расстройством, но добавляет: "Мам, ты мать. А еще ты монстр. И я монстр, вот почему я не могу отвернуться от тебя". Ещё одна фигура на периферии его видения - бабушка, дрожащая от возраста, чей разум иногда ломается, а увиденные ужасы выливаются наружу. Когда-то она была невестой-подростком, сбежавшей от брака по расчету, была отвергнута своей матерью, отчаявшись, стала секс-работницей для американских военнослужащих. В качестве платы за то, что он выщипывает белый "снег" из волос бабушки, она рассказывает ему истории. Несмотря на шизофрению, бабушка Лан часто выступает защитницей лирического героя. Когда в 10 лет он пытается убежать, она стоит под деревом, на которое мальчик залез ночью, и говорит: "Мама нездорова, понимаешь? Она боль. Ей плохо. Но она тебя любить, мы нужны ей...Она тебя любить, Волчонок. Но она боль. Как я. Головой". Никто из них не цел, потому что никто никогда не бывает целым после жестокой войны, напалма на твоих родных улицах и тотального насилия.

В другом уголке сознания Волчонка с каждой страницей все глубже проникая в него, находится Тревор. Они встретились однажды на летней работе в табачном амбаре, которым владел дед Тревора. Внук фермера, белый, но вряд ли привилегированный, подсевший на обезболивающие, которые ему прописали в 15 лет из-за сломанной лодыжки, живет со своим плаксивым, опьяневшим отцом в передвижном доме за шоссе. В ходе их отношений, которые длятся годами, Волчонок узнает, что "секс может сблизить тебя с мальчиком. Его язык у тебя во рту, Тревор говорит за тебя. Он говорит, а ты погружаешься во тьму..." Но милая, гибельная красота Тревора увядает с каждым глотком обезболивающих, к которым он пристрастился, вязнет в потоке страданий и ненависти к себе, а их любовная связь хрупка и ломка, как веточка подо льдом.

Роман очень напомнил мне Овсянок Дениса Осокина, только там описываемое было мне ближе, российское, глубокое, генное и потаёное. Годы чуда и печали Вуонга как рябь на воде - сын мигрантки, без отца, ранимый гей. Иногда его слова мягче кашемировой шали, но иногда за ними слышен скрежет точильного камня по лезвию ножа. Автор опирается на недавние и исторические события, рассказы известных людей, художников и наших с вами современников, чтобы сшить свою историю с каждым сантиметром реальности. От войны во Вьетнаме до Барта, от Тайгера Вудса до 50 Cent. Основная песня-настроение книги - это как раз Many men (wish death), парнишки не просто слушают, а проживают её. Язык Вуонга воспаряет к небесам, когда он пишет о красоте, выживании и свободе, которая лишь степень твоей несвободы, клетка, что распростерлась далеко-далеко; решетку не видно на расстоянии, но она есть. Он настаивает на том, что он и его мать родились не от войны, как он долгое время думал, а от красоты. "Пусть не думают, будто мы — плод насилия. Хотя плод и подвергся насилию, он остался нетронутым."

В этой книге, конечно, очень много личного. Причем, вуонг не скрывает, что описываемое именно личное, а не наделение персонажей своими чертами характера или описание каких-то реальных жизненных коллизий через художественное изложение. И нет связного сюжета, и нет флэшбеков, это в чистом виде поток сознания. И так получилось, что я сейчас оказалась сейчас в сплошных книжных потоках сознания вместе с кизи, вулф и вуонгом. Но ежели вы читали пруста, и он вам зашел... то будете аки веселая форель резвится в любом водопаде.
На самом деле о жизни вуонга и его близких рассказано очень мало. Мимолетно, штрихами, буквально взмахом крыла бабочки. Но этого в общем-то вполне достаточно, чтобы увидеть полную картину, ежели самостоятельно умеешь заполнять авторские пустоты. Тем же, кто предпочитает, чтобы все было разложено по полочкам, проще поискать другие книги. Наверное.

На страницах книги звучит самая банальная история беженцев из вьетнама. Бабушка подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. Мать подвергалась насилию, чтобы выжить и защитить близких. А мальчик уже продукт американской жизни. И совсем он другой. Нет в нем необходимой жесткости, нет хватки, зато есть кое-что другое.
И мальчика бьет мать. Причем, по тяжелой так бьет. А бабушка не защищает, но утешает. И в общем понятно, что в свое время она так же била своих дочерей, как сейчас на ее глазах избивают внука.

Сейчас вообще очень модно прорабатывать свои детские травмы и выставлять счет родителям или тем, кто так или иначе абъюзил или не абьюзил пациента. Что забавно, на деле, очень печально, зачастую доходит до крайней степени инфантилизма. Когда буквально во всем, что не срослось по жизни в дальнейшем, виноваты папа, мама, бабушка, дедушка, жучка, мурка, мышка или там репка с соседнего огорода. Нет, я не обвиняю выросших детей - жертв семейного насилия. В той или иной степени и я точно такая же жертва. И честно сказать, я не знаю, бывает ли вообще детство без каких-либо травм и боли, причиняемой самыми близкими людьми.

Тут важно что. Твое личное отношение. Можно плакать, страдать, обвинять, бесплодно вертеться в вечном круге боли, или использовать свои травмы, как любой опыт, себе на пользу. Ну вот, как вуонг, например, который сумел вырваться из американской нищеты, не снаркоманился и пробился в публикуемые писатели. Невзирая на потерю близких и любимых, оставляя за собой первую и, не исключено, самую сильную, самую искреннюю любовь, потому что там точно было без шансов на будущее, сплошная безнадега.
Не факт, что такая стратегия сработает с каждым. Травмы бывают очень глубокими, когда ну ничего не поделаешь, все плохо. И тогда уже решаются совсем другие вопросы. Но попытаться всегда можно.

