Рецензии — стр. 60

Пользуясь возможностью написать вторую рецензию, публикую древний текст, которому когда-то не хватило тут места.

Идея о том, что в человеке скрываются бездны, бесконечные черные каверны и коридоры, близка, думаю, всем, кто хоть раз об этом задумывался. Главное достоинство "Дома листьев" — он не рассказывает, а показывает: порождает чувство первобытного ужаса перед глубинами бессознательного, оперируя метафорой дома как душевного мира — метафорой емкой, всеобъемлющей, позволяющей изрядно развить идею внутренней бездны, лишив ее абстракции, придав ей плоти и наградив усидчивого читателя редким по нашим искушенным временам глубинным чувством ужаса — или чувством ужаса перед глубиной.

Главные герои "Пленки Нэвидсона", Нэвидсон и его жена Карен, вселяются в дом, прожив друг с другом уже 11 лет. Они неплохо, казалось бы, знают друг друга: во всяком случае, не ожидают никаких подвохов ни от своей "половинки", ни тем более от нового семейного гнезда. Их отношения нельзя назвать идиллическими (скажем, Карен вынуждает Нэвидсона зарегистрировать брак, устав от его постоянных профессиональных отлучек), однако вполне приемлемы и привычны для них, как то бывает во многих браках; тем не менее, после регистрации союза что-то в доме меняется. Сперва появляется комнатка, которой прежде никогда не было, затем выясняется, что изнутри дом меньше, чем снаружи, на полсантиметра, — этот факт едва не сводит с ума рационалиста Нэвидсона, однако измерения даже самыми высокоточными приборами дают неутешительный результат.

Здесь отмечу, что хотя страх иррационального, таинственного, неконтролируемого, обладающего непознаваемой для человека целью является, конечно, общечеловеческим, он, как мне кажется, все же более характерен для жителей обществ, твердо укоренившихся в своей практичности и рационализме. Перед нами чистый ужас западного ума: обнаружить, что рациональные обоснования для происходящего вокруг больше не годятся, что вокруг расстилаются невесть откуда взявшиеся холодные черные пространства, из глубины которых, вдобавок ко всему, слышится рычание...

Далее в книге последовательно рассматриваются различные стратегии победы над иррациональным ужасом: логика (измерения), сила (в растущий темный провал отправляются бригады лучших альпинистов — единственно для того, чтоб сделать вывод, что пространства потенциально бесконечны и имеют свойство растягиваться и сжиматься, а также, предположительно, продуцировать в реальность содержимое человеческого сознания: одного из героев, по всей видимости, разрывает чудовище, которое он ожидал увидеть внутри), бегство, на которое постоянно, стоит только Нэвидсону заикнуться о тайнах дома, уповает Карен. Чем больше времени Нэвидсон посвящает живым коридорам, сменившим первоначальную маленькую загадочную комнатку, тем больше отдаляется от него жена, начиная любовную интригу с одним из его знакомых. Взаимосвязь между отношениями двух людей — бесконечных черных глубин, в силу воспитания и ряда других причин изначально представляющих друг друга до утешительной степени плоскими и познаваемыми объектами — и изменчивыми формами дома очень тесная и естественная: текст живет, дышит, органически впитывая любопытные философские и мифологические рассуждения автора, чисто постмодернистскую смену действующих лиц и планов повествования (безымянный рассказчик о рассказчике-Дзампано и его ужасной смерти, текст Дзампано о "Пленке Нэвидсона", интервью с героями "Пленки Нэвидсона" etc), куски отчаянного потока сознания, выверты с формой подачи текста — прямо, криво, спиралькой, вверх ногами — но это как раз тот случай, когда игра с формой дополняет глубину содержания, а не заменяет ее собой. Я, впрочем, читала текст вне издательской верстки, чему изрядно порадовалась — в конце концов, Данилевски может сказать читателям кое-что и помимо того, что они давно не упражнялись в акробатике.

Рассуждения автора опираются в равной степени на выдуманные им и реально существующие научные труды — и те и другие он цитирует с завидной легкостью; среди прочих, весьма интересной мыслью показалась мне эта: животные не способны попадать в коридоры дома и, стоит им зайти туда, как они "волшебным образом" оказываются на улице, поскольку внутри них нет бездн, они живут исключительно инстинктами.

