Бездумное былое

Годув 70-м приятель, далее моего продвинувшийся по стезе порока, дал мне затянуться раз-другой казбечиной с анашой и спросил через несколько минут: - Ну, как? - Ничего не чувствую, -ответил я со стыдом. - Нормально, это кайф такой, -сказал мой растлитель.

Ничего не чувствую. Хотя это очень своеобразный кайф, от такой книги не охмелеешь, но и не потеряешь ничего и даже приобретешь. Из серии книг "мой век", где описаны и времена и нравы и сборища и пьянки, а главное люди. Серия для извращенных любителей собирать картинки из кусков, Гандлевский написал про Льва Лосева, Вайля, Пригова. Кто -нибудь написал свои мемуары про этих же и про него. И так кусками восприятие разных людей, там и упоминания про Бродского, Довлатова. Куда без них. Такая обычная мемуарная книга про дизнь и друзей. Очень…

Гандлевский – автор с очень высоким КПД. Небольшой текст, всего на 150 страниц, написан лаконично, емко и небанально. Буду перечитывать.

Как можно отказаться от чтения книги, рекомендованной Петром Вайлем? Тем более, с «трогательным добряком Петей Вайлем» Сергея Гандлевского связывает не один год приятельских отношений, даже фраза такая звучит «мне было с ним на удивление легко и покойно, как в домашнем халате». Приятельствовал и с другими знаменитыми литераторами: Дмитрием Приговым, Львом Лосевым, Евгением Рейном, был одним из учителей Маши Гессен и ещё вереницы имён. Язык у автора (поэта и писателя) примечательный, сейчас так уже почти не пишут: «Вероятность того, что переводчик вручную и старательно воспроизведет однократное счастливое стечение языковых обстоятельств, исчезающе мала. Поэтому сильных переводных стихотворений на порядок меньше, чем оригинальных».

Вся книга – о богеме из литературной среды. Сначала, как…

Ещё одни мемуары, закрывая которые, невольно жалеешь, что у России нет почтового адреса. Так и хочется забежать по морозцу на почту, потоптаться в очереди и отбить любимой Родине телеграмму: Поздравляю талантливым прозаиком вскл. Не сомневаюсь, что новые поколения будут так же тянуться к "Бездумному былому" в трудное время, как моя мама или я - к "Былому и думам" Герцена. Ради встречи с мудрым собеседником. И пусть декларируемая бездумность не вводит нас в заблуждение! По-настоящему интересным бездумное счастье становится, только когда его впоследствии хорошенько обдумаешь. Почему-то хочется добавить: на трезвую голову...

...Учеба приняла форму самого кромешного национального пьянства, чуть не сказал застолья. “Застолье” было бы словом совсем иного стилевого регистра – стол имелся далеко…

«Мне кажется, что сейчас всплеск мемуарного жанра объясняется в первую очередь тем, что исторические эпохи расходятся, как льдины. Мы жили в незыблемом мире. Почти ни у кого из нас не хватало воображения на то, чтобы представить себе, как запросто такая твердыня посыплется. Общаясь с людьми ваших лет или моложе, я нередко невежливо спрашиваю, какого человек года рождения. Даже женщин. Чтобы я понимал: они застали ту эру или не застали, понятны им мои шутки и аллюзии или нет». Сергей Гандлевский

Да, Сергей Маркович! Мне понятны Ваши шутки и аллюзии, потому что мы – ровесники, потому что на 160 страницах Ваших мемуаров очень точно воспроизведена жизнь нашего поколения, большой промежуток времени, который описан скупыми фразами, в которых нет ничего лишнего, и каждая из них на вес золота.…

Очень приятная и легкочитаемая книга-мемуары известного поэта, особенно интересная поклонникам его творчества и желающим погрузиться во времена 70-90 годов и кратко познакомиться с не менее интересными друзьями и приятелями автора: Петром Вайлем, Львом Лосевым и многими другими.

Написано, правда, кратко, всего на 150 страниц, а хочется читать и читать, тем более что автору, думаю, ещё много есть о чём сказать - он прожил крайне насыщенную и богатую событиями и людьми жизнь. Я читала с удовольствием - всегда приятно почитать воспоминания умного человека, который ещё и мастерски и увлекательно умеет писать.

Небольшое отторжение вызвали только редкие матерные вкрапления, которые, к сожалению, мне всегда режут глаз, а также описание беспробудного пьянства интеллигенции времён молодости…

Удивительно. Простая короткая книжечка ни о чем. Ну родился в такой-то семье жил, жил там-то, рос так-то, имел собаку и велосипед. Поступил в университет, дружил с алкоголиками, любил девочку Любу и писал стихи. Каждый может рассказать о себе что-то подобное; это самая простая литература для начинающих. Беспроигрышный вариант, чего. Но вот от некоторых воспоминаний сводит челюсть зевотой, кажется, что человек прожил ужасно скучную жизнь. А от некоторых - таких же скучных! - все переворачивается внутри. Он говорит совсем простые вещи, но иногда ты не можешь отдышаться, как будто тебя ударили под дых. Перед таким мастерством, без позы, без заигрывания, без прикрас, я стою молча. Снимаю шляпу.

"Скоро стану я седым и старым..."...С детства я относился к мемуарам с опаской - видимо, на это повлияло шапочное знакомство с документально чеканящими военными воспоминаниями офицеров советской армии Второй мировой, и восторженными всхлипами партийных бонз от Политбюро до колхозанов средней руки. Предел красоты в мемуарной литературе я установил на планке Хемингуэя, "Праздник, который всегда с тобой". Что ж, в моем рейтинге Эрнесту придется немного потеснится - крайне короткий (ни разу не объема мемуаров Черчилля), но не менее интересный свод воспоминаний известного поэта затягивает, но и не дает расслабиться в попытке быстро прочитать и забыть. Здесь нет камерности и высокопарности, присущей некоторым поэтам, заблудшим в прозаических дебрях - это наиболее честное и не терпящее…

Образцовая поэтическая проза; образцовая в том смысле, что ощущается безукоризненно гармоничной и в высшем смысле нормальной, воплощением языковой нормы, как пушкинская или мандельштамовская.

Рецензия на Knigogolik.ru