Рецензии

«Мир открывался передо мной, как широкая дорога, уходящая из-под ног куда-то вверх»

«Скоро пойдет снег» - крошечная, непримечательная и абсолютно бессмысленная история о том, как взрослая дочь вместе со своей матерью путешествует по Японии и размышляет о каких-то рандомных несущественных вещах. И больше о сюжете сказать нечего. Дочь и мать просто тупо перемещаются от точки А к точке В, они посещают музеи, галереи и рестораны, и просто в процессе своей поездки безымянная главная героиня делится своими невнятными воспоминаниями и впечатлениями. Данная новелла – это бесцельный утомительный монолог, какофония из сумбурных размышлений и наблюдений главной героини. История пытается претендовать на нечто гениальное и неординарное, но на мой взгляд, ей не хватает индивидуальности, глубины и смысла. Но самое худшее, что автор стремительно перескакивала с одной темы на другую, не доводя ее до логического конца, из-за чего мысль в итоге повисала в воздухе. К тому же автор резко переключается с прошлого на настоящее, отчего порой путаешься в какой промежуток времени происходит то или иное событие.

Героиня (или скорее сама автор) повествует буквально обо всём что видит, у нее нет четкого плана касательно своей истории, и нередко она повторяется. Приведу пример: в одном абзаце героиня успевает поговорить о дождливой погоде и о лужах, потом она переключается на увиденных ею собачку и лягушку, при этом описывая их во всех деталях, а потом после этого она неожиданно начинает думать о том, что когда ее мама умрёт, нужно будет избавиться от ее вещей. Где тут хоть какой-то намек на маломальскую философию? По мне так это просто набор несвязанных между с собой предложений.

Когда я только взялась за чтение, я думала, что это будет история о матери и дочери, со временем потерявших связь между собой, о том, как между близкими людьми возникла пропасть из-за различных взглядов на жизнь. И поначалу автор действительно пыталась поднять эту тематику «матерей и дочерей», но в итоге не смогла должным образом раскрыть ее. Так и осталось неясной причина, по которой героини отдалились друг от друга, но как я поняла ничего трагичного между двумя женщинами не произошло, а главная героиня просто любит драматизировать. Девушка жалеет о том, что ее мать не разбирается в искусстве, она не понимает, почему та не получает такого же удовольствия от лицезрения картин, как и она, и это почему-то заставляет ее любить мать меньше. Мне кажется, такое умозаключение взрослого человека, т.е. непринятие чужих вкусов и мнений является признаком недалекого ума.

Я думаю, что данная история придется по душе только тем читателям, которым нравится погружаться в бессодержательный странный поток сознания героев. Я с трудом могу отнести эту историю даже к разряду артхаусных, так как она отнюдь незапутанная, просто она пустая, мне не хватило драматичности, накала страстей или хотя бы ошеломляющего финала, увы, прочитанное не оставляет никакого послевкусия, мне происходящее показалось неинтересной белибердой.

Совершенно бессмысленная, абсолютно непримечательная, хоть и претензией на звание интеллектуальной прозы, новелла, впрочем, новелла должна восприниматься как целое произведение, содержащее законченную историю, а тут какой-то огрызок без начала, без конца, без центральной идеи, повествование в какой-то момент просто обрывается. Я даже в первый момент не сразу поняла, что это финал, погрешила на запись (слушала аудиоверсию). Отсутствует даже подобие сюжета. Это просто невнятный набор сцен: взрослая дочь хочет провести время с матерью, полностью игнорируя пожелания последней, и утягивает её в путешествие по Японии. Дочь составляет маршрут, ориентируясь исключительно на собственные предпочтения, как и в выборе страны в целом, и удивляется, что мать больше радуется возможности покупать сувениры и подарки внукам,чем перспективе созерцать какие-нибудь красивые древности в музеях. Чувствуется даже некоторое осуждение и возмущение подобным пренебрежением к прекрасному. Но я действительно не понимаю, зачем принуждать  человека восторгаться, если видно, что тому неинтересно? В конечном счёте любовь или нелюбовь к искусству не делает человека плохим или хорошим.

Написано скучно. Лирическая героиня, выступающая в качестве рассказчицы, довольно душная и при всей своей тяги к мировому наследию не выдаёт ни интересных мыслей, ни красивых описаний. Даже повествование построено непоследовательно, мысли скачут, фокус то и дело прыгает с предмета на предмет. Японии в книге нет, то есть формально она, конечно, существует, героини по ней бродят. Но описано всё так, что действие могло происходить практически в любой стране, да и странно ехать в Японию, чтобы в основном рассматривать произведения западной культуры. Никакого колорита. Никакой атмосферы.

Это плохо как арт-хаус, разновидность созерцательной прозы, способной поразить красотой слога, живо обрисовать урбанистические пейзажи, очарование древних памятников или гармонию природы. Местами просто перечисление набора действий: очень подробно, как героиня мыла посуду, наполняла ванну, что и где ела. Это плохо и как поток мыслей, ненавязчивые размышления о сути вещей, времени, семейных уз. Нет каких-то уникальных рассуждений. Эстетическая составляющая бедна, повествование сухое и бесцветное. Для меня совершенно бестолковая книга.

Тиму Уинтону удалось если не невероятное, то уж точно неожиданное - пробраться в мой внутренний мир, развести там невообразимый беспорядок и уютненько устроиться в уголочке, словно нарочно для него предназначенном. Глядя на исходные данные, я качаю головой и совершенно не понимаю, как. Внятно и связно не объяснишь, можно и не пытаться.

Мне хватило нескольких десятков страниц, чтобы заболеть - иначе не скажешь! - Западной Австралией, чтобы броситься в интернеты бродить по одинаковым маленьким городкам с низкими домиками, чтобы впитывать белоснежный песок и розовую грязь, сочную мякоть арбуза и разбегающихся под ногами крабов, огромные безлюдные пространства и тесноту мангровых зарослей. Эта дикая яростная природа удивительно органична героям. Мир внешний словно смыкается с миром внутренним. И я легко могу поверить в откровение, снизошедшее на Лютера Фокса среди трещащего, кричащего, стрекочущего, хрустящего великолепия - я настоящий, я живой, бог мой, живой, несмотря ни на что.

