Мы прочли мемуары Обамы вместо вас

На этой неделе в магазинах появятся новые здоровенные мемуары бывшего президента. Учитывая, что ни его предшественник, ни преемник в качестве писателей не засветились, вы, вероятно, догадались бы, что автор – Барак Обама , даже если бы не слышали ничего об этой книге. Вот пара моментов оттуда:

• Обама продолжал курить сигареты даже в Белом доме, но бросил после принятия закона о здравоохранении;
• он обеспокоен своим наследием на Ближнем Востоке;
• он обрушивается с критикой на людей вроде Митча Макконнелла и предстает в том свете, в котором мы никогда не видели президента, известного своим контролем над гневом.

Однако отбросим заголовки и выясним – как именно A Promised Land вызывает столько интереса? В конце концов, шуршать придется достаточно большим количеством страниц: 700, не считая благодарностей и алфавитного указателя. Первая книга Обамы, Dreams from My Father: A Story of Race and Inheritance (1995), была хорошо проработана и написана непредвзятым молодым человеком, которому предстояло разобраться с чертовски запутанной семейной историей. Продолжение этой идеи, Дерзость надежды: Мысли о возрождении американской мечты 2006 года, было более осторожным (тогда он был сенатором США, подумывающим о президентской гонке), более насыщенным политикой. Такое, которое хочется быстренько пролистать.

Хорошая новость в том, что «A Promised Land» – это примерно 80% «Мечты» и 20% «Дерзости». Непредвзятость вернулась на свое место; освобожденный осознанием того, что до выборов 2020 года книга опубликована не будет, Обама может буквально обозвать их «хренью» (это слово он, кстати, частенько использует). Несмотря на то, что этот первый том мемуаров едва ли охватывает первый срок и оканчивается ликвидацией Усамы бен Ладена в 2011 году, это не мешает Обаме обвинять Трампа в расизме или прослеживать корни сегодняшней Республиканской партии до самых темных сил, выпущенных на свободу Сарой Пэйлин в 2008 году и «Движением чаепития» в 2009-м.

Иногда он сильно уходит в отступления; будучи настоящим профи, Обама хочет быть уверенным, что у нас есть обширный опыт в каждом внутреннем и международном конфликте. Но как автор он талантлив по своей природе – в диалогах, темпе рассказа, портретах персонажей и даже комических эпизодах. Смешная болтовня, которую он вспоминает, не такая уж и забавная, но как он ее подает! В каждой сцене есть ощущение того, что ты тоже там, вместе с ними, а его разговоры с Мишель, которая так и не примирилась с «жизнью в аквариуме», кажутся реальными и даже интимными.

Короче говоря, в эпоху Трампа я прочитал много книг по теме политики, и это была первая, на которой мне пришлось замедлить темп. Она требует, чтобы ее смаковали. Возможно, это связано с тем, что Обама по-прежнему предпочитает пользоваться ручкой и блокнотом, однажды обнаружив, что «компьютер придает даже самым грубым черновикам слишком гладкий блеск и надевает на несовершенные мысли маску аккуратности» – так сказано в предисловии. Понимаете о чем я? Даже в его советах относительно писательского ремесла есть нечто потрясающее.

И вот, с учетом всего сказанного: у кого в наши дни найдется время пролистать 700 страниц, особенно когда тема может вызвать очередной приступ ПТСР? Если вы не можете отложить путешествие в «Землю Обетованную», тогда взгляните, что я в ней нашел.

1. Земля несбывшихся надежд

Лично я всякий раз, когда оглядываюсь на президентство Обамы из 2020 года, понимаю, что мой мозг застревает в колее с указателем «а что, если бы». Что, если бы он не потратил так много времени в те первые два года на поиски «двухпартийных» голосов республиканцев в Конгрессе, которые явно действовали недобросовестно? Что, если бы вариант общественной страховки не был исключен из Obamacare? Что, если бы он не отказался от движения, которое он построил в 2008 году, и продолжил бы массовые митинги в течение 2010 года, лишив «Чайную партию» хотя бы части ее промежуточной победы? Или... Что, если бы он не баллотировался в 2008 году, решив получить более трех лет опыта работы в Сенате – могла бы Америка просто переизбрать Обаму на второй срок вместо того, чтобы сместить Трампа с первого?

Поэтому было удивительно, если не совсем обнадеживающе, узнать, что Обаму также одолевали «хочу-могу-надо». Книга ими заполнена, и делиться он не стесняется. «Я должен был спросить себя, не был ли я слишком резок, говоря правду так, как ее видел», – пишет он на третьей странице (это был один из немногих моментов, когда я обнаружил, что кричу на книгу, прямо как Лютер, личный переводчик Обамы на язык гнева, типа «О, ты че, правда так думаешь?!»).

