Рецензии — стр. 10

что больше всего привело меня в недоумение:
в книге есть отрывок, где нет знаков препинания.
чуть дальше - почти вся страница испещрена точками.

в общем же - это ужасная книга с корявым языком.
мне не по вкусу такая изюминка.

за возможность прочесть в бумаге благодарю vooderwind

Если бы Джонатану Сафрану Фоеру было, скажем, сорок два года, и это была бы его третья или четвертая книга, хотела бы я тогда знать, наделала бы она столько шума. Не поймите меня неправильно. Книга хорошая. Прекрасная книга. И то, что это продукт двадцатилетнего ума – удивительно. Но, если мой голос может оказать поддержку тем, кто не признал этот роман гениальным, скажу – я разочарована.
Правильный юмор часто очень уместен в трагических, душераздирающих моментах драматических произведений. И я ценю такое использование юмора – он призван, чтобы облегчить восприятие некоторых эпизодов. Но Фоер, опираясь на него, представляет тему Холокоста слишком поверхностно, а порой слишком карикатурно для такого глобального события.
Да и название романа гиперчестолюбиво. Читая его книгу, у меня не возникло ощущения, что всё полностью освещено. Похвалить достоинства любви и сострадания – может быть и верно, но отнюдь не ново. Сердце Фоера бьется правильно и в правильном месте, да. Но мне показалось, что он очень хочет понравится своему читателю. В этом нет ничего предосудительного, и автор делает так, как считает нужным, но, мне кажется, чтобы добавить «полную иллюминацию» своей истории, позволить читателю уйти с головой в придуманный мир, а потом вернуться из него измененным, нужно быть готовым бросить вызов этому читателю, а в некоторых случаях даже оскорбить его.
Тем не менее, я чувствовала, что часть этой истории была его поиском ответов. И мы, наше поколение, я имею в виду, так же как и Джонатан Сафран Фоер, находимся в постоянном стремлении понять, почему история человечества приняла такие обороты и пришла к такому настоящему, какое мы видим сейчас.
Очень смешанные чувства у меня остались от «Полной иллюминации». У Фоера несомненно есть талант, он смог реализовать в романе несколько веселых моментов, грамотно усилить тяжесть драматических ситуаций там, где это было нужно. Но есть и недостатки, на которые трудно закрыть глаза, так как, на мой взгляд, они занимают большую часть текста.

Мальчик и его дедушка сопровождают иностранца в поисках неведомой женщины, которая когда-то, во время войны, спасла его деда. За таким простым описанием, уместившемся в одном предложении, таится красивое и трогательное повествование, история нескольких поколений.

Если на "Жутко громко и запредельно близко" рецензии все сплошь положительные, то "Полной иллюминацией" довольны не все. По-моему она просто сложнее.

Что в Фоере настораживает, так это то, что он уже в двух книгах строит сюжет на катастрофах, на масштабных событиях, о которых не может быть расходящихся мнений. И 11 сентября, и то, что делали нацисты, это неоспоримо ужасно. Писателю, конечно, легче задеть за живое на основе таких страшных событий. Кто останется равнодушным, прочитав про то, как убивали детей, или про то, как мальчик не может смириться со смертью отца.

И все-таки Фоер талантлив. Здесь он предстает еще большим мастером, чем в "Жутко громко..." Здесь повествование многослойное и совершенно разнородное. Та часть, что описывает события прошлого, события в штетле, слегка напомнила мне Маркеса.

Во время чтения иногда мелькало в голове: "Как же трудно было переводить!"

Книга о путешествии в пространстве и во времени. Три линии, тесно переплетенные между собой и в совокупности дающие полную картину. Магический реализм, когда реальность неотделима от фантасмагории. История еврейской семьи с конца 18 века, написанная автором; история поездки автора-американца на Украину, описанная его украинским гидом и письма к автору этого гида-переводчика. Первая часть написана нормальным литературным языком, две другие – от лица человека, довольно плохо владеющего английским, поэтому многие выражения и обороты безграмотны и корявы, а некоторые уморительны. Приноровиться к такому стилю вначале сложно, но постепенно привыкаешь.