Можно увидеть, что мать, которая бьет сына, выбивается из сил, чтобы дать ему дом, еду, одежду, образование, шанс, надежду на лучшее будущее. И теряет здоровье, необратимо калечится. И принимает его таким, какой он есть, когда он признается в своей гомосексуальной ориентации. И поддерживает его в любых начинаниях.
Все это не перечеркивает поднятой руки и синяков на лице и теле ребенка. Но и не перечеркивает того факта, что они все равно семья. Может быть, сын уже будет другим. Сможет выйти из замкнутого круга боли и насилия и начать новую историю.
И совсем необязательно выяснять что-либо лицом к лицу. Кому-то это просто необходимо, а кому-то точно нет. Так что, иногда бывает достаточно написать письмо, которое никогда не прочитает мать (пожилая и больная), и возможно станет хотя бы немного легче.

Но глаза у чувака очень печальные. Впрочем, поэт и счастье - вещи несовместные.

Я бы сказала, что эта книга прежде всего для тех, кто любит почитать что-нибудь смелое, написанное "не по канону".⠀

Данный сборник состоит из сложных и многогранных рассказов, которые представляют собой смесь сюрреализма с обыденностью и поэзии с философией. Несмотря на игру с формой, все тексты выстраиваются в единую линию, поочередно раскрывая темы женственности, страха, материнства, любви и общественного давления.

Конечно же этот сборник о женщинах. О том, каково жить в женском теле и воспринимать себя через призму общественных ожиданий от гендера и о фактическом самоощущении оного.

Для женщины эта книга и про понимание самой себя. Тексты Кармен Марии Мачадо способны буквально проникать под кожу своим читательницам.

Головокружительная вещь и достойное пополнение в рядах феминистской литературы.

И вот просто для справки, список наград, присужденных этой книге: премия Bard Fiction Prize, премия Lambda Literary Award в номинации «Лесбийская фантастика», литературная премия Бруклинской публичной библиотеки, Премия имени Ширли Джексон и Премия Национального круга книжных критиков.

Роман, написанный в форме исповедального письма героя своей матери, которая не умеет читать, а значит никогда не прочтёт написанное, стремится запечатлеть те самые мгновения, которые, в сущности, и составляют саму жизнь, её основу, когда прекрасное и страшное, хорошее и плохое всегда идёт рядом.

Роман, представляющий собой сплошной поток сознания, что порой затрудняет чтение, во многом автобиографичен, и сосредотачивается на определённых узловых моментах, сыгравших важную роль во всей жизни героя, перемежающихся его мыслями по знаковым вопросам и желаниями.

Он не стремится лакировать действительность, стараясь быть предельно честным прежде всего с самим собою, что чувствуется не только по манере письма, но и по тем личным, даже интимным темам, которые он затрагивает по ходу написанного.

Не обвиняя, не крича о несправедливости мира и непонимании окружающих, главный герой затрагивает множество важных тем и насущных вопросов, волнующих его.
Благодаря ярким эпизодам, перед глазами читателя встаёт вьетнамская война во всей своей чудовищной сущности, её последствия не только для жителей страны, коими непосредственно являлись мать и другие родственники героя, но и для самих американцев, воевавших там, жизнь в чужой стране, непременное столкновение двух культур, ощущение инаковости, наркомания и гомосексуализм, откровенный, чувственный, где-то даже чересчур прямолинейный.

Роман, хотя и представляет собой открытый и честный монолог главного героя, но по сути, он призывает к диалогу, к важности и необходимости слов, высказанных, услышанных, принятых, без осуждения и нравоучений, коими могут порой грешить взрослые, разговора между близкими и поддерживания связующих нитей между ними.
Роман отличает сила и красота слова, умеющего убедительно описывать как прекрасное, так и мерзкое, составляющее ту самую жизнь во всех её проявлениях.

Мне хватит смелости рассказать тебе о том, как это было, потому что шанс, что ты получишь мое письмо, невелик. Я только потому могу все тебе рассказать, что знаю — ты никогда не прочтешь ни строчки.

Если честно, я не помню, что именно заставило меня обратить внимание на эту книгу при голосовании в клубных чтениях. Я не особый любитель азиатской литературы, за исключением японской, я избегаю книг, затрагивающих современные войны, особенно если автор имеет американское гражданство, я не интересуюсь современной поэзией от слова совсем... Так что же меня подтолкнуло к этой истории, скрытой под нежной, но неприметной обложкой? Не иначе та самая внутренняя читательская чуйка, способная подтолкнуть меня к тому самому пресловутому расширению горизонтов, которое холодным рассудком я не признаю.

И как же прекрасно, что с годами я научилась ей доверять! Сколько замечательных книг она мне подарила! И вот еще одна жемчужинка в копилку, совсем небольшая история, написанная молодым американским поэтом вьетнамского происхождения. То, что автор поэт, чувствуется в каждой сточке, вся книга это стих в прозе, крик израненной, тонко чувствующей мир души, исповедь человека, не побоявшегося вывернуть себя наизнанку перед всем миром, ну или по крайней мере перед теми, кто, открывая его произведение, готов слушать.

Я прочитала в интернете ту немногую информацию о писателе, что смогла найти, что вообще делаю крайне редко, но тут мне было любопытно узнать, насколько эта книга автобиографична, и насколько я поняла, намного, что делает ее еще пронзительнее и трогательнее. Но вот советовать это произведение я рискну немногим, ведь тут и актуальные современные темы, которые многие, закатывая глаза, на дух не переносят: расовая и национальная нетерпимость, проблемы мигрантов, нетрадиционная сексуальная ориентация, наркозависимость и жизнь в гетто.

