Книги

August 1992. Fourteen-year-old Anthony and his cousin decide to steal a canoe to fight their all-consuming boredom on a lazy summer afternoon. Their simple act of defiance will lead to Anthony's first love and his first real summer — that one summer that comes to define everything that follows.
Over four sultry summers in the 1990s, Anthony and his friends grow up in a France trapped between nostalgia and decline, decency and ra

August 1992. Fourteen-year-old Anthony and his cousin decide to steal a canoe to fight their all-consuming boredom on a lazy summer afternoon. Their simple act of defiance will…

La jeune Farah, qui pense être une fille, découvre qu’elle n’a pas tous les attributs attendus, et que son corps tend à se viriliser insensiblement. Syndrome pathologique ? Mutation ou métamorphose fantastique ? Elle se lance dans une grande enquête troublante et hilarante : qu’est-ce qu’être une femme ? Un homme ? Et découvre que personne n’en sait trop rien. Elle et ses parents ont trouvé refuge dans une communauté libertaire qui rassemble des gens fragiles, inadaptés au nouveau monde, celui des nouvelles technologies et des réseaux sociaux. Et Farah grandit dans ce drôle de paradis avec comme terrain de jeu les hectares de prairies et forêts qu’elle partage avec les animaux et les enfants de la communauté qui observent les adultes mettre tant bien que mal en pratique leurs beaux principes : décroissance, anti-spécisme, naturisme, amour libre et pour tous, y compris pour les disgraciés, les vieux, les malades. Emmanuelle Bayamack-Tam livre un grand roman à la fois doux et cruel, comique, et surtout décapant, sur l’innocence et le monde contemporain. Farah, sa jeune héroïne, découvre l’amour avec Arcady, le chef spirituel et enchanteur de ce familistère. Elle apprend non seulement la part trouble de notre identité et de notre sexualité, mais également, à l’occasion d’une rencontre avec un migrant, la lâcheté, la trahison. Ce qui se joue dans son phalanstère, c’est ce qui se joue en France à plus grande échelle. Arcady et ses ouailles ont beau prêcher l’amour, ils referment les portes du paradis au nez des migrants. Pour Farah c’est inadmissible : sa jeunesse intransigeante est une pierre de touche pour mettre à l’épreuve les beaux principes de sa communauté. Comme toutes nos peurs et illusions sur l’amour, le genre et le sexe.

La jeune Farah, qui pense être une fille, découvre qu’elle n’a pas tous les attributs attendus, et que son corps tend à se viriliser insensiblement. Syndrome pathologique ?…

In this vividly imagined historical novel, acclaimed Congolese author Emmanuel Dongala has focused his laser-sharp wit on the life and times of George Bridgetower, a young violin prodigy, who, at the age of nine, took the courtly world of 18th century Europe by storm—and surprise, given the youth's unusual origins: for George was of mixed-race parentage, known in the parlance of the day as a mulatto. Though his opportunistic father and de facto manager was Barbadan and dark-skinned, while his mother was a Polish handmaiden in the Viennese court, this young virtuoso, proclaimed as the "Black Mozart," was welcomed into the high society of Tout-Paris on the eve of the French Revolution. After he and his opportunistic father fled to England, George became a court favorite of the Prince of Wales where his fame spread widely across Europe. He eventually arrived in Vienna and became close friends with Ludwig Van Beethoven, but fell out of grace due to an errant remark about the composer's love interest. Brimming with lively detail and dialogue and with cameo appearances from historical figures such as Thomas Jefferson, Joseph Haydn, William Herschel, and others.

In this vividly imagined historical novel, acclaimed Congolese author Emmanuel Dongala has focused his laser-sharp wit on the life and times of George Bridgetower, a young violin…

In this deeply hopeful and viscerally detailed novel, award-winning Haitian author Louis-Philippe Dalembert (The Other Side of the Sea) has provided a Tolstoyan narrative of the contemporary immigrants' exodus from war, famine, poverty, criminality and injustice to a better life across the Mediterranean Sea. Following in intimate detail the lives of three women from disparate religions and cultures, and nations--Nigeria, Somalia, and Syria--Dalembert compassionately depicts these three women and the bond they form together in their mutual struggle to escape to Europe via an overcrowded, dilapidated boat across the sea, the metaphorical wall between their former lives and the future.
Certain to appeal to readers of literature of migration and such
recent fiction as "Behold the Dreamers" and "The Lost Children
Archive."