Герои книги искорёжены, изломаны, каждый по-своему. Они все словно та самая хищная барамунди, сама попавшая на крючок жизненных обстоятельств, далёкого прошлого, собственного характера. Словно перевёрнутая черепаха под раскалённым солнцем, очумевшая от жары и жаждущая спасения. Словно рак-отшельник, вынужденный всю жизнь таскать на себе своё одиночество. Они давно живут за гранью комфорта. Они борются не столько с обстоятельствами, сколько с собой, порой даже не осознавая этого.
Джорджи, золотая девочка, которая всю жизнь шла наперекор семье, но, кажется, наконец смирилась и похоронила себя в маленьком городке, став рыбацкой жёнкой. Неудачник Лютер, похоронивший и семью, и музыку, свою единственную страсть, живущий как и чем придётся. Джим, день за днём выходящий в океан за уловом, человек с бурным прошлым, спокойный и немногословный, сильный характер, перемоловший многое. Как ни странно, именно образ Джима, такой простой и однозначный на первых страницах оказывается по итогу наиболее сложным и противоречивым; возможно, потому что акцент на Джорджи и Лю отвлекает от него внимание. Тем сильнее контраст, когда брутальный и простоватый вроде бы мужик "выходит из образа".

Сюжет книги в общем прост и его можно пересказать в двух словах, но ты не перескажешь ни медленное разматывание характеров, ни гармоничность диалогов и описаний природы, ни общую атмосферность. Перевод местами кривоват, но странным образом не режет слух - ведь это же дикий акцент австралийского английского, это же рыбацкий сленг, это странная смесь ярчайших образов, построенных на самом простом и банальном.

она обернулась и пошла к дому, но на неё из засады напал распрыскиватель.

На страницах романа перед читателем предстаёт картина из жизни Австралии девятнадцатого века. Главными героями здесь, в основном, выступают колонисты, представители местной знати, среди которых оказывается немецкий исследователь Иоганн Фосс, вознамерившийся отправиться в смертельно опасное путешествие вглубь континента с благой целью его изучения и составления первой подробной карты.

Перед самым отъездом Иоганн Фосс знакомится с Лорой Тревельян, чей дядя участвует в снаряжении экспедиции и её финансировании. Завязавшееся и ни к чему не обязывающее знакомство впоследствии окажет значительное влияние на весь ход истории, а значит и на развитие сюжета.

Практически с самого начала становится понятно, что экспедиция, представляющая собой разношёрстную компанию, не будет увеселительной прогулкой, а таит в себе множественные опасности, трудности и препятствия, среди которых знакомство с коренным населением, отнюдь не миролюбиво настроенное к колонизаторам их земель.

События романа развиваются в двух сюжетных линиях, которые постепенно сливаются в одну, изрядно приправленную мистическими нотами. Продвижение экспедиции и повседневная жизнь в Сиднее, далёком от трудностей тех, кто отправился вглубь континента.

Австралийская природа, жизнь колонизаторов и коренного населения, научные цели и методы их достижения - интересные составляющие большого романа от Нобелевского лауреата. При этом чем дальше, тем всё тяжелее читать роман, который, на мой взгляд, слишком растянут, во-первых, во-вторых, неоправданно много мистики, вносящей определённую сумятицу в сюжет.
Но в целом, для знакомства очень неплохо.

Бывает одиночество пространств,
Бывает одиночество морей
И смерти одиночество, но все же
Они ничто в сравненье с бездной,
В которой укрывается душа
И признает-конечна бесконечность.

Эмили Дикинсон ( Эпиграф к книге)

ОНА ''Паршивая овца'' в семье, её спасением от одиночества стали ледяная водка и всемирная паутина, в попытке заполнить пустоты в душе, но тщетно, невозможно оживить некротизированные участки внутри собственной души, когда живя внутри семьи не входишь в её состав ни в детстве, ни во взрослой жизни. Трудно расставаться с мечтами и идеями в тот момент, когда пересекаешь разделительную черту между состраданием к пациентам и цинизмом привычки наблюдать страдания и смерть...Трудно жить осознавая, что в разрушенных мечтах виновата сама.
Она - изгой...Изгой, мечтающий избавиться от одиночества...

ОН Когда в один прекрасный день жизнь тебя выкидывает на обочину и продолжает тихонько подталкивать к пропасти, когда ты уже испытал свой собственный апокалипсис, потеряв всё, утратив способность слышать музыку, то быть изгоем и браконьером - такая ерунда...Иначе и не выжить...Ночной выход в море, опасность, сочные арбузы, томик Китса в кресле и полки с любимыми книгами...А потом автостопом по Австралии, чтобы сжать в руках красноватую сухую землю, посмотреть на ту шахту, что убила его отца...посмотреть в глаза прошлому и услышать музыку, потому что умираем мы все, но важно умереть красиво...с музыкой...

ДВОЕ

Они могут раз в неделю делать покупки в городе и ездить на пляж короткой дорогой. И там была река. Умиротворяющая тишина. И музыка. И дом, полный книг. Ей не надо спасать его; она просто будет вместе с ним. Они будут сажать деревья, и он снова сможет выращивать арбузы. Это настоящий шанс, ведь так?

Но порой так случается в жизни, что некоторым людям недостаточно ответа: ''Да, так...''...Им необходимо каждый раз оказываться на краю бездны, чтобы почувствовать жизнь...Чтобы ощутить, что ''конечна бесконечность'', чтобы осознать это и стать настоящей, нужно на своих губах почувствовать дыхание смерти...
À bout de souffle

А я тихо выскользну из теплой постели, зажгу свечи на кухне, налью янтарный коньяк в большой и пузатый бокал, поставлю диск с записями Джона Колтрейна и, стряхивая тяжелый пепел резких сигарет Голуаз, я поплачу о собственных несбывшихся мечтах; о тех, кто давно ушел; о том, кого я любила и кто тоже оставил меня навсегда…А потом, распахнув окно в осеннюю ночь, почувствую, как холодный и горький ветер высушивает мои слёзы, и, задохнувшись от ледяного и обжигающего порыва ветра, я почувствую себя ЖИВОЙ

