Угрюмое гостеприимство Петербурга

Если оценивать книгу чисто с позиции разума, то она хороша: отличный язык, прекрасно переданная атмосфера николаевской эпохи, интересные персонажи… Автор определенно постарался.

Но если подключить к делу сердце, то все становится уже не так радужно, ибо после прочтения меня долго не покидало крайне неприятное чувство.

Возможно вся проблема в моих же ожиданиях, ведь и отзывы, и аннотация настраивали меня на легкую, сентиментальную, возможно приключенческую историю в красочных декорация Петербурга 19-го века. Я ждала историю а-ля «Гардемарины» или скажем «Бедная Настя». И первая половина книги вполне мои ожидания оправдывала, вот только под конец… На обложке сказано, что это роман о гордости, о чести, о любви. Да вот только после прочтения возник вопрос: «А нужна ли мне в жизни эта любовь,…

Сложно писать рецензию после того, как это сделал на этом же сайте маститый г-н, целый профессор МГУ и д-р филологических наук, но я сделаю вид, что того текста я не читала, а читала только саму книгу да реплики автора о собственном произведении. А еще я сделаю вид, что не читала страничку автора ВКонтакте)) Таким образом, отзыв мой получится исключительно субъективным, к чему всегда и стремлюсь.

Итак, приступим… О Гордости, о Чести, о Любви – на обложке, в эпиграфе, в авторском вступлении, возвышенном и романтичном:) Ну, подумала я, книжка будет A La Дюма-старший в декорациях A La Russe. И почти не ошиблась, только интонации постепенно сменила с иронично-скептических на добродушные, а усмешку – на улыбку, потому что это на самом деле очень и очень русский роман, с прекрасным русским…

1837 год, правление Николая I. Время, далеко ушедшее от Бородино и восстания декабристов, и еще дальше стоящее от нашей с вами современности. И кто пишет об этом времени? Не поверите – наш современник Степан Суздальцев. Тут впору фыркнуть и заявить, что это плохая идея: писать роман о событиях двухвековой давности. Да и по определению автора его произведение — сентиментальный вздор, к которому стоит отнестись со снисхождением. Однако. Это не голословная история, вырванная из контекста времени, но и не хронометражная летопись XIX века. «Сидя в гостиной своего дома, я великое множество раз покидал эту реальность, перемещаясь в Санкт-Петербург девятнадцатого столетия, где являлся безмолвным свидетелем событий, о коих речь пойдёт ниже», — так пишет во вступлении Суздальцев. На протяжении…