Я могу очень долго говорить о романе, но, пожалуй, на этом закруглюсь; добавлю лишь, что полностью согласна с предисловием Дмитрия Быкова: у расположенного к тому человека книга меняет восприятие мира. Она воочию показывает то, что пытались утверждать глубинные психологи XX века: вопрос "реальное или воображаемое", при всей внешней скандальности, по сути не важен (в книге не раз упоминается о "побочном" вопросе того, реальна ли "Пленка Нэвидсона" или она является порождением сознания описавшего ее Дзампано): если сознание способно на производство каких бы то ни было картин, они обладают психической реальностью, а поскольку мир воспринимается человеком исключительно в виде психической реальности, мы имеем то, что имеем: стоит пробить тонкую пленку аристотелевой логики, условного "психического здоровья" и рационального восприятия, как человек теряет всяческие ориентиры и остается в черной пустоте, бессильный победить ее привычными методами, бессильный вообще победить ее, как-то справиться с ней. (Отличный прием, к слову, — бомбардирование ума читателя несколькими сотнями имен ученых, якобы писавших философские и психологические исследования "Пленки Нэвидсона". Стремление западного человека защититься рациональным, найти научные объяснения, выраженное в такой форме, предстает во всей своей постмодернистской красе — обилие пустого однообразного содержания, меняющего сознание уже благодаря объему собственной бессмысленности; в конце концов, еще Бродский в "Катастрофах в воздухе" предполагал, что литература нового времени лежит за гранью абсурда, одним из вариантов которого является доскональное перечисление элементов действительности.)

В конце концов, Дзампано, выдумщик или документалист, был убит чем-то загадочным, оторвавшем огромными когтями с пола доски вокруг его тела, хоть и воспринималась желающими его смерть как классический сердечный приступ. Я же остаюсь при своем мнении о том, что одна из самых перспективных идей серьезной литературы (молчу о современных технологиях) — проекция душевного содержания человека на описанный условно внешний мир. Чего можно добиться умелым использованием такого приема, одному богу известно; однако же факт остается фактом: за невнимание к безднам в себе и в других, за предпочтение кастрированного, удобного восприятия действительности человек расплачивается, в лучшем случае, скучной и мелкой жизнью, не способной удовлетворить настоящие желания, если они еще способны пробиться в сознание, — а все потому, что если нет в жизни бездны, то нет в ней и высоты.

Нас учат смирению, делать то, что положено и понимать всю вредность понимания. На что похоже? Да, на Библию. Расширять горизонты сознания пушечного мяса с тем, чтобы ему потом было труднее умирать - это редкостное извращение и издевательство, а совсем не то, о чем идет речь. Никакой добротой и гуманизмом здесь не пахнет. Подобные пути воздействия на слабые струнки человеческих душ возможны лишь только в том случае, если эти человеки уже давно зажрались, имеют тонны всего про запас и могут позволить себе благотворительность. Но если на кону единственная и неповторимая жизнь, то ждать сострадания можно только от сумасшедших пионеров-героев, но никак ни от цивилизованного общества. Все мы клоны, всех нас растят как пушечное мясо, подпускают к нам журналистов в виде помощников доноров, которым уготовлена такая же участь немного позже. Но, побывав в Хейлшеме, можно, к примеру, задуматься о другой категории свободы в виде свержения зажравшихся органоедов и своем собственном государстве свободных клонов. Которое ждет таже участь, но будет это гораздо позже. И все получится, потому что клону нечего терять кроме своих заблуждений и веры в правила, смирение и почитание опекунов.

В центре Лондона есть памятник женщинам Второй Мировой войны. Колонна, на которой скульптурно изображены одежды - костюм сварщика, женское пальто и шляпка, комбинезон и многое другое - это напоминание о том, что война была так же тяжела в тылу, как и на фронте. Напоминание о том, как много сделали женщины для того, чтобы наш мир выжил. Когда я проходила мимо, я посмотрела на этот монумент и мысленно поблагодарила всех тех женщин, которые своими жизнями дали начало миру свободы от фашизма. Они исчезли - умерли, погибли, были убиты или спасены - остались лишь костюмы. И память. И наша нынешняя жизнь.

Сара Уотерс в своем романе также напоминает о том, как много война отнимает у каждого из нас, особенно у женщин, как много им приходится пережить и через что переступить. Война, словно старая неприятная тетка врывается в твою жизнь, и от нее невозможно избавиться - приходится лишь терпеть, делать все возможное и верить, что рано или поздно придет освобождение - эта тема постоянно мелькает в диалогах главных героев. Особый вкус и стиль роману придает композиция - мы знакомимся с героями в их будущем, а возвращаемся к прошлому - куда более счастливое и мирное в годы войны, чем в годы послевоенные. От этого чтение последних строк романа преисполнено какой-то особенной светлой печали - ведь читатель уже знает все сюжетные перипетии и повороты в жизнях героев, знает, как все обернется, но самим героям подсказать, увы, не может.