Пожалуйста, будь правдив, но также, пожалуйста, будь великодушен, пожалуйста

ГГ приехал на Украину для поиска человека, спасшего его деда во время ВОВ. Сопровождали его украинский парень Саша в качестве переводчика и его дед в качестве водителя. В результате эту женщину они не нашли, зато узнали о судьбе еврейского местечка, уничтоженного немцами. Эти страницы самые сильные. Все остальное – временами забавно, временами скучновато, иногда просто неприятно. Книга о любви и жестокости, о поиске своих корней, об отцах и детях. Лейтмотив всего – трагедия «избранного» народа, но на эту тему много книг и посильнее.

Не случилось у меня полной иллюминации, как обещал автор, но это не его вина. До этого читала Пелевина и переплюнуть его попросту сложно. Но книга понравилась. Очень понравилась!

Чем-то напомнило роман  Бойня номер пять, или Крестовый поход детей  Воннегута, которого я обожаю: то же феерическое переплетение реальности и вымысла, тот же простой, но одновременно качественый юмор (особенно в линии переводчика Фоера, Алекса, и теперь я точно почитаю книгу на английском, чтобы увидеть, а как эти перлы были переданы там), странная трогательность моментов на фоне бесшабашной скабрезности и поразительная смесь чувств в итоге.

Как и Воннегут, Фоер умело использует контраст юмористических, почти водевильных эпизодов и трагедии, особенно актуальной — увы — в свете того, что творится в мире сейчас.

И это круто. Пронзительно. До печенок.

Обязательно перечитаю снова.

Не могла пройти мимо очередного романа Ханьи, несмотря на не самые высокие оценки. Очень противоречивый роман. Не могу сказать, что мне не понравилось, но, тем не менее, он меня не зацепил так, как Маленькая жизнь.

В основе романа реальная история вирусолога Дэниеля Гайдузеке (прочитав роман я проштудировала интернет на факт достоверности тех или иных изложенных событий). Вот только автор позволила себе свою интерпретацию его жизни и биографии, изменив некоторые детали его жизни, характера и научной работы. Большая часть книга — это воспоминания заключенного под стражу нобелевского лауреата и ученого Нортона Перины. Он с самого начала посвящает читателя в перипетии своей жизни: детство, юность, учеба, путешествие на Иву-Иву и последующее усыновление детей с этого острова. Это исповедь человека, при участии и по вине которого была разрушена целая экосистема острова, а сами жители превратились в нищее стадо, потерявшие свою индивидуальность и этническую принадлежность.

Все это в очередной раз доказывает, что белый человек в безумных попытках обогатиться и завоевать, уничтожает много уникальных мест, разрушая и давая аборигенам сомнительные блага цивилизации. Все это очень печально и грустно. А еще мне было безумно жалко бедных доверчивых черепах и беспомощных ленивцев. Но таков человек — все готов уничтожить и изгадить ради собственной наживы.

Мне понравилась та часть романа, которая была отведена Иву-Иву, а вот вторая получилась скучноватой и предсказуемой. Сам герой не вызвал у меня ни малейших симпатий, несмотря на то, что он посыпал пеплом свою голову за то, что произошло с островом и пытался искупить свою вину, беря брошенных детей к себе в дом, не давая им ничего, кроме крыши над головой и устроенного быта. Финал меня не шокировал, я с самого начала интуитивно не сомневалась в вине Нортона. Чувства от прочитанного? Как и герой Маленькой жизни, Нортон мне совсем не понравился, но автор и не ставил это своей целью, а попыталась показать всю слабость человеческой натуры. Оценка 4+

Если вы все еще оправдываете эксперименты на животных, обязательно прочтите этот роман. Уверена, равнодушными он не оставит никого, ведь Янагихара мастерски умеет работать с эмоциями читателя, что она успешно и доказала всем во втором своем романе «Маленькая жизнь» .
Здесь же вы увидите во всей красе портрет истинного царя природы, великого ученого, спасителя человечества Нортона Перины, для начала убившего насмешками собственную мать, затем с восторгом изощренно кромсавшего подопытных животных в лаборатории, и, наконец, ставшего виновником истребления целого вида, народа, острова... Холодный эгоистичный рассудок гения под маской человеколюбия. И да, очевидно, имеет место намеренная демонизация ученого-биолога, однако, сути вопроса это не меняет.
Истинный герой здесь Пол Таллент (говорящая фамилия?) - антрополог индейского происхождения, таинственный красавец и человек с твердыми моральными принципами. Хотя это и второстепенный персонаж, но оставляет незабываемое впечатление, не в последнюю очередь и благодаря восторженному взгляду на него нашего протагониста-рассказчика.
Взаимоотношения Нортона с его детьми символизируют конфликт между белым человеком и представителями иных цивилизаций: циничное использование под маской любви и благотворительности. А взаимоотношения Нортона и Пола олицетворяют конфликт природы и цивилизации: восхищение красотой, желание обладать безраздельно, но полное непонимание и неприятие ценностей.
И вот она цена прогресса. Цена нашего с вами благополучия. Мнимого, относительного, ведь высокомерно отделив себя от природы, человек продолжает существовать в ее уютной утробе, получая через пуповину кислород и питание, и при этом воображает себя ее властелином.