In this deeply hopeful and viscerally detailed novel, award-winning Haitian author Louis-Philippe Dalembert (The Other Side of the Sea) has provided a Tolstoyan narrative of the…

Ça raconte Sarah, sa beauté mystérieuse, son nez cassant de doux rapace, ses yeux comme des cailloux, verts, mais non, pas verts, ses yeux d'une couleur insolite, ses yeux de serpent aux paupières tombantes. Ça raconte Sarah la fougue, Sarah la passion, Sarah le soufre, ça raconte le moment précis où l'allumette craque, le moment précis où le bout de bois devient feu, où l'étincelle illumine la nuit, où du néant jaillit la brûlure. Ce moment précis et minuscule, un basculement d'une seconde à peine. Ça raconte Sarah, de symbole : S

Ça raconte Sarah, sa beauté mystérieuse, son nez cassant de doux rapace, ses yeux comme des cailloux, verts, mais non, pas verts, ses yeux d'une couleur insolite, ses yeux de…

Muslim: A Novel is a genre-bending, poetic reflection on what it means to be Muslim from one of France's leading writers. In this novel, the second in a trilogy, Rahmani's narrator contemplates the loss of her native language and her imprisonment and exile for being Muslim, woven together in an exploration of the political and personal relationship of language within the fraught history of Islam. Drawing inspiration from the oral histories of her native Berber language, the Koran, and French children's tales, Rahmani combines fiction and lyric essay in to tell an important story, both powerful and visionary, of identity, persecution, and violence.

Muslim: A Novel is a genre-bending, poetic reflection on what it means to be Muslim from one of France's leading writers. In this novel, the second in a trilogy, Rahmani's…

Грязная земля прилипает к ботинкам, в воздухе животный запах фермы, владеет которой почти век одна семья. Если вы находитесь близко к природе, то становитесь человечнее и начинаете лучше ее понимать. Но может случиться и другое — вы можете одичать, разучиться чувствовать, очерстветь. Как члены этой самой семьи, которые так погрязли в ненависти, жестокости не только друг к другу, но и к животным, что движутся к неминуемому разрушению. Большой роман о дрейфе человечества. Парадокс его в том, что люди, которые стремятся всеми силами доминировать над природой, в этой беспощадной борьбе раскрывают всю свою дикость и зверство. Вышедший ранее на русском языке роман "СОЛЬ" поразил читателей и вызвал неоднозначную реакцию.

Грязная земля прилипает к ботинкам, в воздухе животный запах фермы, владеет которой почти век одна семья. Если вы находитесь близко к природе, то становитесь человечнее и…

Вернон Субутекс колись був власником відомого музичного магазину в Бастилії, а його ім'я було легендою по всьому Парижу. Однак у 2000-х, з появою Інтернету і зниженням продажів CD і вінілу, його магазин, як і багато інших, зазнає труднощів. Коли він закривається, Субутексу нікуди йти та нема чого робити. Після того, як його заощадження пішли, його допомога з безробіття скоротилася, а друг рок-зірка, який покривав його орендну плату, раптово помер від передозування наркотиків, Вернон Субутекс опиняється на вулицях Парижа. У нього є одна остання карта в рукаві. Не зважаючи на те, що він вперше простягає руку, щоб жебракувати, однозначний коментар, який він одного разу зробив у Facebook, штурмує інтернет. У Вернона Субутекс в розпорядженні купа касет VHS, останні знятих тим же мертвим рок-музикантом — його останні записи на цій землі. Незабаром натовп диких персонажів, від сценаристів до порнозірок і невдалих музикантів, влаштовують перегони за Верноном.