Киплинг совсем не зря писал о бремени белого человека. Почему, имея все блага цивилизации, он никогда не сидит на месте? Что его всегда гонит куда-то в неведомую и неизведанную даль? Это Карма или Судьба? Или то и другое разом?
Если честно главный герой романа, Иоганн Ульрих Фосс, напомнил мне начальника на полярной стройке на мысе Дальний в одном из полярных рассказов Бориса Горбатова. Если кто помнит, был такой фильм "Обыкновенная Арктика", с Олегом Далем в главной роли. Условия, конечно, разные, но характеры схожи. Такая же закрытость, нежелание и неумение ладить с людьми, абсолютная безжалостность и почти что аскетизм в стремлении достичь цели. Только вот во имя чего?
Практически весь роман я пыталась ответить себе на этот вопрос. Но так и не смогла. Зато открыла для себя один интересный факт: не смотря на то, что флот британских кораблей впервые высадился в заливе Ботани в январе 1788 года, спустя полвека, а действие романа происходит в 40-х годах 19 столетия, белое население Австралии по сути кучковалось лишь на очень ограниченном участке территории. А остального Континента практически не знало. И самое главное особо не хотело знать.
Колонистам вполне хватало того, чем они владели, на чем делали деньги. Загнанные в глубокие джунгли аборигены их совершенно не интересовали.
Однако ж таки нашелся отчаянный энтузиаст. Тот, кто и послужил прообразом Фосса - Людвиг Лейхгардт.
Патрик Уайт, конечно, творчески переработал биографию этого исследователя, придав повествованию кроме романтического ореола в духе "и никого не защитила. Вдали обещанная встреча, И никого не защитила. Рука, зовущая вдали", еще и мистико-религиозный оттенок. Правда, апостолов-соратников у Фосса не 12, а ровно наполовину меньше. Зато есть собственный Джадд, что является англоязычным эквивалентом имени Иуда. Можно ли назвать его предателем? Лишь отчасти.
Дело в том, что Фосс тот самый случай, при котором благими намерениями дорога очень целенаправленно дорога выстилается прямиком в ад. Чтобы он не делал, все оборачивается кромешным кошмаром. Вот и собаку он убивает, чтобы сэкономить провизию для людей. Но этой жестокостью отворачивает от себя не только Джадда, но и еще нескольких человек, что в конечном итоге приводит к печальному финалу.
Теперь поговорим о любви. Она в романе, мягко говоря, очень странная. Как-то совершенно необъяснимо вдруг вспыхивает у Фосса в пути чувство к Лоре Тревельян. И еще более необъяснимо она ему отвечает взаимностью. Хотя, (или я что-то упустила?) никаких предпосылок и намеков на чувство в их краткой истории знакомства не было. Однако ж, жизнь Лоры с момента появления в ней Фосса начала свой путь к сползанию в одиночество. При этом ее дядюшка с тетушкой благополучно доживут до старости и сойдут в могилу, так ни о чем и не догадавшись и не поняв что стряслось с племянницей. И хотя Патрик Уайт усиленно пытается убедить читателя в непроходимой тупости тетушки Эмми, все же я бы не была столь категорична. Поскольку поступки Лоры понять мог только, наверное, автор этой книги. Хотя.. Когда твой мир ограничивается десятком людей, душными комнатами и прогулками в саду, пускай и самом роскошном, когда тебе и поговорить-то толком не с кем, то любое новое лицо, даже не слишком привлекательное, может вызвать содрогание сердца. Тогда совершенно непонятно почему Лора, просто таки на телепатическом уровне впав в немилосердную горячку, когда Фосс попадает в безвыходную ситуацию, внезапно выздоравливает после его гибели... И потом живет хоть и замкнутой, но вполне спокойной жизнью.
Если кто-то понадеется увидеть в романе чарующие красоты таинственной австралийской природы, то рискует сильно разочароваться. Природа в книге столь же безобразна и жестока, как и люди, населяющие эту землю. Да и животные тоже не вызывают особого умиления.

Овцы сбились в кучу и ежились от дождя, причем многие выглядели так, словно уже никогда не поднимутся. Козы льнули к скалам и кустам, чрезвычайно возмущенные проливным дождем.

Общее впечатление, оставшееся у меня от этого романа, противоречиво. С одной стороны читать его тяжко, поскольку здесь совершенно отсутствует радость жизни. Ни тени улыбки, ни проблеска счастья. Тем не менее книга все-таки чем-то необъяснимо цепляет и затягивает. И бросать чтение совсем не хотелось.
Рекомендовать не рискну. Здесь дело вкуса.

Музыка грязи – это песнь дорожной пыли, окурков в пляжном песке, забившейся под ногти земли. Она не грязная, скорее очень заземлённая, слишком прочно уперевшаяся доступным ассортиментом конечностей в земную твердь, потому что мерцающая на горизонте неизвестность будущего для персонажей похожа на небо агорафоба – широко, стыло, грозно, жестоко, страшно, выключай.

Читателю даны производные в виде спивающейся онкологической медсестры неопределённых идеологических взглядов, импульсивного юнца с сомнительными моральными императивами, чья невыразительная воля проклюнулась сорняком лишь после перелома жизни на «до» и «после», тоскливого рыбацкого городка с непременным набором следующего сорта жителей: местный грозный усач с грубыми руками, хохотливый добродушный толстяк, который несёт на себе Страшный Груз Тайны, женщины с языками-вениками, которые тебя по самые уши выметут, после чего ещё сплюнут, что милочка моя, ты же знала, на что шла.

Выстраивается концепт довольно обоснованного противостояния – «свои» и «чужие». Сплочённый рыбацкий городок, повязанный бизнесом и общими тайнами, и не вписывающиеся в выверенный размеренный быт чужаки. Противостояние не выстреливает.

Читателю не стоит рассчитывать, что ему удастся принять чью-то позицию, потому что он отстоит третьей стороной, чужой для первых двух: что жители городка, что главные герои вовсе не расположены допускать читателя до своих внутренних составляющих, а предлагают лишь перебирать полутоновую палитру серых оттенков своих эмоций, подбирая самостоятельно подходящую цветовую гамму, которая бы налила написанную историю жизнью.