Плюс ко всему авторский язык, так очаровавший меня, довольно своеобразен. Вся книга это по сути одно очень длинное письмо, которое молодой человек пишет своей неграмотной матери, сплошной текст без диалогов, скачущий по своим воспоминаниям из детства во взрослую жизнь, из взрослой жизни в подростковые годы, а из них в семейные события, произошедшие еще до его рождения. Истории бабушки и мамы переплетаются с его собственной и вместе ткут полотно повествования. Кого-то эти временные скачки без предупреждения могут запутать, утомить или даже заставить заскучать, но, если вы, как и я, сможете поймать внутренний ритм рассказываемой истории, вас она тоже очарует, ведь это такой своеобразный гимн красоте человеческой жизни, несмотря на все ужасы, лишения и жестокости, которые встречаются на ее пути...

Я опять задумался о красоте; мы охотимся за некоторыми вещами, потому что считаем их красивыми. Если человеческая жизнь относительно истории нашей планеты так коротка, как говорят, — не успеешь и глазом моргнуть, как все позади, то быть красивым со дня рождения до самой смерти — значит быть прекрасным лишь краткий миг.

Знаете, что тут сделал автор? (как ощутила я) Просто отдал свою обнаженную душу на растерзание нам. А вы оценивайте, смотрите, бросайте камни, губите, или же постарайтесь понять, принять. Роман автобиографичен. Частично.
Есть книги, которые пропитаны болью, которые кровоточат через страницы, которые до такой степени интимные, что становится стыдно. Есть книги, в которых текст тебя пожирает, ты становишься с ним единым целым, продолжением его, ты в этом тексте проживаешь жизнь, чужую жизнь.
Перед нами письмо, которое пишет молодой человек своей матери, зная, что она его никогда не прочитает. Никогда. Уже боль, да?! А если не прочитает, значит там можно рассказать все, там можно исповедоваться перед самим собой. Там можно написать то, что сказать нельзя.
А о чем нельзя сказать?!
- о войне, которую мать и бабушка каждый день проживают в себе, об издевательствах, о постоянных побоях, о расизме, об обществе, которое не хочет принимать "других", о наркотиках, о том, что ненавидишь мать и любишь мальчика, о том, что боль тебя возбуждает, о первом сексе. Да ещё много о чем нельзя говорить, но можно предать бумаге. Она стерпит. Она простит
И, да, тут однополая любовь. И, да, с подробностями. Но это настолько красиво написано и та тонкая грань между пошлостью и искусством, между вульгарностью и красотой мысли, не нарушена, не надорвана. До безумия неприличия, шокирующая, искренняя, пропитанная болью книга.
Лишь краткий миг земной, мы все прекрасны...

Дебютная книга Кармен Марии Мачадо представляет собой сборник рассказов, объединенных общей темой: женщины и современный мир. Каждый рассказ не похож на другой, каждый откровенно и подчас жестко говорит о страхах и мечтах, о трудностях и радостях девочек, девушек, женщин. Удивительное сочетание архетипических образов и сюжетов с злободневными вопросами порождает текст одновременно актуальный сегодняшнему дню и вечный. Материнство, сексуальность, насилие и порнография, воспитание детей, взросление, автономия тела, вопросы красоты, требования общества к якобы “правильному” женскому телу - Мачадо собирает весь список триггерных тем, которые в той или иной степени волнуют каждую из женщин.

Этот сборник - вызов и форме, и содержанию. Здесь есть сюжеты реалистические, переработки сказок, антиутопии, один из рассказов представляет собой что-то вроде синопсиса серий к сериалу “Закон и порядок” (и да, я в начале фыркнула, а потом не заметила, как втянулась и читала в лихорадочном внимании). Лично у меня сложные отношения с жанром рассказа, чаще всего мне скучно, я могу читать сборники буквально неделями, мне не хватает объема, чтобы погрузиться в историю... здесь эти ощущения не возникли ни разу. Проза Мачадо - живая и волнующая, шокирующая и чувственная, жутковатая и нежная, сумела меня поразить. И Мачадо не боится откровенно указать на корень проблемы - общество, которое закрывает глаза на существующие проблемы, поощряет насилие и самонасилие. Женщины Мачадо в первую очередь бесстрашные воительницы, которые раз за разом вступают в бой за право быть собой, отстаивать свои границы, за право быть в безопасности и быть счастливыми.

Не читать тем, кто боится экспериментальной прозы и не выносит ЛГБТ-тематику. В остальном - отличная книга на полке феминистской литературы.

«Скажи мне — мне — мне, — эхом разносится он, — я дьявол — дьявол — дьявол — или тьма — тьма — тьма? Я монстр — монстр — монстр — или бог — бог — или…».

«Мрак утверждал, что даровал ей свободу, но на самом деле для женщин в мире, где они затянуты в свои одежды и заперты в домах, свободы не существует. Мир принадлежит мужчинам, лишь им позволено беспрепятственно разгуливать повсюду».

Однажды, заключив сделку с дьяволом, главная героиня Адди Ларю, получает бессмертие на условияx пока она сама не скажет этому дьяволу забери меня к черту из этого мира. Но не всё так заманчиво, как кажется. В оплату сделки темные силы забрали у девушки ее имя. В прямом смысле. Никто не знает ее и никогда не узнает, а значит она не оставляет в этом мире ни малейшего следа о себе ибо увидевший её сразу же забывает.

Так возникает вопрос, а жизнь ли это вообще, когда никто тебя не помнит. Может кто-то и опустил бы руки и отдался тому самому дьяволу ради успокоения души, но только не Адди. Надо отдать должное, девушка, родом из одна тысяча семьсот лохматого года смогла таки дожить до наших дней. Вопреки всем невзгодам и назло ему, тому самому Люциферу (сокращенно Люк).

