Мне восемнадцать. Первая любовь. Ему двадцать два (за плечами армия, подготовительное отделение, жизненный опыт, интеллект-амбиции, то-се – полный букет для восхищения, не сказать благоговения))).
В те времена в нашей стране купить хорошие книги было практически невозможно. Что удивительно, книги на русском языке свободно продавались в странах соцлагеря (Чехословакия, Болгария, Румыния, Польша...)
На нашем факультете учились болгары. Один из них привез с каникул заказанные мной драгоценные «Сто лет одиночества».
Первый раз я прочитала этот удивительный и потрясший меня роман в шестнадцать лет. И вот у меня есть собственная книга! Что я делаю? Несу делиться объекту воздыхания. В том числе, не без корысти произвести впечатление. Восторженно комментирую прочитанное, ага.
Проходит несколько дней. Возвращает мне книгу с эдакой небрежностью:
– Хм, ну, не знаю, что ты в этом нашла... Подумаешь, половая жизнь семьи за сто лет.
Что я? Хлопаю глазами. Хочется плакать от разочарования и обиды.
Логично было написать, что любовь тут же и закончилась. Не тут же.
Именно тогда я поняла, что, по меньшей мере, глупо ждать от другого человека эмоций, созвучных моим. И что мужчины – они иные, инопланетяне, в общем)).
Полковник, пора завершать войну. Пора возвращаться домой. Урсула совсем постарела, ослепла от слез, но продолжает вас ждать.
Полковник, вы проиграли, вы снова в плену - один на один с собой, со своим одиночеством. Возвращайтесь в Макондо, там будет спокойно.
Никто вам не будет писать.
В Макондо по-прежнему дождь. Ребека еще жива, хотя не выходит из дома. Ваш друг Геринельдо Маркес умер два дня назад. Здесь совсем не осталось ваших знакомых.
Полковник, здесь перестали жить. Здесь умирают - кто сразу, кто несколько лет подряд, постепенно, хороня себя заживо в каменных стенах домов. Здесь больше не видят снов и не помнят слов - все чаще молчат. Мертвецы говорить не умеют. Или не смеют...
Полковник, вам нужен покой. Возвращайтесь домой. Запритесь в своей мастерской, продолжайте плавить из золота рыбок. За полвека и так вы наделали много ошибок. Тридцать две бесконечных войны никому не нужны, кроме вас. Остальным наплевать.
Полковник, в Макондо по-прежнему дождь.
Возвращайтесь сюда умирать.
Если я когда и задумывалась о внутреннем устройстве Кладбища забытых книг из одноимённой тетралогии К.Р. Сафона, то даже близко не могла представить что-либо подобное. Фантазия шанхайских архитекторов превзошла все мои ожидания - изогнутые арки, винтовые лестницы, замысловатый лабиринт заполненных до потолка стеллажей книг и особым образом расположенные зеркала, создающие потрясающую иллюзию бесконечности.
Необычный книжный магазин «Дуцзянъянь Чжуншугэ» (Dujiangyan Zhongshuge) открылся осенью 2020 г. в городе Дуцзянъянь, на юго-западе Китая. Магазин занимает довольно большую площадь — 973 кв. м. и был спроектирован Ли Сяном (Li Xiang), основателем шанхайской архитектурной студии X+Living.
Китайская книготоргующая компания «Чжуншугэ» (Zhongshuge) славится своими впечатляющими книжными магазинами, но её последнее заведение в Дуцзянъяне, провинция Сычуань, является поистине уникальным. Как сообщается, Ли Сяну понадобился месяц на проектирование этого места, а строительство длилось 5 месяцев, что весьма впечатляет, учитывая сложность проекта.