Автор будто всё приберегает что-то сладенькое на десерт, прыгая между персонажами, между локациями, забрасывая удочки то тут, то там, неожиданно подсекая ту, про чью леску читатель уже забыл, потому что отвлёкся на дёрганую рыбёху с проколотыми глазами, вздёрнутую на крючок. Вкусы разные, и кому-то приторная развязка, залитая сиропом и кремом от ожогов, может прийтись по вкусу, но для романтичной прозы в книги не хватает любви, для драмы – не хватает данных, чтобы понять персонажей и проникнуться их болью, потому что они очень неохотно приоткрывают своё прошлое, и когда ты продираешься через нелогичную инфантильность поступков к причине их возникновения, тебе уже настолько всё равно, что никакой эмпатии ты не чувствуешь. Для приключенческого романа – слишком много отвлекающих факторов, перебрасывающих внимание то на что-то, что вот потом станет понятным, то на загадочные полутона оговорок. Когда посреди задорной роуд-стори по выжженной солнцем земле вклинивается неуверенная рефлексия главной героини, завязанная на загадочной недоговорённости её характера, то чувствуешь себя осликом, которого поманили морковкой, а вместо неё дали земли пожевать, потому что ну какая разница, чем набивать желудок.

Надломленные люди вместо зализывания ран просто пытаются от них убежать. Джорджи – от прошлого в бутылку, Лю – от одиночества вынужденного в одиночество добровольное, жители городка – бегут от своего прошлого (которое набрасывается нехотя сверху горсточками земли на крышку гроба, когда ты лежишь в нём головой к центру земли) в наносную благополучность. И за это бегство хочется болеть, хочется подсобить и отлить в книгу какой-нибудь суспензии, рассасывающей рубцы на душе. Вот только персонажи и до перелома своих судеб представляли собою людей довольно невыразительных, и в целом это не плохо, потому что будь главные герои первыми пацанами на деревне и первыми модницами на дискотеке, то сочувствовать им могло бы быть немного сложнее, зато личностная драма могла проникать глубже. Но из-за этой своей невыразительности они обесценивают свою судьбу, потому что если Джорджи добровольно обрекла себя на жизнь, в которой несчастлива, то Лю не менее добровольно внедрил себя в больную паразитическую зависимость от брата и его жены, в результате чего и поплатился нервной системой. Впрочем, многое могло бы быть, но тогда это уже будет другая книга, другого автора, с другим сюжетом и про других людей.

А «Музыка Грязи» - это рубленая хлёсткая проза про людей, которые не знают, как жить, и бегут от этого незнания, оставаясь на месте, даже когда пересекают сотни миль.
Книга кажется напичканной ружьями Чехова, но две трети из них - ружья Бондарчука.

Мужик из этой книги напоминал мне Джона Уика. Да что сказать, напоминал, он и забрал себе его ухмылку и походку. Такой, знаете, поцарапанный ногтями и жизнью высокий, но крепкий шкаф. В него можно накидать кучу ненужного хлама или метать дротики пьяной рукой, а он так и будет стоять и грустить. И простоит так еще лет сто-двести, даже если на него попадает вся штукатурка. Но, правде говоря, Джек Мэггс на бабу Ягу не тянет. Я бы сказал, что в книге, Джек гуляет в образе быка. На нем красный жилет, на левой щеке шрамы, а в руке – трость, которой он постукивает по булыжникам на лондонских тротуарах 1837-ых годов.

И меня осенило. А ведь это неплохой парень для книжной дуэли. Джек, дружище, я знаю, что тебе начхать, но остановись на пару минут. Если бы от этой дуэли зависела моя жизнь, то я стал бы твоим секундантом. Пока не могу знать, что за тип будет у Диккенса на страницах, но ты уж точно неплохой выбор. Я с азартом разгребал хлам из твоего шкафа. Мы ведь все родом из детства, а твое детство и юность сделали из тебя настоящего налётчика, любовника, вора… Уже после, жизнь – старая дама в юбке, придала тебе мощь австралийского буйвола. Подумаешь, что у тебя на левой руке нет двух пальцев. Плюнуть два раза.

он открыл свою руку, на которой не хватало двух пальцев

Вообще, эта деталь навела на одну мысль - стоит ли любовь того, чтобы отдать за нее два своих пальца? Как ни посмотри, а пять пальцев куда полезнее, чем три. Ну ведь так оно и есть? Да и, что греха таить, выглядят они куда естественнее и приятнее. На месте двух пальцев никогда не вырастут другие. Что болтать, даже время не вернет вам два пальца левой руки. Как бы там не было, а это слишком важная деталь в образе Джека, чтобы я ее не сохранил для дуэли. Но что забавно… Вернувшись в Англию, Джек подходит к дому №27 и замечает женщину из дома №29… В общем, выглядит все это любопытно, а если вспомнить про девушку и брата Мэггса, то еще красиво художественно.

Что касается фона и других людей.
Я часто думаю, почему той или иной книге дали такое название… В случае с Джеком, мне кажется, творец сам запутался про кого он пишет. Ну бывает такое иногда, что автор путается в персонажах и уже читателю надо теребить мозжечок, дабы определить в итоге про кого он читает. Про парня – качка? Или может быть, про парня-писателя, который задирает юбку сестре своей жены? Или про девицу, которая босая лазает по мокрой крыше? Имеем то, что творец царапает в название "ФИ", чтобы уж наверняка зашло. Могло быть "фу", но на деле все-таки "фи".

В итоге я прочитал неплохую книгу.
Хочется выделить контраст – мужское стремление… женское разочарование…
Дополнительно нацарапаю шикарную окантовку образа: женщина дает жизнь – женщина отнимает жизнь. И парадокс в том, что роли распределяет сама жизнь...

Из темноты вышла девушка. Босая. Она протянула руку к дулу пистолета.