Эту книгу невозможно понять до конца. Даже рассказанную в ней историю все читатели видят по-разному. Не говоря уж о наполненности ее аллегориями, метафорами, символами и другими иносказательными штучками. Магический реализм, road trip и эпистолярный жанр - 3-в-1.
Украинский штетл Софьевка (Трахимброд) - брат-близнец маркесовского Макондо и искать какую-либо историческую достоверность в его летописи так же нелепо: сплошные анахронизмы, обманы, подмены и красочный символизм. Главенство женского начала (шерше ля фам, младенец-мессия женского пола, повторяющийся мотив отверстий) относит к традиционному еврейскому матриархату. И вообще, эта книга написана евреем и для евреев, поэтому в процессе чтения неизбежно возникает неприятное ощущение подслушивания, подглядывания... Будто разговор по душам. Но не с тобой.
Читать только по-английски, носителям языка и желательно евреям.
Будьте готовы к слишком американскому юмору (читай: ниже пояса).
Не уверена, что готова принимать подобное бурлескное смешение высокого и низкого стиля, грубых слов и изящных образов, пошлости 90-х и поэзии приукрашенного памятью далекого прошлого... Ну так ведь это и не со мной разговаривают!
P.S. И все-таки странно мне и удивительно, как сионизм вдруг нынче моден стал...

Я, как и многие, была шокирована "Маленькой жизнью", эта книга знает, как вывернуть человека наизнанку. Дебютный роман автора другой, об этом стоит помнить, начиная читать. Я помнила, и погрузилась в эту историю, и это хорошо, что она другая, вторую "Маленькую жизнь" моя хрупкая психика не осилила бы. Итак, у нас есть учёный Нортон и его необычное открытие, за которое он получил Нобелевскую премию. Открытие приоткрывало тайну долгой жизни расплатой, за которое было слабоумие и полная потеря себя, как личности при физической сохранности. Во время экспедиции он выяснил, что местные поедали один деликатес и именно он содержал вещество, продлевающие жизнь, но оборачивается одним важным побочным эффектом. Этот остров и его жители играли важную роль в жизни Нортона, собственно они и стали началом его конца, когда один из приемных детей (а их было просто нереальное количество) обвинил его в педофилии. И понеслась. Правда или нет? Даже без доказательства вины, подобные обвинения лягут черным пятном и перечеркнут былые заслуги. Эта книга - история его жизни, начиная с детства и заканчивая тем, чем в итоге закончилось.

Немного о родителях и брате, совсем немного о лаборатории (осторожно читать всем тем, кто любит мышек) и неожиданное предложение о поездке, где ему уготована роль врача в экспедиции. Нортон впервые оказывается так далеко от цивилизации, и красоты вокруг поражают, а больше этого красота антрополога, возглавляющего экспедицию. Он вот личность не совсем раскрытая, загадочная фигура, о ней мы узнаем детали только через восприятие Нортона. Каждый из них увлечен поиском, каждый ищет свое, а находят они племя со свои укладом, обычаями и тайнами. Читать про поход в джунглях понравилось больше всего, и часть про исследование бессмертия. Все это любопытство первооткрывателей, наблюдение мельчайших подробностей быта непохожих на них людей, тех, кто столетиями выживал, имел свои обычаи и ритуалы, и тут пришли они и все разрушили.

Другая часть, менее приятная, это Нортон и дети, и это нездоровое желание усыновлять их в таком огромном количестве, вырывать их из привычного места обитания и пытаться облагородить и внедрить в общество. Такое ощущение, что дети - это те мыши из лаборатории, а Нортон проводит эксперимент, кто из них будет лучшим и особенным для него. Они, как научный эксперимент, где есть радость маленьких побед, и горечь от того, что новизна открытий теряется, когда все раз за разом повторяется.