«Вернон Субутекс #1» - це перший том знаменитої трилогії романів «Вернон Субутекс». Головний герой роману був колись міською легендою, тепер же занепалий, за яким полюють половина Парижа. Але хто насправді Вернон Субутекс? Цього не знає ніхто, але розгадка вже близько.

Вернон Субутекс колись був власником відомого музичного магазину в Бастилії, а його ім'я було легендою по всьому Парижу. Однак у 2000-х, з появою Інтернету і зниженням продажів CD…

Un homme a écrit un énorme scénario sur la vie de Herman Melville : The Great Melville, dont aucun producteur ne veut. Un jour, on lui procure le numéro de téléphone du grand cinéaste américain Michael Cimino, le réalisateur mythique de Voyage au bout de l'enfer et de La Porte du paradis. Une rencontre a lieu à New York : Cimino lit le manuscrit.S'en suit une série d'aventures rocambolesques entre le musée de la Chasse à Paris, l'île d'Ellis Island au large de New York, et un lac en Italie.On y croise Isabelle Huppert, la déesse Diane, un dalmatien nommé Sabbat, un voisin démoniaque et deux moustachus louches ; il y a aussi une jolie thésarde, une concierge retorse et un très agressif maître d'hôtel sosie d'Emmanuel Macron.Quelle vérité scintille entre cinéma et littérature ?La comédie de notre vie cache une histoire sacrée : ce roman part à sa recherche.

Un homme a écrit un énorme scénario sur la vie de Herman Melville : The Great Melville, dont aucun producteur ne veut. Un jour, on lui procure le numéro de téléphone du grand…

Cinq jeunes gens à l'orée de l'âge adulte rêvent en vain d'avenir dans le misérable quartier de la rue de l'Enterrement, proche du grand cimetière où même les morts doivent lutter pour se trouver une place. Confrontés à la violence des rapports sociaux et aux dégâts causés par des décennies d'occupation militaro-humanitaire dans leur pays placé sous contrôle de la communauté internationale, ils n'ont pour viatique que le fantasme d'improbables révolutions, les enseignements du "petit professeur" et de sa vaste bibliothèque, ou les injonctions de man Jeanne, farouche gardienne des règles d'humanité élémentaires - règles que bafouent allègrement les nantis et les représentants interchangeables des ONG planétaires.
Ces derniers, le soir venu, aiment à s'encanailler au "Kannjawou", un bar local aussi pittoresque qu'authentique aux yeux de visiteurs décomplexés et surentraînés à détourner résolument le regard de l'enfer ordinaire que vit un peuple simplement occupé à ne pas mourir. Dans la culture populaire d'Haïti, le mot kannjawou désigne, à l'origine, la fête, le partage. Mais à quelles réjouissances songer quand la souffrance, qui fait vieillir trop vite, accule à la résignation jusqu'à détruire la solidarité des communautés premières ? En convoquant avec éclat la dimension combative dont toute son oeuvre porte la trace ardente, Lyonel Trouillot met ici en scène la tragédie d'un pays qui, sous la férule d'enjeux qui ne sont pas les siens, pris en otage par les inégalités, les jeux de pouvoir et la précarité, dérive dans sa propre histoire, privé de tout projet collectif rédempteur.

Cinq jeunes gens à l'orée de l'âge adulte rêvent en vain d'avenir dans le misérable quartier de la rue de l'Enterrement, proche du grand cimetière où même les morts doivent lutter…

Si nous étions en Iran, cette salle d’attente d’hôpital ressemblerait à un caravansérail, songe Kimiâ. Un joyeux foutoir où s’enchaîneraient bavardages, confidences et anecdotes en cascade. Née à Téhéran, exilée à Paris depuis ses dix ans, Kimiâ a toujours essayé de tenir à distance son pays, sa culture, sa famille. Mais les djinns échappés du passé la rattrapent pour faire défiler l’étourdissant diaporama de l’histoire des Sadr sur trois générations : les tribulations des ancêtres, une décennie de révolution politique, les chemins de traverse de l’adolescence, l’ivresse du rock, le sourire voyou d’une bassiste blonde…
Une fresque flamboyante sur la mémoire et l’identité ; un grand roman sur l’Iran d’hier et la France d’aujourd’hui.