Ох..Даже не знаю что и написать .После чтение этой книги возникла каша в голове.Вначале я обрадовалась-подумала о небычном повествовании, но все покатилось по наклонной плоскости вниз. И что же мы имеем? Есть папа и дочь.Доченьке замуж пора, папа сильно увлекается выращиванием эвкалиптов, о которых пишется между строк ,кратенько описываются виды этих деревьев. И все- я в ступоре.Папа вдруг решил ,что выдаст дочку любимую замуж за того человека ,который назовет все виды эвкалиптов, высаженных в его имении,а их сотки. Тут я и задумалась об адекватности этого человека.Разве любящий отец может так поступить? Это бред. Это эгоистично ,ведь сама девица сама то не очень разбирается в деревьях. Ладно бы отец искал партию для себя..При появлении очень потенциальных женихов ,повествование несется по другому руслу, один из женихов рассказывает кучу историй.Может я глупа,но на мой взгляд эти множественный рассказики портят картину сильно очень, читая ,порой удивляешься,зачем вообще это. Может все объясняет жанр произведения,но посмею заметить что и от того как преподносит нам писатель мистический реализм зависит много.

Австралия в моем сознании присутствует как место, своеобразное во всех смыслах слова, и эта книга совершенно этому соответствовала. Она несколько выбивалась из того читательского миропорядка, к которому я привыкла, предлагая такое внутреннее содержание, которое до конца не может и не должно быть быть познано, понято, усвоено, только – пережито, прочувствовано и впитано. Своей стилистикой простоватого (но совсем не простого) дискурса, перемежающегося с ботаническими сведениями и странноватыми притчами с открытым концом, она с первых страниц мягко затягивала в себя, суля что-то необычное, кроющееся за «крапчатой красотой» или «черной мятой». В ней было что-то глубоко архетипическое и в то же время современное, что-то шахерезадски-саспенсное и одновременно сиюминутно-мимолетное, что-то фантазийное и при этом упорядоченное. В общем, мне сразу показалось, что я на пороге чего-то по крайней мере нетривиального, и это мне нравилось, как может нравиться шагать в неизвестность.

На деле все получилось… по-разному. Книга оказалась гирляндой неоконченных притч, нанизанных на тоненькую нитку сюжета, открывающих читателю свободу их завершения и позволяющих самостоятельно допрясть и саму нитку. С некоторой натяжкой его можно назвать «нарративом ухаживания», требующим чтения между строк и совсем не нуждающимся в завершении. Сюжет же восходит к сказочному мотиву царя, заставляющего претендентов на руку своей дочери решать непонятно как (разве что только с поддержкой чудесных помощников) решаемые задачи. И, конечно же, он о всепобеждающей любви, о том, как быть, если у тебя по сравнению с другими претендентами, способными справиться с отцовской задачей, нет никаких шансов (ну, и о силе нарратива, и волшебном таланте рассказчика, конечно). Любовь должна сама себя спасти и подсказать путь. И это было очень трогательно – объяснение в любви через рассказывание историй, когда каждая история превращается в слова любви, алфавит любви, грамматику любви. И никакие отцовские условия не в силах победить иррациональность, неупорядоченность, стихийность любви.

Но это – если отнестись к книге пафосно и хотеть быть завороженным ее метафорами, а вот если не хотеть... Конечно, она своеобразно построена, этого у нее не отнять, но за эвкалиптической формой ничего особенного, кроме привычной истории, в конечном итоге не обнаруживается, и уж тем более связывающего жизнь человека и разновидности эвкалипта. С таким же успехом можно было использовать сорта моркови или оттенки серого. Сам же текст показался мне несколько вялым, затянутым и многословным. Пусть автор меня простит, но, как по мне, форма и содержание здесь непрочно и не очень-то и родственно привязаны друг к другу, а, стало быть, кто-то из них лишний.

Он и она, уже за гранью нервного срыва...
Когда живешь, в смысле существуешь, по инерции, и водка приносит кратковременное забвение.

Они из разных миров, их встреча случайна и неправильна, но...вдруг приносит надежду на что-то, на какую-то еще непрожитую ( а вдруг счастливую?) жизнь...

Не все надежды сбываются, да и была ли надежда? Они, наверное, подсознательно знали заранее, что перейдут ту тонкую грань, которую переходить нельзя...

Сначала читала с трудом, пробираясь сквозь осколки чужих трагедий и дебри автралийского сленга... А потом затянуло и увлекло трагической мощью истины изображения человеческих судеб.
Об этом романе, вошедшем в шорт-лист Букеровской премии, очень хорошо вот здесь у Medulla .

Things aren't always what they seem, said Georgie. As you should know.
Okay. Sure.
But?
Sometimes they're worse than how they seem.

Ребят, тут такое дело, я книжку прочитала, в которой без литра не разобраться. Похлеще "Улисса", хотя вот "Улисса" я не читала, но все щас сделаем вид, что просто понимаем о чём речь, да?

Аннотации конечно же нещадно врут, обещая вам (нам, мне) Диккенса и детектив, хотя давайте будем честными, кто-нибудь видел Диккенса, который не Диккенс? Вот и я - нет. Если я захочу Диккенса, я почитаю Диккенса, будто бы в викторианстве никого другого не было, чо вы как эти.

Дело в том, что от Диккенса как такового там... эм... ну как бы и ничего. Нет там ни полёта, ни мысли, ни дна ни покрышки. Одиноким пенопластом в проруби болтается идея написать чота великое, но увы. Нет в пенопласте ни глубины интертекстуальности, ни возвышенности слога. На то он и пенопласт.

Как и детектива, собственно.

Вот в "50 оттенков серого" была такая сцена, помните: к героине приходит подруга и "сис, у меня чума и холера, сходи за меня на интервью к миллионеру", а та берёт и идёт. Ну это же так и происходит, да? Вот и тут у нас значит, приходит чувак в один дом, а его берут в соседний лакеем, потому что он ростом подходит. это так всегда и происходит, надо же с чего-то начинать, ну. И вот прям отсюда на вас вываливают ушат героев, чтобы вы в них запутались и разгреблись только к концу и то не со всеми.

Зачем нужен неовикторианский роман? Чтобы показать какой там был беспросветный писос, серьёзно. Я играла в писосное бинго и выиграла, ребят. И пусть там всё (спойлер) заканчивается вполне розовосопливо (конец спойлера) что вообще-то довольно внезапно и вопрос как они все в таких условиях смогли до этого финала добраться, а следующий вопрос: на кой ляд так жить и уж лучше бы в самом начале утопились.

В общем это. Хотите Диккенса - читайте Диккенса. Языка - большой оксфордский словарь. Страдаш и чернухи - новости или вот это вот.