Несмотря на то, что события несколько шокирующее написаны, читать было легко, увлекало то, что происходит, собственно, как и с другим романом, только там, давись слезами, но читай, ибо оторваться невозможно. Здесь же многих оттолкнет запретная тема, табу для нас, и обычный переход во взрослую жизнь для других, тех, кто за гранью нашего понимания и Нортон, где - то на грани, еще с налетом цивилизации, но с червоточиной увиденных событий.

Дебютный роман Фридлунд сходу попал в шорт-лист Букера и, с одной стороны, отвечает его тенденциям, а с другой - сохраняет толику преданности старому-доброму классическому сюжету. Главная героиня Линда проживает маленькую жизнь, а мы знакомимся с бытом её юности : родители-старые хиппари, будни провинциальной школы, где и в задохленьком городишке есть свои модные чирлидеры и спортсмены, стандартный в книгах о хайскул похотливый препод и благовоспитанная семейная пара по соседству, словно сошедшая не из этого мира, манящая к себе юную девчушку. Повествование уже привычным образом нелинейно. Мысли Линды скачут от одного события к другому. То мы вспоминаем, как она проводила время с отцом, то переносимся в центр школьных событий и взаимоотношений Линды, учителя истории и разбитной одноклассницы, на которую тот положил глаз, потом следим за её офисной карьерой во взрослом возрасте. Интереснее всего наблюдать за взаимоотношениями Линды и семьи маленького соседа Пола. С самого начала именно в этой сюжетной линии ощущалось наивысшее напряжение и ожидание грядущего трындеца, хотя учитель-педофил на фоне любящей семьи выглядел гораздо более угрожающе.

В романе привлекло то, что Эмили использовала набившие оскомину элементы - педофилия, хиппи, секты, маленькие депрессивные городки, но изобразила все это в непривычном ключе. И педофил тут несуразный, и родители у Линды классные и делают для ребёнка все, что в их силах, а не только забивают косяки и рассуждают о писе во всем ворлде, и жители в городе карикатурные с ультратонко выщипанными бровями и реднековским алкоголизмом в дочиста вымытом аккуратном трейлере, а сектанты так вообще уважаемые люди и профессура. Только Линда не может найти места в этих человеческих стаях - с родителями отношения не складываются, учитель обратил внимание на другую, а у семьи Пола, скажем так, высокий порог вхождения в круг избранных. Поэтому в итоге эта книга об одиночестве и о том, что не для каждого есть своя стая, и к ним не обязательно стремиться

Человек-вне, изображенный в романе Аглуазу в чем-то похож на человека-между, героя «Сочувствующего». И там, и там – не в своей тарелке.

Перед нами не рассказ о событиях как они происходили, а исповедь поневоле, тренинг по воспитанию. Чистую бумагу дают, исписанную изымают. Поэтому роман Вьет Тханя не просто хронологический рассказ о том как «белая» вьетнамская эмиграция бежала из Сайгона в самый последний момент и превратилась в массовку в духе «Короны Российской империи», а нечто с размышлениями и оценками. Последние здесь важнее описываемых событий.

«Сочувствующий», несмотря на название, - книга откровенно головная. Автор здесь выступает в роли идеолога, того самого Творца-режиссера, изображенного в романе, столь же тщательно подбирающего сцены для изложения своего символа веры. Порой кажется, что вся книга написана только для того, чтоб донести мнение Вьет Тханя по вопросам родины и революции, искусства, роли и места Америки в мировой истории, национального вопроса и религии. С нами говорит не персонаж книги безвестный интеллектуал, зачатый папой-французом с несовершеннолетней вьетнамкой, а американизированный вьетнамец, собравшийся перевернуть всю американскую литературу с ног на голову.

«Сочувствующий» трещит по швам, так распирает автора от желания объять необъятное и высказаться по всем вопросам сразу: колониализм двух видов (французский и американский), смысл революции, Голливуд как средство массового поражения и колониализм нового типа, судьба этнических меньшинств в уютном черно-белом мире США. Ему мало быть серьезным, сарказмом, иронией, так и прет от некоторых страниц. Разностилевое, пестрое литературное одеяло.

Ну и понятно, чтоб закрыть все эти мишени надо строчить-лопотать со скоростью пулемета. Собственно здесь уже очевидно противоречие, между заявленным замахом на письменное изложение и скорее устным способом освещения событий. Может быть, у меня что-то не так с восприятием, но, как по мне, то герой именно говорит, а не пишет.