Si nous étions en Iran, cette salle d’attente d’hôpital ressemblerait à un caravansérail, songe Kimiâ. Un joyeux foutoir où s’enchaîneraient bavardages, confidences et anecdotes…

Великолепный первый роман молодого музыканта Гаэля Фая попал в номинации едва ли не всех престижных французских премий, включая финал Гонкуровской, и получил сразу четыре награды, в том числе Гонкуровскую премию лицеистов. В духе фильмов Эмира Кустурицы книга рассказывает об утраченной стране детства, утонувшей в военном безумии. У десятилетнего героя “Маленькой страны”, как и у самого Гаэля Фая, отец — француз, а мать — беженка из Руанды. Они живут в Бурунди, в благополучном столичном квартале, мальчик учится во французской школе, много читает и весело проводит время с друзьями на улице. Он старается не замечать родительских ссор и не понимает, чего так боится его красавица мать, умоляющая мужа срочно увезти семью во Францию. Между тем в стране назревает гражданская война, а в соседней Руанде готовится чудовищный геноцид. Этот пронзительный и поэтичный роман переведен на 30 языков.

Великолепный первый роман молодого музыканта Гаэля Фая попал в номинации едва ли не всех престижных французских премий, включая финал Гонкуровской, и получил сразу четыре награды,…

20 февраля 1933 года. Суровая берлинская зима. В Рейхстаг тайно приглашены 24 самых богатых немецких промышленника. Национал-социалистической партии и её фюреру нужны деньги. И немецкие капиталисты безропотно их дают. В обмен на это на их заводы вскоре будут согнаны сотни тысяч заключенных из концлагерей — бесплатная, безропотная рабочая сила. Из сотен тысяч выживут несколько десятков.

12 марта 1938 года. На повестке дня — аннексия Австрии. Канцлер Шушниг, как и воротилы немецкого бизнеса пять лет назад, из страха потерять своё положение предпочитает покориться силе и сыграть навязанную ему роль. Отныне в Австрии правят нацисты.

А в то время как Гитлер при подлом молчании тех, кто не смел ему противостоять, решает судьбы Европы, убивая людей и превращая их в безропотных жертв в концлагерях, художник Луи Суттер рисует на бумажной скатерти один из своих сумрачных танцев. Безобразные, жуткие марионетки извиваются на горизонте мироздания, где заходит черное солнце. И эти тёмные человечки, изгибающиеся, как прутья, были предвестниками беды.

Художник чувствовал то, что не понимали — или не хотели понять, - сильные мира.

20 февраля 1933 года. Суровая берлинская зима. В Рейхстаг тайно приглашены 24 самых богатых немецких промышленника. Национал-социалистической партии и её фюреру нужны деньги. И…

Луиза – няня, о которой можно только мечтать. Не слишком молодая, но и пожилой ее не назовешь, француженка, строгая, опрятная, с огромным опытом. Она моментально находит общий язык с детьми, а для родителей становится незаменимой помощницей по хозяйству. Луиза охотно задерживается, если у тех много работы, убирает в квартире, готовит изумительные блюда, которые нахваливают все друзья семьи. Мириам и Полю кажется, что они нашли идеальную няню - тем более, что дети в ней души не чают. Все прекрасно, кроме того, что Мириам периодически ловит себя на мысли: няня слишком вторгается в личное пространство. И вот, когда приходит пора расставаться, оказывается -у идеальной няни совсем другие планы…

Получившая в 2016 году Гонкуровскую премию, книга Лейлы Слимани — захватывающий психологический триллер и в то же время списанная с самой жизни история сложных человеческих отношений, где любовь, отравленная ревностью, превращается в ненависть.