Роман об Австралии, его людях, национальном символе эвкалипте, буквально пронизан солнцем, красным песком, ароматами. История проста и статична. Середина ХХ века. Некий Холленд, вдовец, живет в своем поместье в Новом Южном Уэльсе с дочерью Эллен. Как он получил деньги, это отдельная история.

Вся книга это истории без начала или без конца, печальные или нет. Рассказчики - Холленд, его соседи, многочисленные претенденты на руку Эллен и Незнакомец. Молва о красоте Эллен дошла до самого Сиднея. И приданое у нее немалое: холлендово собрание всех эвкалиптов на свете. Один эвкалипт это одна глава и одна история. Да уж и задал Холленд задачу женихам!

Книга тягучая, как австралийский зимний день, перевитая повиликой разнообразных сведений об эвкалиптах с историей жизни вдового отца и его Принцессы-дочери, с естественными подробностями человеческого бытия на фоне ботанических изысканий всех персонажей, кроме Эллен. Птичка с необыкновенным оперением, выросшая в тени эвкалиптовой рощи, услышала клекот незнакомого певца и готова расправить крылышки, чтобы вылететь из теплого гнездышка навстречу манящей неизвестности. Но ключ от золотой клетки у её владельца и разве не отец хозяин дочери своей?

Проще всего, конечно, классифицировать роман как историю о любви - благо, и название удачно поддерживает эту теорию. Но Оскар и Люсинда настолько необычны, нешаблонны, не подходящи друг другу, а история их отношений настолько выбивается из всех социальных норм, но при этом настолько вписана в контекст Австралии середины XIX века, что ярлык "романа о любви" и тем более "любовного романа" кажется мне слишком тесным.

Он - совсем молодой англиканский священник, пришедший к этой церкви извилистой дорогой, невежественный, наивный, доверчивый и смешной. Она - состоятельная наследница, ищущая своё место в мире и стремящаяся быть независимой, порывистая, неловкая в своей новой роли. На первый взгляд, их роднит только одно - всепоглощающая страсть к игре, неправильная, неприемлемая и порочная, что для священнослужителя, что для юной леди. Но чем лучше узнаешь героев, тем больше осознаёшь их внутреннее сходство при всех внешних различиях - нечто труднообъяснимое, не в характере даже, в мировоззрении, в способе познания мира, в готовности рисковать, ставить всё на карту. Оглядываясь назад, я вижу сходство даже в том первом шаге, который они совершают в своей взрослой жизни (решение Оскара переехать в Австралию и покупка стекольного завода Люсиндой) - следование за своим внутренним голосом, нежелание прислушиваться к разумным мнениям и, конечно, риск. И всё же я вижу эту странную пару не за карточным столом на корабле или в подпольном китайском клубе, я вижу их в маленьком уютном домике Люсинды, таком не подходящем, на первым взгляд, им обоим, в том самом домике, где они были счастливы, начиная осознавать свою любовь друг к другу. Потому что то, что последовало далее - это абсурд, нонсенс, нелепость, завершившаяся трагедией. Нечто в тоне рассказчика заставляет предположить ещё в самом начале, что добром дело не кончится, но простить Питеру Кэри такой неоправданно обрубленный и несправедливый финал выше моих сил.

Дело не только в любви. Контекст - вот что придаёт любой истории объём и многомерность. Таланты Питера Кэри в этом вопросе я даже не подвергала сомнениям после "Истинной истории шайки Келли", но всё же ему удалось удивить меня в хорошем смысле. Время и место действия основной линии здесь примерно то же - Австралия 1860-х. Только вместо нищих крестьян и бушрейнджеров приличное сиднейское общество. И насколько же мастерски прописаны снобизм, консерватизм и узость высшего света, колониальная практичность, дух авантюры, страсть познания ещё неведомого континента, наполненного опасностями (Джеффрис), убеждённость в том, что предпринимательство - не женское дело (эпизод с посещением Оскара и Люсинды стекольного завода - один из лучших эпизодов романа). А ведь есть ещё английская часть и долгое путешествие от Туманного Альбиона к его жаркой колонии - разнообразные религиозные общины, религия и наука, этикет и приличия.

И ещё один момент. Из собственного книжного опыта я выработала несколько критериев оценки книг. Одной из таких лакмусовых бумажек для меня являются второстепенные персонажи. Главных героев все авторы стараются прописать (у кого-то получается, у кого-то нет - это уже другой вопрос), но когда эпизодические герои обретают свой голос, свою индивидуальность - это дорогого стоит. В этом смысле "Оскар и Люсинда" может быть примером для подражания - здесь каждый герой живой и настоящий. Неудачливый священник Хью Страттон, уставшая от тягот жизни полугувернантки-полуслужанки Мириам Чадвик, блестящий и уверенный в себе мистер Д'Эббс, бестолковый, но добродушный Уордли-Фиш.

И последнее: австралиец Питер Кэри - один из нескольких авторов, сумевших дважды получить букеровскую премию, а это что-нибудь да значит. Тем удивительнее, что первый из романов-победителей (и роман прекрасный) за тридцать лет так и не удосужились перевести на русский.

От этой книги так и веет самодовольством.

У автора, несомненно, талантливое перо. Но у меня возникло впечатление, что на столь странный сюжет написать роман можно было разве что на спор.

Автор как будто всю дорогу занимается самолюбованием, в котором должны принимать участие и читатели. "А вот посмотрите, я и так могу, и вот этак..."

Сюжет, как я уже сказала, причудливый до странности (и в этом случае это не комплимент). Папаша юной дочурки Эллен, проживающий в австралийском поместье, засадил участок эвкалиптами всех форм и размеров. Когда пришла пора выдавать дочку замуж (и это в середине двадцатого века! Ну разве не анахронизм?), папаша объявил, что отдаст ее тому, кто правильно назовет каждый из нескольких сотен эвкалиптов, произрастающих на его участке.