О чем же все это? Какова основная мысль романа? Мне представляется, что вся книга своего рода самооправдание автора, ну, или, во всяком случае его идеологии человека-между, полукровки в расширенном понимании этого слова, человеческой сложности, неясности, неопределенности.

Автор на протяжении всего романа упивается идеей амбивалентности, двойственности, и жмет на эту педальку настолько часто, что уже в середине романа начинает тошнить от подобной натужной диалектики.

При этом Вьет Тхань занимается последовательной дискредитацией религии, коммунизма, да и любой формы идеологии вообще. Идеолог против идеологии – привычная уже позиция в современную эпоху. Идеология, Родина, страна – все это прикрытие для убийства. Лучше совать член в кальмара, чем убить кого-либо.

Что ж, тут в духе жестко заданной арифметики человеческих душ не поспоришь. Но отчего же только «или-или»? Странная вещь, роман, рисующий тупики односторонности, говорящий об иллюзии однозначности, сам подталкивает читателя в строго определенном направлении. Лучше ничего не решать, жить без идеалов, похоже, в этом направлении движется мысль автора. Он, конечно, осуждает своего непутевого, запутавшегося между Вьетконгом и американцами персонажа, но скорее за слабоволие, за нежелание признать, что половинчатость, двойственность – полноценный выбор.

В книге немало роскошных живописных сцен – завораживающе вялое бегство из Сайгона (так замирают перед смертью), съемки голливудского блокбастера на Филлипинах, переход по Лаосу. Именно здесь проявляется мастерство Вьет Тханя. По книге достаточно рассыпано семян мудрости, блестящих формулировок и остроумных замечаний.

Но все это тонет в общем авторском праведном порыве – настучать по носу самодовольных американцев, рассказать об обидах, наносимых в Америке мигрантам, а также о том, что революции никогда ни к чему не ведут, вернее сказать, постоянно переходят в свою противоположность.

В порыве гуманизма кажется, что все это так, и автор триумфально доказал, что дважды два равно четыре, а Волга впадает в Каспийское море. Но история опровергает гуманистический тезис. Если бы все шло по кругу «дракон умер, да здравствует новый дракон!», то мы, наверное, до сих пор бы сидели в пещерах. То о чем герой романа мечтает – тождество революционной строгости и сочувствия случалось. Правда, не в полном объеме. И вот об этом бы стоило жалеть.

В итоге, «Сочувствующий» - довольно противоречивая книга, в которой заявка на чувственность дискредитируется холодностью скрывающейся за ней идеологии. Манифест принципиального мигранта, выполненный тем не менее в полном соответствии с новыми американскими стандартами.

Не зря роман получил Букеровскую премию. Особенно понравилось то, что автор показывает нам героя далеко не всей его красе, а скорее, во всем его моральном уродстве. Этакий индийский Раскольников, решивший вырваться из грязного ила Ганга и стать успешным предпринимателем. Но чтобы заработать на открытие своего дела ему и десятка жизней не хватит. Так созревает план убийства. Мук угрызений совести он не испытывает, ведь есть железное оправдание - это не я такой плохой, а жизнь меня заставила. Жизнь, действительно, в Индии - не сахар. Это туристы видят одну сторону этой страны, а ее народ и по сей день живет по принципу кастовой принадлежности. Людям из низших слоев суждено по рождению влачить свое существование в трущобах без канализации и чистой питьевой воды, умирая от холеры и тифа, страдая от собственного невежества и беспомощности. Условия такой жизни порождают зло и насилие, уверен, главный герой. И если хочешь выбраться из этой клоаки, с чистыми руками тебе этого сделать не удастся. Ты либо тварь дрожащая, либо право имеющий на лучшую судьбу. В игре на выживание всегда побеждает тот, кто готов идти до конца.

Я не грущу.