Как итог - хороший качественный исторический роман о с хорошим содержанием. Не рекомендуется к прочтению тем, кто с трудом воспринимает тему однополой любви (Сара Уотерс остается Сарой Уотерс, о да), всем остальным - читать, почему бы и нет, и вспоминать о том, что настоящая любовь может пройти через все трудности, даже если этой война, а так же о том, что никогда не знаешь, как повернется твоя жизнь в следующий раз.

733 рецензии на книгу Марка Хэддона "Загадочное ночное убийство собаки" и почти одиннадцать тысяч прочитавших. Я просмотрел или прочитал на выбор сейчас около сотни рецензий, среди них есть замечательные, но ни в одной из них нет того, о чем собираюсь написать я, хотя может, кто-то уже об этом писал в непрочтенных мною, не знаю. Я никогда бы не написал свою рецензию, чтобы просто повторить в тысячный раз, что здесь многократно сказано, если бы не увидел, что многие недооценили одну страшную вещь, а именно: Кристофер страшный человек!
Говорят, он больной. Аутист. Синдром Аспергера.
До сегодняшнего дня я даже не слышал о таком синдроме. Оказывается, что известные люди страдали или страдают таким синдромом или были аутистами с другими синдромами. Среди них: Альберт Эйнштейн, Вольфганг Амадей Моцарт, Исаак Ньютон, Илон Маск, Джордж Оруэлл, Герберт Уэллс, Иммануил Кант, Авраам Линкольн, Билл Гейтс, Стенли Кубрик... Я сюда бы рискнул добавить и чемпиона мира по шахматам Роберта Фишера.
Но в любом психическом заболевании существует грань: насколько опасен больной для себя самого и окружающих, насколько он антисоциален, в какой мере несет личную ответственность за свои поступки. Если человек сошел с ума, то его не приговаривают за убийство к смертной казни, его просто пожизненно или на долгий срок изолируют от общества, принудительно для лечения и проживания помещая в специальную клинику для таких душевнобольных с соответствующим режимом и это не курорт и не благотворительность.
У меня вопрос к Кристоферу и ко всем прочитавшим книгу и написавшим или ненаписавшим рецензию на нее: как вы считаете насколько антисоциален Кристофер, какова степень его опасности для окружающих и какова мера его ответственности? Он не сумасшедший. Но он человек с психическим заболеванием, или, мягче, с психическими отклонениями. Но, строго говоря, 99 процентов людей имеют в той или иной степени психические странности, так утверждают психологи и психиатры. Означает ли это, что у этих 99 процентов населения Земли заранее существует индульгенция на все то, что они могут совершить в своей жизни?
Меня особо умиляют бросаемые камни в родителей Кристофера, мол, они не так его воспитывают, они не такие уж хорошие родители. Что за чушь, прости Господи? Если бы я был автором книги, как Марк Хэддон, с его великолепным языком, я бы написал жестче, я сказал бы "Что за хрень, черт вас дери, мать вашу?!"
Критикующие родителей и проливающие слезы насчет несчастного и обделенного Кристофера, вы хоть раз поставили, блин, себя на место его родителей, хоть раз представили себя побыть в их шкуре? А теперь представьте, что вам с этим жить не секунду, минуту или час, даже не год или два, а всю жизнь до тех пор, пока вы не умрете или не умрет Кристофер? Это настоящая каторга, которой нет ни конца, ни краю. Это не лечится, по крайней мере, не вылечивается, есть только периоды облегчения и то не гарантировано, что они будут. Вместо того, чтобы жалеть Кристофера, вам следовало бы жалеть его родителей. Как и все мы, они тоже совершают ошибки, они срываются, ссорятся, кричат, даже применяют физическую силу, у них не хватает терпения, мудрости, здоровья, сил, времени. Они вынуждены работать, кроме тяжело больного ребенка, у них еще масса других проблем, потому что живут они не в безвоздушном и придуманном мире, а мире очень жестком и даже жестоком, где споткнувшегося обычно доталкивают, а упавшего дотаптывают. И это происходит везде, даже в самых демократических странах, так что уж говорить про наши с вами страны. Поэтому не лицемерьте. А как давно вы рвали горло, чтобы получить какие-либо привилегии на работе, как давно вы ухаживаете за больными родителями, у вас совесть по жизни чиста, за всю жизнь вам не в чем совсем себя упрекнуть, вы всю жизнь, ее каждую секунду проживали исключительно честно, благородно и достойно?
Меня мутит от вашего ханжества! О люди, люди!
Да, Кристофер это больной человек. Сейчас это больной ребенок. Вырастет, станет больным взрослым. И ничего в его восприятии не изменится. Но самое скверное другое. Сейчас я скажу главное:

Он начисто лишен эмпатии

А теперь вернитесь к списку, которым психиатры приписывают разные формы аутизма: Эйнштейн, Моцарт, Ньютон, Оруэлл, Линкольн, Кант... Как, по-вашему, они тоже начисто лишены эмпатии? Так может быть, дело не в только болезни или ее степени, а дело еще и в задатках самой личности? Линкольн начал войну за освобождение от рабства людей с черным цветом кожи, Оруэлл поехал в Испанию бороться с фашизмом и написал потрясающие антитоталитарные книги... А Кристофер мечтает о том, чтобы его отца арестовали, чтобы он, Кристофер, мог свободно без проблем жить в его доме... Чувствуете разницу?
При всей своей математической гениальности Кристофер моральное чудовище, не находите?
Мы живем в страшном мире. Люди, начисто лишенные эмпатии, часто приходят во власть и политику и тогда появляются Нероны, Калигулы, Пол Поты, Гитлеры, Ленины, Сталины... Продолжите сами этот ряд, оглянитесь вокруг, посмотрите на последние десятки лет, кто правит миром, кто возглавляет страны, каковы их качества, и не являются ли они людьми, начисто лишенными эмпатии? И вот тогда вы перестанете жалеть Кристофера.

P.S. Вдогонку к этой рецензии только что написал историю, связанную с этой книгой. Она необычна тем, что я впервые в жизни прочитал книгу на английском языке, причем без словаря, пользуясь только почти забытыми давними школьными и студенческими знаниями.

Интересное всё-таки произведение у автора вышло, ну это если посидеть, подумать, потому что если смотреть чисто поверхностно, то это абсолютно статичный роман, где по сути дела нет интриг, разборок, каких-то ещё вещей, всё словно застыло в воздухе. Но вместе с тем, это достаточно узнаваемые вещи.

Представьте себе некое государство – город, которое управляется магистратом, не так важно где оно находится, важно другое – то что люди там живут в постоянном страхе и ожидании нападения. Плюс ко всему, магистрат уже привык быть местным царьком и по сути делает то, что заблагорассудится. Что-то мне вспомнилась история из «Кругосветный атлас маяков», где вот один такой же самопровозглашённый правитель два года устраивал террор и запер на маяке женщин, регулярно избивая и насилуя их. Ну ровно до тех пор, пока женщины не объединились и не убили этого деспота и тирана. Вот и здесь, терпение у населения лопнуло.

И ведь это актуальненько и на все времена и не важно что там ожидается. Нападение варваров, смена власти или ещё какие-то вещи, всё это напряжение в конце концов прорвётся в народные массы и примет порой ужасающий характер.

Часто ли мы общаемся с особенными детьми? Думаю каждый из нас скажет, что редко или никогда не встречал такого ребенка, а пообщаться не многим приходилось. История особенного ребенка, который живет по своим правилам и мы его глазами познаем мир, делаем открытия и учимся разбираться в людях.
На самом деле эта книга прежде всего для родителей, о том как важно слышать и понимать своего ребенка, о том, что надо научиться общаться и доверять, а еще быть честными и откровенными.

Кристофер - пятнадцатилетний подросток, который впервые в своей жизни сталкивается с убийством собаки, в нем взыграло чувство справедливости - он должен узнать что произошло и виновные должны быть наказаны.
Только не все так просто как может показаться на первый взгляд. Его расследование приводит к совсем другому - он узнает семейную тайну, которую так тщательно скрывал отец.
К чему приводит ложь родителей, какие будут последствия для ребенка?
Ведь если рассуждать на тему взаимоотношений детей и родителей, то каждый с уверенностью скажет, что действует во благо своего родного чада, только надо понимать, что все тайное становится явным и может повлечь тяжелые последствия и даже психологическую травму.