Не хочу чтобы кто-то подумал, что эта история претендует на нечто философское, но мне после прочтения пришла мысль о том, а так ли уж надо прогибаться под изменчивый мир, как поётся в песне. Вот героиня во всю махала лапками, махала-махала аж триста лет, а масло не взбила. Хотя это тоже как посмотреть. Разумеется у нее осталось в душе многое. Незабываемые дни, или ночи, или часы с теми, с кем она была счастлива. Но сколько пришлось на ее долю разочарований в момент забывания. Сопоставимы ли чаши этих весов? Самым жестоким случаем, на мой взгляд, был тот самый мужчина в финале. Вот вроде оно счастье, только руку протяни, но опыт то подсказывает, а дьявол тихонечко шепчет «за всё придётся заплатить…». И вот эти ситуации, когда только от безысходности Адди Ларю останавливается и осознанно думает «но сейчас-то мне зашибись как хорошо, буду наслаждаться..» Это как прыгнуть с высоты ради чувства полета, а внизу разбиться.

Может быть чтобы жизнь стала зримой надо просто отдаться на волю течения. Оно само принесет тельце в спокойные воды, где обитают такие, как ты.

Хочу сделать заявление. Даже несколько. Как некоторые знают, я читаю сейчас 548535736страничный талмуд Льва Данилкина про вождя отечественной революции (his name is Lenin). Это, наверное, один из самых тяжелых интеллектуальных трудов в моей жизни (оцените хотя бы название: «Пантократор солнечных пылинок»), но, впрочем, я об этом расскажу попозже (делаю все возможное, чтобы успеть к Первомаю). Проблема в том, что глагол Данилкина жжет так сильно (и больно), что очень нужно чем-то разбавлять. Я думал, ну в серединке «Ленина» что-нибудь необязательное прочитаю и буду таков. Перезаряжу батареечки, освежу вкусовые сосочки. Думал я думал, а получилось эвона как – это уже третья рецензия не на «Ленина», а сам он (Ленин) только в Женеву приехал перед 1905 годом. Понимаете, да, как сложилось. Лев Александрович, конечно, вообще не жалеет и ложится на читателя всем своим энциклопедическим весом. Больновато, но работает это как в этом меме, да и говорю же, потом!

Кстати, про названия. Как вам такое – «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны». Это вполне себе могло быть и название седьмого альбома Pink Floyd или название свежей выставки Дэмиена Херста в Базеле (где опять были бы расчлененные туши животных в формальдегиде), но история распорядилась так, что под этим именем появился роман молодого писателя Оушена Вуонга. Прочитал я его в рамках своего короткого, но насыщенного экскурса в мир не очень объемной (because Lenin) современной американской литературы. Кто пропустил предыдущие части, то там был вот этот замечательный роман (новелла) Дениса Джонсона «Сны поездов» и гораздо менее замечательный роман Питера Тейлора «Вызов в Мемфис». Это третья, заключительная часть моего импровизированного курса. И да, если кто не понял, меня купило название. Вот так я легко продаюсь, когда речь идет о книжках.

Как и от предыдущих книг своего миницикла, я совершенно не знал чего ожидать; я не читал аннотацию (их часто пишут плохие люди), не знал почти ничего, кроме того, что этот роман неприлично обласкали как и критики (шортлист ПЕН/Фолкнера, Книжная премия Новой Англии), так и читатели (на ненавистном и чуждом нашему коллективному сердцу Goodreads). Как я уже написал в абзаце выше, меня соблазнили коротенький объем (because Lenin) и неприлично красивое название. Иногда так мало нужно, да? Заранее предупрежу, что после Вуонга я торжественно себе пообещал, что все, больше никаких интрижек на стороне, а только Ленин *громко и отчетливо поет* открыв дороги в мир весенний, рассеял Ленин мрак и тьму! Хотя обещания, как в известной английской поговорке, сделаны из того же, что и корочка пирога – созданы, чтобы их ломать (Promises, like pie- crust, are made to be broken). Да, я это взял тоже из книги про Ленина.

Но вернемся к Оушену Вуонгу. «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» (какое же длинное название, но как приятно его писать) начинается как письмо сына к своей матери и почему-то сразу становится понятно, что будет грустно. В том смысле, что тон и эмоционирование этого письма сразу немного намекают – а как там адресат, примет ли он эту весточку? Почему вообще сын решил написать такое письмо, зная, что его мама не очень хорошо спик инглиш. Может нас впереди ждет небольшой исповедальный опыт, с той литературной аналогией, что священник тоже не видит вашего лица? Это были мои первые эмоции, которые длились первую часть произведения (всего оно разбито на три части). И я не могу сказать, что испытывал какое-то отторжение. Чувственный, глубоко травматичный текст, в котором главному герою очень нужно поговорить со своим противоречиво самым близким человеком – мамой, пускай и в таком формате, как письмо. Интересная концепция, хороший слог, Оушен, дружище, а ты молодец. Не могу сказать, что я прям был восхищен, но читал с большим удовольствием (а также удовольствием от того, что хоть ненадолго оставил в стороне Бонч-Бруевича, Мартова и Воровского).