Обама вспоминает свои прогулки на работу в Западное крыло и наполняется «желанием повернуть время вспять и начать все сначала». Вспоминая свою карьеру до 2008 года, он «не может не задаться вопросом», что бы произошло, если бы он остался организатором сообществ. Его самая большая оплошность в предвыборной кампании 2008 года, высказывание об «озлобленных» избирателях, которые «цепляются за оружие или религию», до сих пор его мучает: «Даже сегодня я хочу забрать эти слова назад и внести несколько простых поправок».

Но одним из качеств книги является то, что она помогает всем нам, в том числе Обаме, преодолеть «а что, если» и принять мир таким, каким он был на самом деле (у этого вида коллективной терапии, кстати, есть название – история). Спокойно и методично Обама собирает факты, чтобы напомнить нам о почти невыносимом давлении, с которым он столкнулся. Немногие президенты рисковали получить настолько катастрофические последствия неверного выбора.

Оглядываясь на свои первые два месяца пребывания у власти, когда мировая экономика находилась на грани краха, президент обнаруживает, что «во многих отношениях» соглашается с «вдумчивыми критиками», которые сетуют на то, что Уолл-Стрит не усвоила урок после внедрения Программы по спасению проблемных активов (TARP). Возможно, ему стоило воспользоваться возможностью развалить крупные банки и «отправить белых воротничков в тюрьму»:

Интересно, стоило ли мне проявить смелость в те первые месяцы, желая в скором времени причинить еще большую экономическую боль в погоне за навсегда измененным и более справедливым экономическим строем. Эта мысль не дает мне покоя. И все же, даже если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и что-то исправить, я не могу сказать, что сделал бы другой выбор ... в худшем случае мы могли бы впасть в полномасштабную депрессию.

2. Ходячее противоречие (определенно)

Вы не сможете понять Обаму, пока не осознаете: даже сам Обама не может понять себя по-настоящему. Он и сам, даже по собственному происхождению, ходячее противоречие: родом с Гавайев и из Чикаго, с небольшими вкраплениями предков из Канзаса и Индонезии. Принадлежит к культуре и черных, и белых. Общительный на публике, но испытывающий сильную потребность работать по ночам в одиночестве. Президент, который вывел нас из Ирака еще дальше в Афганистан. Сторонник расширения правительства, сокративший налоги даже больше, чем Рейган. Социалист для одних и сторонник крайне умеренных взглядов для других.

Но в абзаце, сразу после ремарки о том, что он не хотел бы по-другому прожить те напряженные первые месяцы 2009 года, Обама предлагает самое краткое описание своих политических взглядов, которое я когда-либо видел, – такое, с которым его сторонникам и недоброжелателям было бы трудно поспорить. Он говорит, что «не обладал духом революционера, а был реформатором, консервативным хотя бы по темпераменту, если не взглядам».

Никакая фраза не могла бы лучше резюмировать достижения, реальные и предполагаемые, за все годы нахождения Обамы у власти. Он отвечал за реформы, имел грандиозные идеи, внушал (и все еще внушает) надежду миллионам, но именно консервативный темперамент не позволил практически всем изменениям даже приблизиться к революционным. Обстоятельства сложились по тому же сценарию. «Мне не понравилась эта сделка, – пишет он о необходимости ввода дополнительных войск в Афганистан в 2009 году. – Но прежние модели поведения предлагали альтернативы еще хуже».

3. Неопределенность...

Парализующая двусмысленность политического гения, который видит все, прослеживается на протяжении всей книги. «Если у каждого спора есть две стороны, я обычно находил четыре», – пишет Обама (что это, если не самоосознание?). И это более очевидно, чем неопределенность относительно того, чтобы баллотироваться на пост президента в таком молодом возрасте.

Конечно, признает он, движущими силами были эгоизм и профессиональное чутье. Все вокруг говорили ему, что он стал частью чего-то исторического, в том числе лидер демократического большинства Гарри Рид, который в 2006 году уверил Обаму, что прозябание в Сенате на протяжении еще десяти лет не сделает из него президента получше. «Они распознали во мне самое лучшее», – говорит он об избирателях 2008 года, «голосе, настаивающем на том, что мы остались единым народом, несмотря на все наши различия».

В то же время Обама в течение того же сюрреалистического года все больше беспокоился о пьедестале, на который сторонники его возвели. Он был уверен: будучи обыкновенным человеком, обязательно их разочарует. Еще в 2006 году, еще до объявления о вступлении в президентскую гонку, он увидел то ли сон, то ли видение, где он входил в портал не из этого мира и услышал голос (часто встречающийся в подобных снах), говорящий «нет, нет, нет», который гонит его из постели к успокоительному стакану с водкой.
Его самый глубокий страх, как он пишет, «заключался не в том, чтобы оказаться неподходящим или застрявшим в Сенате, или даже проиграть президентскую гонку. Страх исходил от осознания того, что я могу победить».