А если ребенок узнает, что его мама жива и находится совсем рядом? Книга уже превращается в семейную драму, где пострадавшим выступает особенный ребенок, с которым не так просто жить.
Важные темы поднимаются в книге, и хотелось бы сделать небольшое напутствие родителям - не лгите своим детям, но со временем все узнают и могут возненавидеть вас. Как говорится лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Вот, прихожу к выводу, что, видимо, это не мой автор, от слова "совсем". Книга, для меня, была крайне нудной и пустой, как в плане эмоций, так и по содержанию, и ведь, в который раз, автор берет интересную тему, но превращает ее в нечто трудночитаемое. К чему эта излишняя детализация вони, всякий раз впихивания в текст всего такого интимно-вульгарного? Или про гермафродита только так можно было написать. Хотя, об этом "чуде природы" говорится крайне скупо и мало, и то, в конце романа, где его метания выглядят очень даже буднично, а действия вызывают вопросы - так просто стартовать жить в другом гендере, не смотря на то, что рос большую часть жизни девочкой? Вот не верю, чтобы все так быстро происходило, в плане принятия и развития перемен.

Далее, все семейство Стефанидис, вызывает раздражение и недоумение. Да, в начале века, на их родине, была война и резня, но позвольте, вступать в инцест с братом или сестрой, по подобным, ничтожным основаниям, никто не додумывался. Левти и Дездемона жили в глухой деревне, эта правда, но в ней же были две незамужних девушки, молодые вдовы с детьми, плюс Левти находил время и средства для борделя, в городе, почему же, в том же самом городке не поискать себе невесту? Да не нужны они ему были, он просто тупо хотел удовлетворить свою страсть, какой бы низменной и преступной она не была.

Родители главного персонажа тоже, не далеко ушли в плане морали - зачем эта кровосмесительная связь, если они жили в Детройте, где и греческая диаспора была и не связанные с ними американцы. Ответ тот же - предпочитали не включать мозги, а думали даже не сердцем, а некими другими органами, с которыми у их чада произошел сбой.

Надо ли удивляться, что главный персонаж имел большие проблемы с такой генетикой? Очень удивляет, что его любимая мамочка, которая так хотела дочь, как-то пропускала мимо его проблемы в период полового созревания. Зачем им был нужен второй ребенок, если такое вот отношение?

Очень много вопросов и мало ответов, но автор не расписывает обоснования проблематики, он больше уходить в литье "воды", на страницы романа. Одним словом - это было странно, но скучно, раздражительно и плоско.

это Не для тебя.

это для меня.

марк z. данилевский создал тяжёлую книгу для чтения. во всех смыслах. во-первых, нЕ всякий сможет держать этот литературный «кирпич» в течение долгого Времени. а учитывая то, что текст внутри может быть перевернут вверх ногами, написан модаз дёрепан, распоЛожен
в
еее
р
ттттттттттттт
и
к
ааааааааааааааааааааа
л
ьььььььььььььььььььььььььььььь
н
о или по диагонали ввЕрх и вниз на странице, этот «кирпич» ещё придётся иЗрядно покрутить. во-вторых, смысл. кажется, что он лежит на поверхности, но нет. до него ещё придётся дотянуться. в-третьих, большое (просто несчетное) и утомляющее количество сносок и ссылок на различные выдуманные (и не очень) документы, стАтьи, книги...

а, может, и для тебя тоже.

:

«дом листьев» — это книга о доме на ясеневоЙ улице, который имеет причудливые пространственные характеристики, оɯʞ ɐdоɯʞоɓ ʎ ɐʞɓʎƍ ʞɐʞ, — внутри он больше, чем снаружи. новые владельцы и их знакомые исследуют дом. они снимают и описывают каждый свой шаг. в итоге эти видео собираются в серию под названием «η᧘ɛʜκα ʜ϶ɞυ∂сσʜα». полУчившийся фильм становится культовым, а его копии распространяются среди ученых, сми и оБдолбанных студентов.

Ъ

слепой человек по имени дзампанó пытается оценить качество и подлинность «плёнки нэвидсона», включая сам фильм и огромное количество официальной и не очень литературы, созданной различными специалистами, учЁными и критиками, для того, чтобы выяснить, являются ли события фильма реальными или всё это видео — просто изощренная мистификация ХХ века. но дзампанó умирает, так и не завершив свой великий опус, и беспорядочные, хаотично разбросанные записи и фрагменты его работы обнаруживает его сосед, наркоша по имени люд. люд отдаёт всё это «богатство» своему другу джонни Труэнту.