Под этот грустный, но приятный темпоритм наступила вторая часть книги. Кстати, это все еще письмо, Оушен, я немного концептуально потерялся, или мы немного ушли в сторону? А в сторону чего мы ушли? Убирайте от экранов женщин, детей и лабрадудлей. Here comes gay porn! Ок, у меня нет никаких проблем с этой повесткой, если взять ту же Янагихару (в ее новом романе, если что, 74983643264 страниц, ждем осенью), то ориентация ее персонажей в «Маленькой жизни» (да, новый роман больше) была вписана в нарратив очень органично, естественно и, не побоюсь этого слова, эстетично. Еще раз – я говорю сейчас про литературу, про технику создания персонажей. Можно сколько угодно причитать про беспросветную темноту «Маленькой жизни», но все в этом произведении выполнено на уникально мастерском уровне. Это должны признавать все люди, даже те, кому «Маленькая жизнь» не нравится (это я). А что Вуонг? Оушен вытаскивает из гаража старые покрышки и начинает их палить на центральной улице. И можете воспринимать эту метафору как угодно – ее основной смысл в том, что даже порно уже научились снимать эстетически красивое. Вуонг же жахает так, что вся красота и внутренние конфликты персонажей отходят на второй план. Нет, я не хочу сказать, что порнография в этом романе выходит на первый план, но ее становится очень много. Если вы консервативный читатель, вам это не понравится. Если вы читатель более свободных взглядов, каким я, например, вижу себя, то возможно вы тоже будете немного обескуражены переходом от вечных тургеневских тем в сторону достаточно грубоватой поделке под «Назови меня своим именем».

Сквозной темой через отношения героя со своей матерью (еще раз повторю, я вижу главное преимущество книги именно в этих смысловых отрезках) и его отношениям с юным американским ковбоем становится тема самоидентичности. Как вы уже могли догадаться, Оушен Вуонг имеет азиатские корни, и корни эти ведут во Вьетнам. Да, в тот самый Вьетнам времен той самой небезызвестной войны. И тут я просто обязан вспомнить свой относительно недавний опыт с этой темой – «Сочувствующего» Вьет Тхань Нгуена. Я даже писал рецензию на эту очень плотную и густую книгу. И вот, что я писал 25 февраля 2019 года (говорю же недавно):

Вьет Тхан Нгуен, на мой взгляд, сделал все возможное и невозможное, чтобы передать этот сложнейший клубок эмоций: здесь и страх перед новой страной, и поствоенная травматика, и опьяняющие возможности капитализма, сам Голливуд, черт возьми. И все это написано очень сочным, но плотным языком, как большое красное яблоко. Я не могу назвать сюжет этого романа очень интересным – по мне, так он лишь дополняет окружающие себя вещи дополнительными красками и сюжетными нюансами. Стройное повествование, выразительный язык, умеренная драматичность – такая лайтовая и приятная янагихара. Но основное – это плотная рефлексия, густо размазанная по жизни и быту героя.

И, знаете что? Замените фамилии авторов, Голливуд – на Хартфорд, «большое красное яблоко» - на «невзрачное маленькое яблочко» и voila. Удивительно, насколько похожи эмоции двух абсолютно разных авторов, которые пишут об абсолютно разных материях. Впрочем, сравнивать можно только этот бэкграунд, во всем остальном – Вьет Тхань Нгуен на голову сильнее и мастеровитее своего коллеги. К слову, коли мы уж заговорили о «Сочувствующем», то Вьет Тхань Нгуен написал продолжение этого романа, который принес ему Пулитцеровскую премию. Называется The Committed (я бы перевел как «Посвятивший», но там контекст важен, мне почему-то кажется он будет таким). Роман вышел в марте 2021 года, но как-то пока про перевод ничего не слышно. А жаль.

Давайте еще раз, в последний раз, вернемся к Оушену Вуонгу. К сожалению, вся книга, начиная со второй части, все больше и больше (и больше) начинает напоминать лгбт-фанфик на Ханью Янагихару (оцените иронию, что нужно стараться быть именно лгбт-фанфиком). Я не знаю, возможно это такой высокохудожественный способ совершить каминг-аут перед своей мамой – так глубоко в контекст я не погружался, но, черт возьми, Оушен, у тебя была вся книга, чтобы написать про это. Как история отношений «отцов и детей» с национальным колоритом – это замечательная, очень любопытная книга. И возможно, Оушен Вуонг именно такую книгу и хотел написать. Не знаю. «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» умопомрачительно красива своим названием, но содержание, к сожалению, не выдерживает никаких сравнений. И еще раз повторю, дело даже не в том, что Вуонг решил очень глубоко погрузиться в мир своих переживаний, связанных с потерей близких от наркотиков или не самой счастливой любви. Вовсе нет, в мировой литературе есть много примеров, когда авторы справлялись с подобным нарративом и получалось все хорошо (ладно, уравновешу количество упоминаний Ленина и Янагихары). У Вуонга, возможно, просто не получилось. Бывает.

Кстати, в разделе «Благодарности» Оушен Вуонг достаточно неожиданно дропает целый микстейп исполнителей, чьей музыкой он вдохновлялся при работе над книгой. Я бы сделал для вас плейлист в Spotify, но, наверное, в другой раз.

Берегите себя, читайте хорошие книги!

Ваш CoffeeT

События в данной книге развиваются в двух временных отрезках, что примечательно - в обоих случаях, главная героиня одна и та же девушка.

Франция, 18 век. Аделин Ларю, живёт в деревне с отцом и матерью. Девушка выросла свободолюбивая, но ее родители готовятся выдать ее замуж, возраст подошёл. Аделин не хочет выходить замуж за нелюбимого человека настолько сильно, что заключает сделку с одним из богов. Адди получает полную свободу в обмен на свою душу. Срок расплаты - пока ей не надоест быть свободной.
Сделка, конечно же, оказывается не такой уж простой - Аделин может целую вечность скитаться по свету, но только помнить о ней никто не будет. Пока люди видят ее они знают о ней, а стоит потерять девушку из виду, все тотчас забывают её. Даже собственные родители забыли свою дочь. Аделин словно стёрли из реальности, но при этом - она есть.