Один из способов, с помощью которого дизайнерам удалось достичь этого бесконечного визуального эффекта, заключается в том, что верхние полки покрыты принтом с изображением стоящих на них книг, а не уставлены настоящими книгами, поэтому кажется, что книги простираются от пола до самого потолка. Исполнение настолько безупречно, что, даже зная секрет иллюзии, всё равно приходится прикладывать усилия, чтобы разглядеть, где на самом деле полки начинаются, а где заканчиваются.
Освещение также играет важную роль, поэтому у каждой книжной полки есть своя собственная полоска света. Это не только усиливает эффект бесконечности, но и упрощает читателям процесс поиска книг на полках.
Дело было в мае, время трудное, ибо конец учебного года и времени на чтение почти не было. Вот и вышло, что я растянула "Тень ветра" на целый месяц.
В те редкие минуты, что я проводила за чтением, папа часто спрашивал, что я читаю? Это слышала моя трехлетняя дочка и время от времени повторяла этот вопрос на прогулках, если видела меня с книгой, на что я неизменно отвечала, что читаю "Тень ветра".
Обстоятельства сложились так, что на неделю я отвезла дочку в деревню к прабабушке. За это время я расправилась с учебой и наконец-то дочитала эту прекрасную книгу.
Когда я забрала дочку домой, она попросила, чтобы я ей почитала книжечку. На вопрос, какую книжечку она хочет послушать Кирочка ответила с довольной улыбкой "Тень ветра"))
"Сто лет одиночества" я ни читать, ни покупать не собиралась. Просто на улице был дождь, а у меня не было зонта и я взялась пережидать его в книжном магазине, а от искушения побродить между стеллажами ни один книголюб не удержится. Яркая обложка сама попросилась в руки.
По дороге домой я с удовольствием полистала покупку, а после оставила на прикроватной тумбочке и надолго забыла о ней: возвращаться к Маркесу как-то не было настроения. Пока однажды в один прекрасный момент не обнаружила, что книга "Сто лет одиночества" преследует меня повсюду: лежит, шурша страницами, забытая кем-то на автобусной остановке, выглядывает с витрины книжных киосков, окруженная глянцевыми обложками любовных романов, и даже мелькает в руках друзей и однокурсников, прежде не интересовавшихся ни чем, серьезнее Гарри Поттера.
Тогда я решила, что и мне пора. И не пожалела об этом.
*
Это был увесистый том, но потрепанный уже. Однако продавец его очень бережно подал маме, в глазах его тоска какая-то была. Я наблюдала из глубины торговой палатки за тем, как два нарика вещи на рынке продают за бесценок, чтоб на дозу хватило. Мама книги забирала часто, к ней всегда с книгами отправляли таких продавцов. Но любила она детективы и фантастику. И если бы не пришла я тогда к ней случайно, то не взяла бы она этот толстый том с мелкими буквами, уж слишком дорого просили за него. Но для меня было не жалко.
Как сейчас помню знойное голодное лето, когда мы перебивались редкими заработками на рынке, но при этом волшебный мир Средиземья окружал меня повсюду.
Остров Татышев посреди нашего большого города был в те времена безлюдным, заброшенным, я туда ходила гулять. Старые толстые тополя росли среди острова словно дубы Шира, а лютики - это, конечно же, симбельмине, и стрекочут вокруг, и щебечут, и свистят так, что вот сейчас, кажется, из-за поворота не велосипедист выкатит, а телега с серым магом.
В ту пору реставрации на острове делали, студенты собирались и наряжались, инсценировали сражения. Их так и звали "толкиенисты". Влиться в их ряды мне даже в голову не приходило, но бродить по тропинкам, встречая эльфийских принцесс или чумазых орков, было впечатляюще.
Мама моя отказывалась читать книгу, пока не грянул первый фильм, да и случилось это буквально на следующий год.
Как то, в начале, уже такого далёкого 2002 года, довелось купить ещё на видео-кассете Братство кольца. Это была дичайшая пиратская экранка с еле слышным звуком и затемненной картинкой. Тогда, я так и не поняла, что же такого великого в этом "Властелине колец".