Луиза – няня, о которой можно только мечтать. Не слишком молодая, но и пожилой ее не назовешь, француженка, строгая, опрятная, с огромным опытом. Она моментально находит общий…

"Adam est debout, le visage collé à la petite fenêtre, les deux mains accrochées aux barreaux. Tout à l'heure, quand il a grimpé sur sa table pour atteindre l'ouverture, il s'est souvenu que les fenêtres en hauteur s'appellent des jours de souffrance. Adam attend l'aube, comme il attend sa sortie depuis quatre ans, cinq mois et treize jours. Il n'a pas dormi cette nuit, il a pensé à Anita, à Adèle, à toutes ces promesses non tenues, à ces dizaines de petites lâchetés qu'on sème derrière soi..."

Adam et Anita rêvaient de vivre de leur art – la peinture, l'écriture. Ils pensaient accomplir quelque chose d'unique, se forger un destin. Mais le quotidien, lentement, a délité leurs rêves jusqu'à ce qu'ils rencontrent Adèle qui rallume un feu dangereux.

En attendant demain est un roman qui raconte la jeunesse, la flamme puis la banalité, les mensonges et la folie d'un couple.

"Adam est debout, le visage collé à la petite fenêtre, les deux mains accrochées aux barreaux. Tout à l'heure, quand il a grimpé sur sa table pour atteindre l'ouverture, il s'est…

Not One Day begins with a maxim: “Not one day without a woman.” What follows is an intimate, erotic, and sometimes bitter recounting of loves and lovers past, breathtakingly written, exploring the interplay between memory, fantasy, and desire.

“For life is too short to submit to reading poorly written books and sleeping with women one does not love.”

Anne Garréta, author of the groundbreaking novel Sphinx (Deep Vellum, 2015), is a member of the renowned Oulipo literary group. Not One Day won the Prix Médicis in 2002, recognizing Garréta as an author “whose fame does not yet match their talent.”

Not One Day begins with a maxim: “Not one day without a woman.” What follows is an intimate, erotic, and sometimes bitter recounting of loves and lovers past, breathtakingly…

Роман Матиаса Энара «Компас» (2015), принесший писателю Гонкуровскую премию, - как ковер-самолет, вольно парящий над Веной и Стамбулом, Парижем и Багдадом, - открывает нам Восток, упоительный, завораживающий, благоуханный, издавна манивший европейских художников, композиторов, поэтов. Весь этот объемный роман-эпопея заключен в рамки одной бессонной ночи, ночи воспоминаний и реальной опасности, ведь главным героям книги меланхоличному Францу и красавице Саре не понаслышке знаком иной Восток: тревожный, обагренный кровью давних войн и взрывами нынешних конфессиональных конфликтов. Этих кабинетных исследователей, рассуждающих о Дебюсси и Бартоке, Низами и Гюго, манят дальние странствия, стрелка их компаса упорно указывает на Восток, но суждено ли им совпасть в одной точке необозримого пространства или арабская вязь их судеб так и не сольется в единый текст?..

Роман Матиаса Энара «Компас» (2015), принесший писателю Гонкуровскую премию, - как ковер-самолет, вольно парящий над Веной и Стамбулом, Парижем и Багдадом, - открывает нам…

It’s not easy being Tokumisa Nzambe po Mose yamoyindo abotami namboka ya Bakoko. There’s that long name of his for a start, which means, "Let us thank God, the black Moses is born on the lands of the ancestors." Most people just call him Moses. Then there’s the orphanage where he lives, run by a malicious political stooge, Dieudonné Ngoulmoumako, and where he’s terrorized by two fellow orphans—the twins Songi-Songi and Tala-Tala.

But after Moses exacts revenge on the twins by lacing their food with hot pepper, the twins take Moses under their wing, escape the orphanage, and move to the bustling port town of Pointe-Noire, where they form a gang that survives on petty theft. What follows is a funny, moving, larger-than-life tale that chronicles Moses’s ultimately tragic journey through the Pointe-Noire underworld and the politically repressive world of Congo-Brazzaville in the 1970s and 80s.

Mabanckou’s vivid portrayal of Moses’s mental collapse echoes the work of Hugo, Dickens, and Brian DePalma’s Scarface, confirming Mabanckou’s status as one of our great storytellers. Black Moses is a vital new extension of his cycle of Pointe-Noire novels that stand out as one of the grandest, funniest, fictional projects of our time.