Что я хочу сказать в общем - начало было скучноватым, и на мой взгляд несколько затянутым. Собственно скучно мне было до момента пока не появился Генри. Я уж было обрадовалась, что наконец -то в книге начало хоть что-то интересное происходить. Но, к сожалению, так было недолго. Потом книга разочаровала...она оказалась какой-то поверхностной, без ярких историй в жизни героини. Она три сотни лет просто жила, говорит, что ей было чему удивляться, но об этом упоминается мало и вскользь. Вся суть произведения сводится к противостояние Адди и бога, который совершил с ней сделку.

Я ожидала от произведения чего-то бо́льшего, начало было многообещающим, а по итогу вышло что-то непонятное. Я была уверена, что история будет развиваться совсем иначе, но все оказалось куда проще и гораздо приземлённее.

В целом, книга неплохая, но в ней мало динамики и событий. Казалось бы за триста лет можно было такого наворотить, но нет.

Джун Хейворд – малоизвестная писательница, мечтающая о всемирной славе, больших деньгах и контрактах с Netflix. Всё это есть у её университетской знакомой Афины Лю, тиражи азиатского фэнтези которой не залёживаются на складах издательств. Став свидетельницей смерти Афины от рук коварного блинчика, вставшего девушке поперёк горла, Джун забирает черновики романа приятельницы о китайском трудовом корпусе на фронте Первой мировой, и, доработав, издаёт их под собственным именем. Ну как «под собственным», под именем Джун Сонг – американки НЕазиатского происхождения, которая просто очень-очень впечатлилась неочевидным фрагментом китайской истории.

На всех парах развивая тему писательского плагиата и рассказывая о том, как устроен американский издательский бизнес, Куанг с помощью не только ненадёжной, но и малоприятной нарраторки, попутно затрагивает в «Йеллоуфейсе» ещё миллион вопросов, крутящихся вокруг да около литературного творчества. Главный из них – апроприация культуры, превращение чужих коллективных травм в тот «сор», из которого «растут, не ведая стыда» бестселлеры из списка New York Times. Живя по законам бизнеса, книгоиздательская индустрия не может игнорировать запрос на этническое разнообразие и «экзотику», поэтому готова закрывать его беллетристикой всех мастей от авторов любого из цветов радуги. Писателям, выискивающим вдохновение и неизбитую тему для очередного романа под каждым листиком и камнем, глупо игнорировать позабытые моменты прошлого, даже если это прошлое не их народа и расы. Читателям же остаётся только смириться и надеяться, что автор при работе над текстом если и не ночевал в архиве, то хотя бы не поленился немножко погуглить.

«Кради, как художник» – побуждает нас Остин Клеон. «Всё равно не красть не получится» – добавляет Ребекка Куанг. Литература всегда была в том числе присваиванием чужого опыта, и остаётся им даже в век автофикшна с его стремлением к биографичности и искренности, так что, может, и вправду пора перестать удивляться романам о нелёгкой доле американских рабынь от автора из Поволжья или тому, что за красивым псевдонимом Араки Ясусала скрывался «банальный» Кент Джонсон.

"Ее тело и другие" - сборник рассказов, написанных женщиной о женщинах. И несмотря на то, что это безусловно феминистский текст, лично меня больше всего зацепили две составляющих многослойного повествования Мачадо.

Первое - мистичность и фантастичность происходящего. Даже если ничего явно сверхъестественного в рассказе не происходит, все равно чувствуется некая ирреальность. Эта мистичность у Мачадо очень темная, мрачная.

Тут первый пункт плавно переходит во второй. Мрачность повествования придает ему оттенок меланхолии. Тоска, чувство чего-то утраченного сквозит через текст. И лично меня это пробирало до глубины души.

Я уверена в том, что множество читателей найдут и расшифруют огромное количество символики, заложенной автором в текст. Но для меня в этом тексте самыми важными были эмоции. Страсть. Боль. Утрата.

P.S. Меня радует феминизм как явление. Но нам как обществу вероятно еще далеко до того, чтобы одинаково равно воспринимать и отношения женщина-женщина, и отношения женщина-мужчина. И героиня одного из рассказов не удержалась от того, чтобы с пренебрежением относиться к гетеросексуальной женщине, и почувствовать расположение к мужчине, распознав в нем гея. Что, учитывая брак автора с женщиной, акцент на однополых связях в одной половине историй и проблематику притеснения мужчинами в другой половине, оставляет небольшое чувство растерянности.

Невероятно поэтичная книга, наполненная сотнями запоминающихся и необычных образов, цветистая, тонкая и душевная. Здесь не стоит ожидать захватывающего сюжета или каких-то увлекательных коллизий, скорее наслаждаться афористичным языком и непривычным стилем поэзии в прозе. Роман во многом автобиографичен, и это поток сознания, честное и искреннее письмо сына своей не умеющей читать матери, излитые на бумагу его сокровенные мысли, чаяния и переживания. Это не нытье в духе "ты виновата, мама", нет, напротив, безграничная любовь и понимание, что идеальных людей не бывает, что красота преходяща, что всем нам порой ярость застит разум, и что воспитание - это работа, кропотливый долгий труд, и сложно ожидать других методов от человека, прошедшего ужасы войны и неграмотного, но положившего всю жизнь на то, чтобы вырастить сына, прокормить, дать ему образование и путевку в благополучную жизнь.

Роман небольшой, но в него вложено множество смыслов. Здесь и вьетнамская война и ее последствия, и история иммигрантов, и сложность осознания себя человеком другой расы в преимущественно белой стране, и накладывание азиатского менталитета на американский, и эпидемия наркомании в Америке, и вопросы ориентации. Гомофобам книгу лучше не открывать, автор и его персонаж - открытые геи, и момент с признанием маме, что сын не по девочкам, один из самых сложных в книге. Учитывая, что все детство Волчонку регулярно прилетало от мамы (а ей в свое время от бабушки, но к старости бабушка поняла, что лаской и добрым словом можно добиться большего, чем поколачиванием, и жалеет внука, однако к дочери с советами особо не лезет), я прямо-таки ожидала, что в ответ на признание она даст ему пощечину или что похуже. Но нет, она лишь спросила, как и когда это началось (ведь родила она нормального мальчика, она точно знает) и рассказала ему кое-что другое, о его старшем брате, которому не суждено было родиться, потому что страна горела в огне и родители не могли себе позволить рожать тогда ребенка.