4. ...и уверенность

Обама не был бы противоречием, если бы не находился в уверенности так же часто, как и в состоянии неопределенности. Он может много и долго что-то обдумывать, но как только решение принято, то он неизменно его придерживается. Это, кажется, распространяется и на будущее, что уподобляет его Кассандре; он проходит своего рода переломный момент в познании.

Один из таких моментов прояснения наступает в октябре 2008 года, когда его соперник, Джон Маккейн, настаивает на том, чтобы они оба сели в Белом доме с лидерами Конгресса и тогдашним президентом Бушем, чтобы обсудить быстро разрастающийся финансовый кризис. Но когда Маккейна просят предоставить решение, он теряется. «Бывают моменты в предвыборной битве, как и в жизни, когда все возможные пути внезапно закрываются, оставляя лишь один; когда то, что казалось широким выбором вероятных вариантов исхода, сужается до неизбежного». Он знал, что выиграет выборы.

На своем посту у него тоже есть моменты уверенности, когда он принимает все важные и трудные решения. Например, по вопросу захвата Бен Ладена мнения его кабинета разделились. Джо Байден считал это слишком рискованным. Хиллари Клинтон сказала, что по системе «51–49» она «за». Но Обама медленно отбрасывал варианты в течение нескольких недель, «отрабатывая достоинства и недостатки, молча и зачастую поздно ночью» и чувствовал себя «полностью подготовленным и полностью уверенным» в том, чтобы наконец сделать этот ход.

Это и есть лидерство: упорядоченное разнообразие инстинктов, а не чистейшее подсознание, создающее хаос, и от которого мы все страдали последние четыре года.

5. Слепая зона

И все же, конечно, Обама был человеком; были вещи, которых он не видел, даже когда они были прямо перед ним.

Поначалу он в значительной степени пренебрежительно относится к «Движению чаепития», поскольку их аргументы в корне нелогичны, и он верит в своих избирателей. Ему не удается заранее предугадать проблему с Мартой Кокли, кандидатом от Демократической партии, баллотирующейся на замену бывшего сенатора Теда Кеннеди в Массачусетсе; она проигрывает, а Обама теряет свое защищенное от обструкции большинство в Сенате. Он слишком затянул с официальным ответом на заявление Трампа относительно его, Обамы, места рождения; скандал разросся до того, что 40 процентов республиканцев официально не верили тому, что президент родился в США. Слишком поздно он попросит Гавайи выпустить полное свидетельство о рождении.

Обама, кажется, уже на раннем этапе в полной мере осознал препятствия в лице Митча МакКоннелла (большинство его черепашьих высказываний переводятся как «вы, должно быть, считаете, что меня это все волнует»), но все же продолжал откладывать какие-либо шаги, показывая, что действует добросовестно. Он также не питает иллюзий по поводу сенатора Линдси Грэма: «Линдси – парень [в фильме об ограблении], который обманывает всех, чтобы спасти свою шкуру», – признает Обама в 2009 году. Но все-таки позволяет тому высказаться в Сенате по закону о климате (чтобы быть справедливым по отношению к Грэму: Обама действительно подрезал ему крылышки, отдав права на бурение нефтяным компаниям, даже не используя это как козырную карту – еще одна вещь, в которой Обама слеп).

6. Преемник

Теперь вы видите, почему Обама не хотел публикации книги до выборов. Вырванного из контекста откровения о том, что Байден был против нападения на Бен Ладена, могло быть достаточно для потери некоторых избирателей его бывшего вице-президента. Однако нужно сказать, что Джо выходит в этой книге чертовски хорошим парнем. Он является ключевым голосом при принятии всех важных решений и парнем, который может выдавить из Конгресса компромиссы несмотря ни на что. «По мнению МакКоннелла, переговоры [с Байденом о том, продлевать ли сокращение налогов после Буша] не повлияли на голоса республиканцев».

Если избиратели-демократы в Джорджии, несмотря ни на что, не протащат свою партию в оба тура в январе, состояние американской политики может вскоре измениться; неважно, считает ли МакКоннелл, что он все еще может вести переговоры с Байденом, не подрывая доверие электората. Учитывая растущую радикализацию его базы при отрицании собственных свидетельств, надежды у нас мало.

Но не будем заканчивать обзор мемуаров последнего поборника надежды на столь печальной ноте. Давайте лучше подумаем над новым для меня фактом, что и Байден, и Обама имели предков, которые были сапожниками в Ирландии, которые эмигрировали в Америку с перерывом в несколько недель. Теперь, если это не достойный сюжет для исторической драмы о приятелях на HBO, которая вот-вот войдет в продакшн, то я и не знаю, что тогда.

Автор: Крис Тейлор (Chris Taylor)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