Все бы ничего, но сюжет как таковой развивается слабо, а объем книги заполняется историями, которые рассказывает дочурке некий странный пришелец (не из космоса, конечно). Историй этих много, и главное их свойство - надоедливость. Хочется уже, чтобы что-то произошло непосредственно в поместье, где находятся герои, но задача автора - упражняться в полете собственной фантазии. Это его так увлекает, что аж противно становится ; )

Мне было неинтересно. Этот поток историй слишком уж напоминает словесную булимию. Про заковыристый стиль обычно говорят - "ни слова в простоте". А как сказать про кульбиты фантазии, которые бессмысленно изливаются неиссякаемым потоком? Меня они утомили. Перегрузка. Автор перестарался. Иногда лучше -недо, чем -пере.

Долгое время Питер Кэри входил в список если не любимых авторов, то уж точно тех, которым я доверяю и от которых всегда жду увлекательную и неглупую историю. И ведь не сказать, чтобы "Джек Мэггс" был так уж плох, но вряд ли эта книга смогла бы воодушевить меня на дальнейшее знакомство с автором.

Аннотация отсылает к Диккенсу и, право слово, она не так уж не права (Диккенса я, кстати, тоже не слишком жалую). Возможно, Кэри не хватило именно лингвистической составляющий, стилизации под распухший от многословности викторианский роман, но по внешним признакам - настроению, тематике и сюжетным поворотам - это определённо старик Диккенс. Судите сами. Куда ни глянь - кругом мрачняк. Эта характеристика касается, прежде всего, унылой лондонской погоды, которая ни разу не "очей очарованье", а смог и туман, дождь и грязь. Она же имеет прямое отношение ко всему происходящему в романе, особенно к героям. Воры, шныряющие в поисках серебра. Каторжники, притащившиеся в Лондон по бог весть каким делам. Лавочники, ставшие богачами, но оставшиеся лавочниками по натуре. Мамаши, выставляющие своих юных дочерей на панель. Горничные, запрыгивающие в постель к пожилому хозяину. Молодые джентльмены, совращающие юных своячениц или соседских лакеев (кому кто нравится). Шарлатаны всех мастей. Надрывающиеся от плача младенцы, выброшенные матерями под мост. Или те же младенцы, не успевшие родиться в результате аборта. Хрупкие красавицы, страдающие от жестокого обращения. Озлобленные подростки, предающие благодетелей. Безумцы, зациклившиеся на своих идеях. Меня начинает мутить даже от одного перечисления героев этого паноптикума, а теперь представьте, что все они шевелятся, ходят, разговаривают, совершают поступки, такие же мерзкие и мелкие, как и их душонки. Я обеими руками за реализм в искусстве, но должен же быть какой-то баланс света и тьмы, добра и зла. В той же "Истинной истории шайки Келли" мрачняка более чем хватает, но там есть место и чувству юмора, и доброте, и... какому-то трудно определимому компоненту, который не вгоняет тебя в тоску и уныние. "Джек Мэггс" в этом смысле просто беспросветен. Да, конец для некоторых героев будет весьма счастливым, но именно на этом контрасте он и смотрится удивительно чужеродно, словно наскоро прилепленный финал от совсем другой истории.

В принципе уже этого хватает, чтобы влепить невысокую оценку, но всегда есть надежда на талантливое исполнение. Не в этом случае. На протяжение всего романа не покидает ощущение какой-то неаккуратности, небрежности. Бог с ним, с сюжетом, из исходных данных можно было бы сготовить вполне себе пристойную историю. Но Кэри слишком уж навязчиво сгущает краски и нагоняет туману. Вплоть до середины романа вопросов на порядок больше, чем ответов, которые каждый раз выскакивают как чёртики из табакерок на неподготовленного читателя. Если в первой главе уважающего себя романа висит ружьё, выстреливающее на последних страницах, то "Джека Мэггса" можно уподобить чипендейловскому комоду, из которого вываливаются разнообразные предметы. А то, что творит Джек Мэггс, будучи лакеем, в доме своего хозяина - это почти что кафкианский абсурд. Хотя, пожалуй, история про карантин и силу внушения (один из героев умирает, посчитав себя заразившимся некой болезнью, которая якобы гуляет по их улице) несколько развлекла в контексте всем известных событий. Уж не знаю, как так происходит, но книги попадают в наши руки, воистину, вовремя.

В общем и целом, увы, это всё-таки выглядит плохо, хотя местами и увлекательно.

Я была уверена, что роман мне как минимум безумно понравится, а как максимум вызовет бурные восторги. И такая манящая аннотация с акцентами на всем том, что я люблю. И замечательные интригующие рецензии. НО! Роман проскочил мимо, не затронув ни единой струнки моей души, как легкий шелест ветерка. Увы, но звезды не сложились. А жаль!!!

Что может получится, если сойдутся два одиночества, два отчаяния!? Два диких и необузданных характера!? Например, вот такой роман. Она живет не своей жизнью в тихом рыбацком поселке и тихо спивается от скуки и неудовлетворенности. Он - изгой, дикарь, выброшенный за борт жизни. Одиночка в душе и в жизни, переживший смерть близких людей. А на фоне во всей свое красоте дикая природа Австралии, стихия, сметающая все на своем пути, волнующее море, сменяющиеся ландшафты... Но отчего-то не восхитило ничего из этого. Не вызвало ярких и сочных образов. Не заставило переживать и чувствовать роман всей душой. Может дело в излишне реалистичном слоге? Хотя он как никакой другой должен подчеркивать этот драматичный и приключенческий сюжет. Не понятен мне и его порыв и поступок. Совершенно. От кого бежал? Куда? Зачем? Хотя, если б он остался на месте, романа бы не получилось и вовсе.

В общем не срослось у меня с Т. Уинтоном. Не удивил, не поразил, не восхитил. Так вскользь прошелся по кромке души, не поцарапав и не вызвав эмоций. Такое случается крайне редко... Сомневаюсь, что вспомню о нем спустя пару дней.

Книга австралийца Патрика Уайта рассказывает историю о первых исследователях Австралийского континента. 1840-е годы. Немецкий исследователь Иоганн Фосс в составе группы из 6 человек отправляются в буш. Если сейчас в Австралии бушем называют любую малонаселенную местность, то первые колонисты назвали незнакомый им ландшафт, состоящий из кустарников и низкорослых деревьев. Первые европейские поселенцы укоренялись "снаружи" континента, где преимущественно лес. В центральной же части - пустыня.