Книга о силе слов, историй, которые мы рассказываем, полутонов и полуправды, как это все влияет на окружающих нас людей и на нас самих, что словом можно окрылить, а можно убить. Наверное, каждый ребенок и каждая мать может найти в душе ворох обжигающих слов для выплеска горьких обид, но мы носим их в себе, не желая растравливать души дорогих людей, ведь любовь все же на первом месте. Также мне показались весьма органично вплетенными в книгу маркеры эпохи, и у автора настолько живо получается рисовать словами картины, что при чтении у меня в голове создавалась довольно яркая образная картинка, как на киноэкране, это редко кто так умеет. Оценка, безусловно, самая высокая.

"Йеллоуфейс", очевидно, является сатирой, но он действительно позволяет вам проникнуть в сознание современных культурных woke-активистов (или, как я люблю их называть: культурных стервятников), а также затрагивает вопрос коварной сложности отмены культуры. Это именно то, что любят с пренебрежением называть "соевой" литературой для людей, которые хронически онлайн, но мне кажется, что это было прекрасное отражение мира, в котором мы живем.

Главная героиня борется с собой и другими за то, сможет ли она рассказать историю, которая не является ее собственной. Она постоянно оправдывает это, думая, что ее история недостаточно интересна, и обвиняя лругих авторов в том, что они «крадут всеобщее внимание». На протяжении всей книги она отказывается видеть трудности, через которые приходится пройти другим авторам, чтобы быть опубликованными, и использует удачу Афины в качестве стандарта. Она игнорирует все аргументы, которые противоречат ее точке зрения, а из-за того, что она главная героиня, иногда даже возникаеи соблазн с ней согласиться. Джун хитра и изворотлива, этого у нее не отнимешь.

Возможно, попытки "обеления" историй и их персонажей не будут интересны каждому российскому читателю, но нормализация токсичности внутри культуры отмены здесь представлена просто блестяще — это мир, где буллинг, доксинг, угрозы и даже физический вред кажутся нормой, если их жертвой становится человек, которого нужно "отменить".

Это моя не первая, и надеюсь, что не последняя книга Куанг — мне нравится ее талант показывать все самое непримечательное и отторгающее в человеческой натуре, но при этом от чтения невозможно оторваться, даже если главную героиню хочется придушить.

Йеллоуфейс стала чуть ли не настольной книгой для прошедшего Московского Нон фика, потому что по моим ощущениям её продавали везде: на стенде Fanzon, Читай города, кажется Мифа, где-то ещё пару раз мелькала ярккя желтая обложка. Как итог не вызвать читательского интереса книга не могла, тем более, что и на livelib оценка неплохая, а сама автор уже не новичок, написала Опиумную войну, которая всё ещё известна и вроде как неплохо продаваема.

Что ж, я пошла слушать на майбук и общее впечатление вышло: это хорошо, но не круто. Хорошо, что расскрывают издательский мир, особенно западный издательский мир, где в последнее время из-за повесточки не все так хорошо. Книга охватывает несколько тем: так ли нужна культура отмены и насколько должны ли писатели соответствовать ожиданию общества: белые жещины писать о белых женщинах, азиатки только об азиатках, афроамериканцы... Иначе общество начнёт к чему придраться, но это интернет, особенно твиттер - он найдёт. И здесь буллинг в интернете показан очень хорошо. Где граница между переработанным плагиатом и невинным журналистким расследованием? Если взял готовую историю, изменил, дополнил, накопил ещё огромную тучу информации по теме, переписал раз пять, то есть ли разница между тем, что это было изначально: рассказом друга или чужим черновиком работы?

Что мне не понравилось, так это факт того, что для острой сатиры это не дотягивает, не смотря на конец, от черного юмора которого тянет посмеяться. Конец действительно эпичный, хотя и предсказуемый - автор повесила ружьё в самом начале, оно выстрелило, зло породило ещё большее зло. Но мне не нравится, что за всей этой статирой я так и не услышала голос самого автора. Мне бы хоть какое-то послесловие в конце для осознания, а что же сама Куанг думает о плагиате. Но, видимо, писательнице хватило сил на книгу, где можно напрямую указывать, что самые угнетенные в мире издательского дела в Америке - белые женщины, но не хватило сказать, что всё это такая чушь, что гори оно всё синим пламенем.

В целом неплохо, но хотелось чего-то либо острее, либо в психологичнее. Местами, да, интересно и где-то даже жутко, от переживаний героини, но не дотягивает.

Адди Ларю живёт уже три сотни лет. За свою долгую жизнь она повидала очень многое и очень много потеряла — ведь люди не запоминают её, и даже свое настоящее имя им она выговаривать не в силах. Так действует это сделка с дьяволом. Но однажды один парень говорит Адди, что помнит её, и с этого момента, эта долгая жизнь девушки меняется..

Идея интересная: сделка с дьяволом на вечную жизнь, при том что тебя не могут запомнить — с одной стороны эта деталь и плюс и минус. Но такая жизнь очень одинока, порой жестока и мне кажется слишком длинна.
Как и сюжет: порой он очень растянут, и при чтении, когда сюжет пошёл интересней и события в жизни героини начали обретать другой поворот, мы завернули в какие-то воспоминания или в мысли другого персонажа, которые и так уже видели.
В общем, сюжет зачем-то растянут. Но сама идея даёт много пищи для размышлений: смогла бы я совершить такую сделку с дьяволом? Как долго бы продержалась я на месте упрямой Адди Ларю? А если не вечная жизнь, то какие бы условия выбрала я?
И концовка мне понравилась. Такое нечто таинственное с намеками. Нет, история вполне закончена, просто мысленно героиня даёт понять, что есть и другие варианты.

