В исправительной колонии

Вот для меня этот рассказ - очередное подтверждение необратимости времени. Оно не стоит на месте, меняются люди,взгляды. Офицер и "особый аппарат" должны были отойти, их время прошло. Что вызывало восторг и удовольствие раньше, сейчас вызывает отвращение и непонимание. Под конец - офицер слился со страшной машиной в одно целое. Он преклонялся перед ней, заботился,ухаживал,подавал новые жертвы. И он же,зная, что без аппарата он не выживет, а аппарат - без него,хотел последним испытать все сладости, приносимые механическим дитем комменданта(то самое прозрение, которое появляется на 6 часу и распространяется от глаз), но оно же доставило ему больше боли, чем кому- либо другому. Они умерли вместе, отошли в прошлое. Время идет,никого и ничто не щадя, измены - неизбежны. С этим можно…

Спойлеры. Очень поразил этот рассказ, т.к. концовка оказалась для меня неожиданной. Почти с самого начала я полагала и даже была уверена, что путешественник пострадает за свои убеждения, которые противоречили идеям офицера. Нагнетание обстановки несправедливости и ужасной жестокости пытки, заставили подумать, что, по закону жанра, в финале ждет апогей этих чувств. Это предположение было очень наивно, наверное я забыла, что читаю Кафку) Идеальный финал, заставил поменять полностью отношение к офицеру, от брезгливости к глупому и жестокому человеку, до уважения к человеку, абсолютно преданному своим идеям, хоть и довольно глупым. Вера в справедливость своей системы наказания сделала офицера бесстрашным перед пытками и смертью, и он закончил свое дело единственно достойным способом.

– «Будь…

Знакомство состоялось. напомнило"Смирительную рубашку" Лондона. Продолжу читать Кафку.

Рассказ "В исправительной колонии" стал моей второй встречей с автором после удачного знакомства с "Превращением". И эта встреча прошла не менее успешно, чем первая.

Для меня это произведение не только о вопросах справедливости судебных процессов над человеком, но еще и о бесконечной вере человека в систему (или любое другое явление). В рассказе Кафки заходит речь о машине, совершающей негуманные и жестокие пытки-казни подсудимых, описание этой машины и ее действий жуткое. У подсудимых же нет права быть оправданными, нет права защищаться, потому что это может породить множество суждений и представлений, которые могут привести к безнаказанности преступления.

Страшную и бесчеловечную систему правосудия мы воспринимаем через призму героя-иностранца, который является простым рядовым…

Что ни тронь у Кафки — всё болит, всё со снятой кожей. Самое страшное для меня в Кафке началось однажды, когда ВНЕЗАПНО стало ясно: вывернутость его миров, мрак, безумие и боль — всё ни черта, ни разу не абсурдно, а вот оно, здесь, рядом, всегда.

И, в общем-то, я не против снова быть в том времени, когда «Замок» был бредом шизофреника.

В исправительной же колонии как по канону — маленький тихий звездец. Казнь как обыденность и после удивительная горечь офицера от этой обыденности — эх, а в былые времена ооо! Как всегда, как всегда, много пустой, страшной суеты, не суеты даже, а вот это, очень знакомое, когда получить справку справок надо о том, что ушей у тебя не шесть, иначе сгорит дом.

Быть справедливым! Хороший приговор. И тоска по прошлому хороша, отвратительна и хороша, мелкость…

– Читайте, – сказал он. – Не могу, – сказал путешественник, – я же сказал, что не могу этого прочесть. – Вглядитесь получше, – сказал офицер и встал рядом с путешественником, чтобы читать вместе с ним. Когда и это не помогло, он на большой высоте, словно до листка ни в коем случае нельзя было дотрагиваться, обрисовал над бумагой буквы мизинцем, чтобы таким способом облегчить путешественнику чтение. Путешественник тоже старался вовсю, чтобы хоть этим доставить удовольствие офицеру, но у него ничего не получалось. Тогда офицер стал разбирать надпись по буквам, а потом прочел ее уже связно. – «Будь справедлив!» написано здесь, – сказал он, – ведь теперь-то вы можете это прочесть. Путешественник склонился над бумагой так низко; что офицер, боясь, что тот дотронется до нее, отстранил от него…

В такой чужой монастырь лучше не лезть Замечательное драматическое произведение. Не смотря на какой-то глюк, который мне не позволяет поставить ему оценку, для меня это высший балл. Немного не актуальное. Как говорится, гуманизм "западного мира" нынче весь полинял, Путешественника сегодня трудно считать носителем его цивилизации. Скорее, это просто человек разумный. Сколько было случаев в мировой истории, когда одних жестоких тиранов скидывали другие, еще более кровожадные. И сегодня их хватает. К сожалению, даже в Африку ехать не надо, все рядом, по соседству. Невольно или умышленно, об этом автор умалчивает, Путешественник прибыл на этот остров, но его слово должно было послужить как повод для такого переворота. Точнее, переворот уже был совершен. Но все познается в сравнении, новый…

Рассказ Франца Кафки "В исправительной колонии" поразил меня своим хладнокровием. Оно проявляется во всем - от диалогов и реакций героев, до маниакальной манеры повествования автора. Это походит на рассказ хладнокровной машины убийств о хладнокровной машине убийств, настолько технично повествование Кафки. Автор очень отстраненно смотрит на происходящее, словно он не хочет с ним связываться. Он никак не оценивает происходящее и даже не дает своим персонажам имен. Теперь немного о сюжете (а точнее о финале) и характере героев. Главное действующее лицо - офицер, настолько-же человечен как и машина которую он с таким восторгом представляет. Наверное именно поэтому машина в конце и сломалась - она убила саму себя.

Депрессия. Безумие. Нечистоты. Жара. Обида. Пустота. Убежденность. Помешательство. Приверженность. Рассудок. Подлость. Абсурд. Сожаление. Такие мысли роились в абсолютно хаотическом порядке, но непременно по окружности, через весь рассказ. Дикая смесь чувств.

Во истину абсурдизм. По эмоциям очень напомнило «Полковнику никто не пишет» Маркеса. И даже путь истории отличаются, но суть бездействия и актуальности книги такая же. Начну с конца: путешественник уплывает, оставшись сторонним наблюдателем (как и происходит обычно, мы смотрим, но не делаем, остаемся равнодушными); люди умирают под иглами страшной машины (смерть дело не новое, новы её извращенные инструменты); а старый комендант все жив в отголосках тихих разговорах его последователей (новое всегда кажется странным и не правильным, а истина и здравый смысл вообще никогда не в почете, если приглядеться). Описаниями работы адской машины меня не очень-то удивишь (передаю привет любимому Рю Мараками), да и офицером с «традиционными истинами» и застоялыми мыслями тоже. «Смерть ради…