Вот в эту пустыню и отправился Иоганн Фосс, вместе с 6 добровольцами, чтобы составить первую карту Зеленого континента. Странно, что для столь опасного путешествия, формированием группы занимался не он. Фактически, Фоссу навязали его попутчиков. Неизвестно, как закончилось это путешествие, если бы Иоганн смог собрать свою команду самостоятельно. Вся команда знала, что это будет непростой поход. Да и могло ли быть иначе в пустыне, под палящим солнцем? Когда вода ценится дороже золота. Когда в любой момент аборигены могут напасть на караван.

Меняющийся ландшафт словно испытывал людей, заставляя и их меняться тоже. Но даже Фосс не мог себе представить как трудности, выпавшие на долю его небольшой группы изменят всех, в том числе и его.

Что же касается Фосса, то он непростой человек. Он необщителен, не разговорчив. Ему трудно найти общий язык с людьми. От этого он кажется заносчивым и грубым. Но он отлично знает свое дело. Гораздо лучше он себя чувствует в своих экспедициях.

Кто такой этот Фосс? Почему он решается на столь опасную экспедицию? Кем он себя возомнил? В какой-то момент кажется, что Фосс -- безумец, возомнивший себя чуть ли не Богом. На это намекает и автор, приоткрывая читателю внутренний мир исследователя. Но может на большие открытия, на опасные путешествия и могут решиться только такие люди?

Но в самом начале книги появляется персонаж, который смог понять всю сложность души Иоганна Фосса. И произошло это за несколько минут, что они провели наедине. Лора Тревельян, девушка из состоятельной семьи смогла заглянуть внутрь, увидеть самую суть этого мрачного немца. С уходом его в экспедицию, для Лоры жизнь навсегда изменилась на до и после этой встречи.

Даже когда переписка стала между ними невозможна, Лора и Иоганн чувствовали друг друга, они словно общались на расстоянии.

В приключенческих романах мне редко нравится любовная линяя. Но здесь она описана превосходно. Да, можно сказать, что ее почти и нет. Но то, как люди, видевшие друг друга не более 20 минут настолько стали близки духовно, что могут переговариваться на расстоянии, это, как мне показалось, очень интересное решение.

Сама Лора - тоже необычный персонаж. Она не просто герой-функция. Чтобы Фоссу было ради чего жить и чтобы показать, что он может испытывать чувства. Лора Тревельян - человек потрясающей силы, чем просто изводит свою тетушку. То отдает беременной служанке лучшую комнату в доме, после смерти этой служанки, удочеряет ее ребенка и отказывается отдать женатой бездетной паре, то решается на работу учительницей, хотя у нее весьма обеспеченный дядюшка. Это именно он спонсирует экспедицию Фосса. Единственные забавные моменты в книге так или иначе связаны с реакцией тётушки на поведение племянницы.

Что касается видов Австралии, то их мы увидим только через восприятие героев. К сожалению, автор не даст нам возможности самим "посмотреть" на австралийский буш.

За громким словом «роман» скрывается коротенькая повесть о молодой женщине, отправившейся в туристическую поездку по Японии вместе со своей стареющей матерью. Это, по сути, просто внутренний монолог главной героини, в котором впечатления от путешествия плавно перетекают в воспоминания, воспоминания сменяются размышлениями, а дальше все заходит на новый круг — и так целых сто страниц.
Надо сказать, что главная героиня девушка образованная и интеллигентная, чуткая к прекрасному, вся в литературе, искусстве и саморефлексии, а вот её мать больше удовольствия получает от скидок в магазинах, нежели от музейных выставок. Попытки дочери наладить между ними контакт выглядят так жалко и так знакомо, что даже скучно: ты несёшь человеку, как тебе кажется, сокровища своей души, а в ответ получаешь «Что покушала?» и "Когда внуки?" Надо ещё немного повзрослеть, чтобы понять бессмысленность этих попыток. Людей не переделаешь, а родители — тоже люди, и это надо просто принять. (А сокровища своей души — поберечь от обесценивания.)
Понятия не имею, бывала ли автор в Японии, но если и бывала, на книге это никак не отразилось: ни каких-то примечательных описаний, ни особенной атмосферы в ней нет, повесть, подобную этой, вполне может написать человек, знающий о Японии только по книгам и фильмам. Более того, местом действия вполне могла бы быть любая другая страна, на сюжет (если считать перемещение из пункта А в пункт В сюжетом) это бы никак не повлияло.
Внутренний мир героини показан более обширно, чем внешнее окружение; но, пусть она думающая и чувствующая девушка, никаких глубоких или хотя бы интересных мыслей в повести нет. Единственное её достоинство — гладкий, приятный, лёгкий для чтения слог; ничего раздражающего и ничего выдающегося. Я люблю иногда почитать такое под настроение, когда нет сил вовлекаться ни умственно, ни эмоционально, но то ли в этот раз настроение было неподходящее, то ли эта книга действительно совсем пустая.

Герои книги абсолютно неадекватны и загадочны. Вроде бы они пытаются делать какие-то обычные человеческие вещи - любить, наслаждаться, работать - но у них ничего путём не выходит. Ну ещё при этом они ведут себя и ожидают от других людей, что те будут придерживаться наилучших побуждений. Как бы не так. В итоге получается весьма грустное и странноватое произведение. При этом очень забавное - Кэри придерживается стиля Диккенса, говорить шутками и несерьёзно об очень грустном и достаточно серьёзном.
Сюжет в аннотации вкратце описан: молодой английский священник приезжает в Австралию, где знакомится со своевольной девицей, которая осталась сиротой и при этом успела вложить своё наследство в стекольный завод в Сиднее (потому что ей понравилось название продающегося предприятия). Их объединяет страсть к азартным играм. Из-за своего непутёвого поведения они оказываются изгоями в обществе. На самом деле, угодить колониальному обществу весьма непросто: несмотря на то, что вдали от доминиона нравы куда как проще, уровень ханжества, соответсвенно, куда как выше.
Как я уже сказала, несмотря на то, что стиль и герои вызывают большую привязанность - читается легко, оторваться тяжело, - но поступки их вызывают удивление, ужасная жестокость второстепенных героев вызывают шок, так что в целом ощущение от книги как будто обнаружил половинку червяка в яблоке, только наверно помноженное на сто.