It’s not easy being Tokumisa Nzambe po Mose yamoyindo abotami namboka ya Bakoko. There’s that long name of his for a start, which means, "Let us thank God, the black Moses is born…

‘Before I had a chance to rebel against the world of my childhood, that world rebelled against me. In truth, confronting my parents, my social class, its poverty, racism and brutality came second. From early on I provoked shame and even disgust from my family and others around me. The only option I had was to get away somehow. This book is an effort to understand all that.’

Édouard Louis grew up in Hallencourt, a village in northern France where many live below the poverty line. His bestselling debut novel about life there, The End of Eddy, has sparked debate on social inequality, sexuality and violence.

It is an extraordinary portrait of escaping from an unbearable childhood, inspired by the author’s own. Written with an openness and compassionate intelligence, ultimately, it asks, how can we create our own freedom?

‘Before I had a chance to rebel against the world of my childhood, that world rebelled against me. In truth, confronting my parents, my social class, its poverty, racism and…

-Christine Angot va gagner. Parce qu'elle ne risque pas de plaire. Elle va trop vite, trop fort, trop loin, elle bouscule les formes, les cadres, les codes, elle en demande trop au lecteur. Elle vient d'avoir quarante ans, elle ecrit depuis quinze ans et, en huit livres (depuis 1990, car elle a mis quatre ans a faire publier son premier roman), elle a enjambe la niaiserie fin de siecle. Elle n'est pas humaniste, elle a fait exploser le realisme, la pseudo-litterature consensuelle, provocante ou faussement etrange, pour poser la seule question, la plus derangeante: quel est le rapport d'un ecrivain a la realite ?-
Josyane Savigneau, Le Monde des livres."

-Christine Angot va gagner. Parce qu'elle ne risque pas de plaire. Elle va trop vite, trop fort, trop loin, elle bouscule les formes, les cadres, les codes, elle en demande trop…

One of Volodine's funniest books, Bardo or Not Bardo takes place in his universe of failed revolutions, radical shamanism, and off-kilter nomenclature.

In each of these seven vignettes, someone dies and has to make his way through the Tibetan afterlife, also known as the Bardo. In the Bardo, souls wander for forty-nine days before being reborn, helped along on their journey by the teachings of the Book of the Dead.

Unfortunately, Volodine's characters bungle their chances at enlightenment, with the recently dead choosing to waste away their afterlife sleeping, or choosing to be reborn as an insignificant spider. The still-living aren't much better off, making a mess of things in their own ways, such as erroneously reciting a Tibetan cookbook to a lost comrade instead of the holy book.

Once again, Volodine has demonstrated his range and ambition, crafting a moving, hysterical work about transformations and the power of the book.

Antoine Volodine is the primary pseudonym of a French writer who has published twenty books under this name, several of which are available in English translation, such as Minor Angels, and Writers. He also publishes under the names Lutz Bassmann and Manuela Draeger.

J. T. Mahany is a graduate of the Master of Arts in Literary Translation Studies program at the University of Rochester and is currently studying for his MFA at the University of Arkansas.

One of Volodine's funniest books, Bardo or Not Bardo takes place in his universe of failed revolutions, radical shamanism, and off-kilter nomenclature.

In each of these seven…

Действие романа укладывается всего в 24 часа, но какие это часы! Симон Лимбр, молодой серфингист, попал в автомобильную аварию, возвращаясь домой после катания по Ламаншу. Его череп раздавлен, мозг умер. Но современная аппаратура все еще поддерживает жизнь в бессознательном теле. Срочно вызванные мать, отец и невеста юноши не желают мириться с потерей. Ведь Симон еще с ними, он дышит, а главврач больницы просит отдать его сердце и другие органы больным, нуждающимся в операциях. Как можно решиться отдать сердце сына совершенно незнакомой женщине, Клер Межан, пусть даже она - мать троих детей? Как вынести страшный приговор?..