Вы ведь знаете: для каждой книги необходимо своё настроение. Если вы нынче на пике своего позитива, наслаждаетесь каждой сиюминутой и растапливаете снег вокруг, не беритесь за эту книгу. Подождите, когда вас накроет сугроб грусти, и вот тогда вспомните, что есть на свете загадочный Джонатан Сафран Фоер.
Признаюсь, я смогла осилить "Иллюминацию" лишь со второго подхода - и это не удивительно. Дело в том, что один из рассказчиков, которому как раз принадлежит первая глава, - это украинец с большииими такими пробелами и помарками в английском языке, и от кособокости его речи хочется плеваться и материться на исконном русском. Однако впоследствии к корявой манере изложения привыкаешь и даже получаешь удовольствие - в этом огромная заслуга переводчика: согласитесь, написать кособоким русским языком английский текст в исполнении украинца - это надо постараться. Все его "преследовать кого-то" вместо "следовать за кем-то", "осинить глаз" вместо "поставить синяк", "произведён" вместо "рождён" и "иметь говно среди мозгов" вместо... хотя, это и так хорошо звучит - всё это даже начинает нравиться. Кто бы мог помыслить и поразуметь!
Но не думайте, что это единственная проблема для читателя. Вторая заключается в том, что вся книга - поток сознания, или даже сознаний. Вспоминающих, выдумывающих, размышляющих. Пробраться сквозь них, с учетом той самой речевой изворотливости, достаточно тяжко, и вначале ты элементарно теряешься с мыслью "что за бабуйня тут происходит?" Добавьте в этот поток третью проблему - временной разброс, или вековой раскид (не знаю даже, как это назвать) - и ужаснитесь :)
Да, книга для обычного, неподозривающего читателя - сущий ад. И, как ни странно, рай одновременно. Концентрация мыслей, волнений и символизма настолько хороша, что вы заиллюминируете где-то в середине, и в конце книги какой-нибудь засмотревшийся космонавт увидит вашу светящуюся точку во тьме ночной (...при свете дня - страшитесь света фонаря, дада, примерно так).
Фонарь ваш перестанет гореть, пожалуй, через несколько дней (если этой книге, конечно, подвластно вас засветить), но иллюминация, поверьте, будет полная.
Фойер - открытие для меня, неожиданное и тяжко приобретённое. Его осознанный (или неосознанный?) поток можно сравнить с сотней лет одиночества Маркеса и со страной вина Мо Яня - страшно звучащее сочетание, но вы ведь понимаете: оно того стоит.

И как человек, "остающийся в сознании сильно запоздночь," я повторюсь.
Я не грущу.

Чего я уж никак не ожидала, "Полная иллюминация" напомнила мне "Сто лет одиночества" Маркеса . Те же переплетения реального и невероятного, повторения, имена. Убаюкивающие легенды обволакивают и успокаивают. Я даже думала, что внезапно началось другое произведение. Вот правда, не думала, что книга про холокост может быть такой.
Мне это нравилось до определенного момента. Потом когда все должно было "осветиться", голова закружилась, и стало тошнить, как после каруселей.

Как было сказано в описании, "Полная иллюминация" - это роман, в котором иллюминация наступает не сразу. Для некоторых - никогда. Похоже, я все-таки прошла мимо выключателей...
Как было сказано в предисловии, у Фоера "совершенно особый юмор". Я понимаю, что Фоер специально писал так, но, черт возьми, я не могу спокойно читать текст, в котором ошибка на ошибке сидит и ошибкой погоняет! "..безграмотность начинает восприниматься как стиль" - это же просто кошмар! Ок, половина книги написана от лица человека, который не знает английского, я честно пыталась осилить эту несчастную половину в надежде, что потом будет лучше. И еще меня грела мысль о том, что книга не случайно попала в список 1001 маст-рид, и что, может, я чего-то не понимаю и потом (ну, еще через пару страничек.. нет? в следующей главе?.. тоже нет?!..) будет что-то такое, что просто - ах! - и я, наконец-то, пойму и оценю всю глубину этой книги.. но чуда не случилось. Или я позорно сдалась, так и не добравшись до этого самого момента, который "ах!"

З.Ы. Один из советов годового моба. И угораздило же меня взять сразу две книги незнакомого автора сразу! Начала читать "Жутко громко & запредельно близко" и тоже не пошло. Как оказалось, я совершенно не воспринимаю стиль письма Фоера..

Книга мне понравилась, да. Несмотря на большой поток БУКВ, слов и всяких извращенческих оборотов речи. Где черт ногу сломит. Не сомневаюсь что экранизация, как говорят намного лучше. Мне понравилась история Брод и история Трахимброда, навеяло воспоминания о " Сто лет одиночества" и обо всех странностях городка. Тут так же, все вытекает из всего.. я удивлена что оказывается некогда девочки чтобы выглядеть красиво и блестяще на празднике, ловили светлячков и сдирая с брюшек пленку мазали себе ресницы..вот таких дикостей в книге много)). Колкарь бил Брод - а на ему прощала и носила синяки как драгоценности, хотя даже его не любила. Янкель старался уравнить Брод с собой и писал сидя и специально забрызгивал штаны и прочее..прочее.. долго можно продолжать. И когда любишь..очень трудно сказать это человеку, слова обесценивают все.
Даже специально корявые письма от Саши к Джонатану показались интересными и необычными на слова.
Прочиталась книга очень легко и быстро, и, как некоторые пишут что продирались через язык переводчика и Фоера - у меня такого не было. Возможна книга по написанию очень моя.