вы когда-нибудь просыпались от сна, которого не видели? при этом как минимум сложно понять, сон ли это вообще.

джонни труэнт зацикливается на «плёнке нэвидсона» и пытается завершить дело дзампанó, сделав свои собственные выводы о том, что же на самом деле произошло в доме на ясеневой улице. потихонечку у джонни (»ʚǝqɯɔиv ɐwоɓ« ииɔdǝʚ ņоннɐʚоʞиvƍʎuо ņоʚонɔо ʁɔɯǝʁvʚʁ ,qɓǝdǝҺо oıоʚɔ ʚ ,ʁɐdоɯоʞ ,ıqɯоƍɐd ņоннɐvǝɓоdu wǝvǝɯиʚɐɯɔоɔ wıqнqvǝɯɐҺноʞо qɯıqƍ ǝн иvи qɯıqƍ ɯǝжоw ņıqdоɯоʞ) начинает ехать крыша. история жизни джонни (кстати, это вообще его имя? он настоящий? правда ли всё то, что он нам рассказывает?) описана одновременно с работой о «плёнке нэвидсона», но представлена ​​​​только в виде серии сносок.
₦
ł
₵
Ⱨ
Ɇ
₲
Ø
не понятно, но очень
и
н
т
е
р
е
с
н
о
...
в общем, так или иначе, попав в руки анонимных редакторов книга идёт в печать. и вот она оказывается у нас в руках.

ну что, что скажешь? это для тебя?

[ХХХХХХХХХможетХХХХХбытьХХХХХХХХХХХ]

«дом листьев» похож на к҉н҉и҉г҉у҉ в҉ к҉н҉и҉г҉е҉ в҉н҉у҉т҉р҉и҉ к҉н҉и҉г҉и҉... ну и так далее.

проблема (в «хорошем» или «плохом» смысле этого слова зависит только от вашей собственной точки зрения) с «домом листьев» заключается в том, что текст, напечатанный на страницах книги, говорит об одном, а еинелварпан, расположение, вид, размер и цвет текста посылают совершенно другой набор сообщений.

к⊶а⊶к⊶о⊶й⊶ ⊶с⊶м⊶ы⊶с⊶л⊶ ⊶в⊶ы⊶ ⊶п⊶о⊶п⊶ы⊶т⊶а⊶е⊶т⊶е⊶с⊶ь⊶ ⊶у⊶л⊶о⊶в⊶и⊶т⊶ь⊶?

в этой книге сплошные повороты(не только сюжета, но и самой книги. ха! подъехали шутки за 300). есть k০∂Ӹ, которые можно расшифровать, а есть rexb cbvdjkjd, сопровождающиеся бесконечным чувством непонимания, ответы на которые (trust me) вы не найдёте. это лабиринт, начав путешествие по которомy, вы не сможете найти выход.

̷б̷о̷й̷с̷я̷ ̷м̷и̷н̷о̷т̷а̷в̷р̷а

книга удивительным образом проникает под кожу, ■■■■■■■ и пускает корни. мир вокруг меняется. вы меняетесь.

даже не сомневайтесь: авторам толстых книг сказать нечего. конечно, у авторов тоненьких книжек мыслей ещё меньше.

[ХХХХХХХХХможетХХХХХбытьХХХХХХХХХХХ]

Спустя 13 лет перечитала этот великолепный​ роман, наполнившийся для меня новыми смыслами.
За многослойностью истории скрыто лишь одно —​ прощение самого себя, признание своих ошибок и умение с ними жить. Кто-то, зная, как неправ он был, мучается всю жизнь, ибо иногда бывает​ уже не у кого просить прощения. Лишь собственная совесть служит вечным источником душевной боли.
Кто-то, наоборот, живёт вроде бы обычно, напоказ, дерзко, но что происходит внутри, никто не знает. Может быть, ничего. А может, стыд терзает денно и нощно, но приходится держать лицо.
​
Ошибка Брайони, совершённая в 13-летнем возрасте​ в силу наивности, одиночества​ и незнания некоторых вещей, привела к крушению нескольких судеб и​ мучала героиню на протяжении всей сознательной жизни.
Несколько точек зрения, несколько временных линий, в всё вместе —​ невероятная история с неожиданным финалом, за который автору​ отдельное спасибо. Очень правдоподобно, не слащаво и жизненно.

Для романиста,​ как​ для​ Бога,​ нет​ искупления.