Керангаль описывает очень разных героев, у каждого из них своя история жизни, и все они связаны одним - пока еще бьющимся сердцем уже умершего серфингиста. Перед читателем мелькают самые разные картины: охота и разведение щеглов в Алжире; футбольные матчи; смерть Жанны д'Арк на костре; изготовление байдарок; занятия серфингом. На самом деле в жизни всё взаимосвязано - и серфинг, и трансплантация органов...

Эта книга о ценности человеческой жизни, о споре разума с сердцем, о живом сердце… Недаром в конце романа хирург, пересаживающий сердце Симона Лимбра Клер Межан, кричит, словно командир, идущий в атаку: "Огонь! Огонь!". Ведь этот огонь возвращает жизнь.

Действие романа укладывается всего в 24 часа, но какие это часы! Симон Лимбр, молодой серфингист, попал в автомобильную аварию, возвращаясь домой после катания по Ламаншу. Его…

With brutal honesty and poetic urgency, Ananda Devi relates the tale of four young Mauritians trapped in their country's endless cycle of fear and violence: Eve, whose body is her only weapon and source of power; Savita, Eve's best friend, the only one who loves Eve without self-interest, who has plans to leave but will not go alone; Saadiq, gifted would-be poet, inspired by Rimbaud, in love with Eve; Clélio, belligerent rebel, waiting without hope for his brother to send for him from France.

Eve out of Her Ruins is a heartbreaking look at the dark corners of the island nation of Mauritius that tourists never see, and a poignant exploration of the construction of personhood at the margins of society. Awarded the prestigious Prix des cinq continents upon publication as the best book written in French outside of France, Eve Out of her Ruins is a harrowing account of the violent reality of life in her native country by the figurehead of Mauritian literature.

The book featurues an original introduction by Nobel Prize winner J.M.G. Le Clézio, who declares Devi "a truly great writer."

With brutal honesty and poetic urgency, Ananda Devi relates the tale of four young Mauritians trapped in their country's endless cycle of fear and violence: Eve, whose body is her…

At once sexy and feminist, this is a story of a woman who decides to fight for her marriage after her husband confesses to an affair with a notable politician

Juliette, a computer engineer, and Olivier, a journalist, have two young children and the busy lives of a modern Parisian couple. On a beautiful spring day, while sitting by the river watching her children play, Juliette’s cell phone rings. It is her husband. When Olivier confesses to having an affair, Juliette’s world is shattered.

How do you survive betrayal? Can a couple ever be united again? What lengths would you go to in order to save your marriage? These are the questions that this novel, with great intelligence, honesty, and humor, tries to answer. In its acute depiction of intimacy, Couple Mechanics exposes the system of forces at work in a marriage, the effects of the inevitable ebb and flow of desire, and the difficulty of being a man today.

At once sexy and feminist, this is a story of a woman who decides to fight for her marriage after her husband confesses to an affair with a notable politician

Juliette, a…

Le 27 octobre 1949, le nouvel avion d’Air France, le Constellation, lancé par l’extravagant M. Howard Hughes, accueille trente-sept passagers. Le 28 octobre, l’avion ne répond plus à la tour de contrôle. Il a disparu en descendant sur l’île Santa Maria, dans l’archipel des Açores. Aucun survivant. La question que pose Adrien Bosc dans cet ambitieux premier roman n’est pas tant comment, mais pourquoi ? Quel est l’enchaînement d’infimes causalités qui, mises bout à bout, ont précipité l’avion vers le mont Redondo ? Quel est le hasard objectif, notion chère aux surréalistes, qui rend « nécessaire » ce tombeau d’acier ? Et qui sont les passagers ? Si l’on connaît Marcel Cerdan, l’amant boxeur d’Édith Piaf, si l’on se souvient de cette musicienne prodige que fut Ginette Neveu, dont une partie du violon sera retrouvée des années après, l’auteur lie les destins entre eux. « Entendre les morts, écrire leur légende minuscule et offrir à quarantehuit hommes et femmes, comme autant de constellations, vie et récit. »

Le 27 octobre 1949, le nouvel avion d’Air France, le Constellation, lancé par l’extravagant M. Howard Hughes, accueille trente-sept passagers. Le 28 octobre, l’avion ne répond…