Вот знаете, иногда так бывает, что читаешь книгу и ждёшь от неё многого, а в итоге оказывается как всегда. Вот так случилось и с Викторией Шваб. С одной стороны, романы мне её нравятся и нравится, как автор пишет, но вот в конкретно данный момент мне не нравится - о чём именно написано и что именно автор хотела донести.

Задумка могла быть хорошей, поскольку героиня оказалась в ситуации, которую в большинстве случаев создатели романов или фильмов подают не как что-то позитивное, а наоборот, как что-то что не несёт радость. О чём я конкретно? О том, что героиня получила в качестве подарка необычную вещь – возможность жить ооочень долго. При правильном и позитивном настрое возможность жить бесконечно или очень долго это приятная возможность узнать что-то новое, исследовать мир, но если у тебя нет никакой цели и тех кто тебе дорог, тогда это действительно бесполезно. Для героини же такая возможность оборачивается тем, что её никто не помнит.

А теперь о реализации. Ты ждёшь что тут будет что-то любопытное и интересное, но вместо этого героиня которая не вызывает никакой симпатии и чувства близости к читателю, да и подано это так что жить жизнью героини совершенно не хочется, потому что поданы всё те же бесполезные жизненные ценности, которые не доведут в итоге до хорошей жизни.

В общем, ничего интересного и гениального я для себя не нашла, поэтому советовать особо никому не стану.

И кто говорит "плагиат", я говорю "традиция".

Вагон историй про писателей, присвоивших рукописи талантливых коллег, пополнился очередной. На сей раз от звезды первой величины, каковой, в отсутствие Стивена Кинга и Джоан Роулинг, назначена Ребекка Куанг. Справедливости ради, она по-настоящему популярна, и карьера ее на взлете: этно-плагиат-газлайтинг "Йеллоуфейс" меньше, чем за год набрал на Goodreads полумиллионный рейтинг; у этонофэнтези "Опиумных войн" и альтернативной истории с этническим колоритом "Вавилона" столько же в сумме. Можно сказать, что у старого доброго детектива аудитория побольше, чем у этой вашей фэнтезятины.

Но на самом деле, Ребекка Куанг умеет рассказывать увлекательные истории, упаковывая, китайскими лаковыми шкатулками, в небольшой объем много смыслов, да не простых, а триггерных. Каждый найдет то, что зацепит именно его, и никто не уйдет обиженный. Джун Хейворд и Афина Лю познакомились на первом курсе Йеля, где обе учились, мечтая о писательской карьере. Афина стала звездой, Джун досталось роль рабочей пчелки литературного улья. Карьера (а также гонорары и роялти) первой с ее китайской аутентичностью, взмыли ракетой, вторая выслушивала от агента, что в отрасли сейчас не лучшие времена для семейной истории с элементами автофикшена. Как ни странно, это не мешало им поддерживать отношения, которые издалека могли сойти за дружбу.

Встречались, выпивали, всегда по инициативе Афины. Платила тоже она и для "некрасивой подружки" Джун возможность побывать во всех этих престижных местах, отведать безумно дорогих блюд и напитков играла не последнюю роль. Очередная встреча затянулась, перетекла в посиделки у Афины дома, где та (ни слова в простоте) принялась готовить блинчики с экстрактом пандана. С пьяным рвением, девушки устроили чемпионат по поеданию этих зеленых блинов, Афина подавилась, прием Хеймлиха не то не помог, не то Джун исполнила его неправильно. Успешная подруга умирает до прибытия неотложки, лузерка остается с ее новым романом,напечатанным на машинке (ни слова в простоте, помните?)

Роман о китайских рабочих, участвовавших в Первой Мировой хорош. Сыроват, рыхловат, схематичен и вообще скорее черновик, но Джун доводит его до ума и предлагает своему агенту, под своим именем. На вопрос: "Почему Китай?" - готов ответ: "Потому что так она отдает дань памяти любимой подруги, умершей у нее на руках." На Джун, теперь Джунипер Сонг (никакого обмана, мама дала ей второе имя "песня") обрушивается слава, оглушительная и феерическая, со всеми прилагающимися бонусами, как приятными, так и не очень. Хейтерство среди последнего, причем к закономерным подозрениям в плагиате добавляется обида азиатов - какого черта эта белая взялась писать о нашем? Как не вспомнить скандал с "Американской грязью" Камминс.

Причина, по которой я не поклонница Ребекки Куанг - бодро начав, примерно к середине она скатывается в откровенную муть, "Йеллоуфейс" не исключение. Решительная авантюристка Джун внезапно превращается в невротичку, одержимую личностью Афины: "Все отдам, только верните ее, живую и невредимую!". И ты, такая: "Что за хрень?" Проповедь сверхценности писательства выглядит, мягко говоря, нездоровой: "Я хочу, чтобы мир с затаенным дыханием ждал того, что я скажу дальше". "Да ладно, - хочется ответить, - Иди умойся, писательство тесный мирок, до которого миру мало дела." Когда живая ткань истории подменяется надуманными страданиями, она умирает. Остается актуальная проза про расовую аутентичность, культуру отмены и очередное "почему одним везет, а другим не очень".

Закончив, думаешь, что прочла/прослушала недурной детективный триллер, не больше. И ошельмованный перевод ничуть не испортил эту благоуханную прозу. Берите сейчас, не ждите повторного редактирования.