И все бы этим кончилось, если бы, не случайно обнаруженная книга на полке у подруги, ещё в советском издании. И так пришла Она - любовь на всю жизнь: когда перечитываешь бесконечное количество раз и, при этом, каждый раз как в первый, сравниваешь разные переводы и оригинал и пишешь курсовую по этой теме, а затем диплом про все те-же имена собственные в произведениях Толкина.
Фильмы, конечно, так же пересмотрены огромное кол-во раз, разумеется уже в хорошем качестве.
Прошла бы мимо меня вселенная Средиземья, если бы я остановилась на первом просмотре фильма? Кто знает? История не принимает сослагательного наклонения. А мне, в итоге, безумно повезло стать почитателей таланта профессора.
Как-то разговаривали с подругой, и речь зашла о книгах. Подруга предложила вспомнить самые "упоротые" книги, что были прочитаны, и я, усердно поморщив лоб, причислил к таковым "Иллюзию убийства" Ричарда Фрэнка и "Сельского врача" Франца Кафки. Список короткий, потому что почти любую книгу можно понять, пусть и по-своему, да и не понимаю я значение слова "упоротый"... Хотя есть такая категория, как любовные романы, и вот их-то я не понимаю совсем, и в них-то, я думаю, степень упоротости превышает все нормы!.. Господи, я понял, что такое упоротость.
Пардон, возвращаюсь к теме. Подруга же сообщила, что самая "упоротая" книга, по ее мнению, - "Сто лет одиночества" Габриэля Гарсии Маркеса. И тут я был поставлен в тупик во второй раз. "Сто лет одиночества" - упоротая? Каким боком? Что в ней такого? Подумаешь, девушка улетела на простынях, муравьи съели ребенка, дожди льют по четыре года одиннадцать месяцев, чудеса творятся за каждым углом... Я закончил свою речь и наткнулся на скептически-оценивающий взгляд подруги. "Ладно, ладно, - сказала она. - Что еще можно было от тебя ожидать". Я удивленно замолчал, задумался: а что плохого в магическом реализме? Погладил старый томик Маркеса...
Нет, ничего плохого. Да, обыденное волшебство.
Не знаю, как вы, а я с этой книгой спала. Во время археологической экспедиции в ростиславльском городище. Перед тем как покинуть экспедицию, мы спали целый день. Я прихватила с собой походную пенку и побрела куда-то в чащу, подальше от остальных. В прохладной зеленой тишине, выбрав место, не засыпанное шишками, подложила под голову чей-то томик "Властелина колец" в мягкой, совсем затертой обложке, и провалилась в лесную паутинную дремоту, просыпаясь лишь изредка, чтобы по-черепашьи уползти от просачивающихся то тут, то там косых солнечных лучей. Поначалу листья были прямо-таки пропитаны золотистым светом, заливисто перекликались птицы и угадывался горький дым костра, но постепенно звуки стихали, земля под вечер начинала стыть, а муравьи уже не так активно сновали по колючим травяным копьям. И только лишь когда начало по-настоящему темнеть, умолк грохочущий у реки насос и вечерний треск цикад стал отчетливо слышен среди потемневших стволов, я заставила себя подняться и пойти обратно в лагерь. А ведь это было так здорово - спать, уткнувшись носом в разросшийся одуванчик, и грезить, что я Фродо Бэггинс, живу в уютном домике с круглыми окнами, а Кольцо найдут еще ой как не скоро.
"Властелин колец" - книга, которую я знаю почти наизусть, и частенько беру с собой даже не для того, чтобы перечитать, а просто так, чтобы ощущать рядом родное, теплое. Когда она рядом, я, бывает, вижу чудесные сны.
Кажется, литературу в каком-то смысле ждут свои сто лет одиночества.
Габриэль Гарсиа Маркес скончался уже вчера. Это такое странное чувство, когда читаешь о смерти того, кто уже при жизни стал классиком.