Что не понравилось, очень не понравилось - маты и много секса!. Этого много, а маты очень режут слух. и корябают голову)). Где надо их и где можно было бы не делать.. причем маты такие, что можно покраснеть от стыда за автора). Именно из-за этого снижаю оценку.

Кратко по книге я написала, а сама идея и все страдания и ужасы Холокоста, которые я почти не прочувствовала из -за языка книги, но поняла! - останутся со мной..чем-то тронула книга..

Я не могу поставить оценку этой книге, потому что мне одновременно хочется выставить их все:
- одну звездочку, потому что книгу я мучительно читала два с половиной года. Два с половиной, честно: мне ее подарили двадцатого февраля две тысячи одиннадцатого года, и только в эту попытку смогла ее дочитать
- две звездочки, потому что некоторые куски очень неприятны, оставляют ощущение какой-то неотмываемой грязи, и это при том, что я не брезглива. Но тут почему-то каждый раз как будто пилой по нервам проезжались.
- три звездочки, потому что в целом книга оставила впечатление никакое, что любопытно
- четыре звездочки за последнюю треть, в которой все стало значительно лучше
- и даже пять, потому что в частях Джонатана такая неизбывная тоска в каждом слове, и иногда так проходится по сердцу, что и невозможно, и ужасно, и замечательно, и больше никогда.

Что же касается самой книги: говорить о ней связно почти невозможно, да и не хочется, потому что либо человек влезает во все это сам, и если выдерживает до конца, то потом говорить вам с ним уже не о чем, потому что все уже было сказано в тексте, а то, что в тексте демонстративно замолчали, лучше и не ворошить.
Если же нет - то и не впутывайте его во все это, честно слово.

Иллюминация действительно наступает в конце.
Для меня - не полная, потому что я еще с середины чувствовала, что что-то скрыто, и даже смутно ощущала, в ком главная загвоздка, поэтому просто терпеливо дождалась, пока мне расскажут, что же, собственно, там такое было. Поэтому не было того шока, освещения, которое бы искупило эту лоскутную разрозненность текста, который норовит каждый раз оборваться, как только привыкаешь к очередному кусочку.
Так что это было то мучительно, уныло, мерзко, то прекрасно, тонко, пронзительно, но этот коктейль на выходе не дал восторга, только усталость и твердое ощущение, что к Фоеру я больше никогда не сунусь, даже если вокруг меня будут бегать все мои друзья и кричать: "но вот эта-то у него вообще шедевр!".
Потому что Фоер крут, ловко играет в язык и в целостность повествования, но это просто не ко мне и не для меня и пожалуйста больше не надо.

Старая фотография и незнакомое имя на ее обороте – не так много, чтобы ждать ответов, но достаточно для возникновения инициативы поиска правды.
Старая фотография и незнакомое имя на ее обороте – НА СЛУЧАЙ, если кто-то будет искать. НА СЛУЧАЙ, если кому-то не все равно. НА СЛУЧАЙ, если я все же дождусь этого кого-то. чтобы рассказать. чтобы не забыть. чтобы снова открыть коробочку и убедиться, что оно все еще лежит там. что оно было на самом деле.
613 печалей утопией гуляют по тропинкам моей жизни. мне кажется, я так никогда и не полюблю никого. Расскажи, как вы любили? она всегда дула, мне на губы, прежде чем поцеловать, как будто я был горячим пирожком и она собиралась меня скушать. А разве так бывает? мне кажется, я так никогда и не стану счастливой. даже счастье нанесет на мою холодную душу множество ножевых печалей.
Грустит – значит существует, не так ли?
да, но не живет. я влюблена а ты серьезен это не правильно и в конце станет губительным для нас обоих. мне нравится когда ты сердишься оттого что я не умею воспринимать тебя всерьез. я не люблю тебя. несчастный случай травма на всю жизнь ты бываешь не похожим на себя но я не могу винить тебя потому что от тебя это не зависит. я не люблю тебя но мне нравится уверять себя в обратном я уже сама поверила в это но только не ты и это плохо. я люблю тебя. правда ведь?
Но, наверное, не так сильно, как ты. Твои смуглые пальчики гладят мертвую руку – дефект врожденных зубов. Они все меня любят за мою руку. Ты тоже? Да. Но по-другому, по-особенному. По крайней мере, мне хочется думать, что это так. Время страстей, только потом откровений. В каком порядке ты расставляешь книги? Спонтанное решение без моего участия, и я уже не твой. Мертвая рука ощущает фантом тепла твоей. Кровавые запястья. Необратимые потери. Твои книги расставлены по цвету корешков, - сказала она. – Какая глупость.
Бомбы заглушают стоны. Стоны заглушают бомбы. Мгновением назад разрушена одна жизнь, сейчас – еще одна, мгновением позже – еще. Только без паники – это не война. По-крайней мере, не с нами. В этой игре мы бездомные животные – видимо кому-то мы очень мешаем, раз он счел своим гражданским долгом избавиться от нас. А мы что? У нас иллюминация внутри. Как никогда прежде, все осветилось сейчас, но никто не увидит и не узнает. Мы могли бы осветить все, рассказать от начала до конца. Но только нужно ли это кому-то? Кому-то нужно. Так смотри. Это тебе. Вся наша жизнь в переплете. НА СЛУЧАЙ.
и, торопясь бросить что-нибудь еще, не заметил, как одна страница выпорхнула из одного из томов и опустилась на землю, укрыв собой, как вуалью, обуглившееся лицо ребенка.

P.S.: Благодарю за внимание, сэр.

Пусть звери живут как звери, а люди как люди. Вот вам вся моя философия в одной фразе.

Настоящий индийский мир. Хотя вообще-то я в Индии не была и знаю о ней понаслышке (ну еще по индийскому кино:) ), но почему-то кажется, что все описанное в книге жутко правдиво. Нам показан мир современной Индии, где люди настолько привыкли жить плохо, что принимают это за норму: достойно быть грабителем,мошенником, убийцей, но недостойно быть бедным и слабым. И это самое важное: если ты получаешь только трехлетнее образование, если твое призвание - быть рикшой, если твой цвет кожи темнее, чем у богатых и т.д. - тебе не выбраться из "клетки" никогда, ты раб, как говорит Адига. Большая часть населения уже давно смирилась, но не Балрам. Он хочет "творить революция", у него есть цель - вырваться из плена, не закончить жизнь, как 99,9% населения, стать хоть на мгновение свободным, и даже неважно, каким путем он этого добьештся:

Игра стоила свеч. В любом случае — я узнал, что такое свобода. Хоть на день, хоть на час, хоть наминуту.

И как-то вдруг грустно становится, и неприятно,и злость накатывает от того,что люди так жили, живут,и, видимо, будут жить...

Фоер изнасиловал мне мозг. Нет, я конечно понимаю, что его неприятно поразил уровень владения английским среди жителей Украины, но зачем же мстить сразу всем своим читателям? И потом, сам-то он хоть одним иностранным языком владеет? Сомневаюсь.
Украина в "Полной иллюминации" - это какое-то жуткое место, все люди там грубые и невежественные, считают, что бейсол изобрели именно они (вы вообще видели хоть один бейсбольный матч?), День независимости празднуют в июле, а Великая отечественная началась 18 июня.
А в Трахимброде витает запах Мокондо, который ничем не вытравишь.
Еще один существенный недостаток на мой взгляд - это переизбыток постельных сцен. Слишком много секса для такой маленькой книжки, почти на каждой странице! То ли попытка привлечь читателя любой ценой, то ли извращенная фантазия автора. А если еще учесть, что фантазирует он о своих же предках, становится совсем гадко.
Но! Сама по себе книга очень даже неплоха. Помимо заранее заявленных тем войны, насилия, проблемы выбора, евреев и прочего, красной нитью проходит идея любви и нелюбви. Эти понятия все время расплываются, тушуются, ускользают от героев книги, ее писателя и читателя. И именно поэтому они точны как никогда.
Еще интересна непривычная форма повествования. Я бы определила ее как роман-черновик. Два автора создают две сюжетные линии, пересылают эти столь разные части друг другу по почте, предлагают поправки, уточнения, рекомендации по улучшению текста. Чаще всего эти пожелания учитываются соавторами и книга становится лучше... но это уже другая книга, чистовик, который нам никогда не суждено увидеть.
Резюме: хорошая задумка в ужасном исполнении.