The Guardian: Кто такая Мэри Сью?

Автор: Джед Каттл (Jade Cuttle)

Термин «Мэри Сью» создала Пола Смит в 1973 году, чтобы высмеять нереалистичных героинь в фанфикшене «Стар Трека». Этот ярлык, предназначенный для женских архетипов, которые якобы являются плохо замаскированными идеализированными личностями самих авторов, со временем приобрел уничижительный смысл. В основном он ассоциируется с подставлением автора на место героини и реализацией собственных фантазий в жанре, где доминируют женщины-писательницы, что придает термину ощущение мизогинии.

Первый сборник стихов Софи Коллинз «Кто такая Мэри Сью?» пытливо расправляется с предположением о нехватке у женщин творческой автономии и о том, что литература, написанная женщинами, чаще всего отражает лишь реальный быт и домашние хлопоты. И Коллинз разоблачает эту мутную политику за читательской аудиторией путем тщательного расследования и умной, почти комической аллегории. В её стихотворении «Целители» строительные леса представляются женщиной и описываются следующим образом: «фундаментально незащищенная», «привалившаяся к стене церкви… Её защитная сетка/ местами была порвана и выгорела на солнце/ могла и вовсе вылететь».

Коллинз размышляет о двойных стандартах в основе Мэри Сью. Ведь пишущих мужчин не обвиняют в нарциссизме, а женщин принижать таким образом не стыдно; Рот и Кнаусгаард – яркие примеры писателей в жанре реалистической метапрозы, занимающихся самолюбованием.

В своем инновационном титульном произведении – лирическом эссе, подкрепленном собранием цитат творчества других писательниц, таких как Рейчел Каск («Злоупотребление термина «нарциссизм» по отношению к моей работе – тошнотворно») и Ямайка Кинкейд («Надеюсь, что читатель не станет искать [в новой книге] аллюзии на мою жизнь»), – Коллинз показывает, сколь часто женщин-авторов обвиняют в «автобиографичности», желая их дискредитировать. Её заключение: «Женщина, которая пытается изобрести в литературе нечто новое, обречена на провал, а женщина, которая преуспевает в писательстве, по мнению людей, преуспевает лишь потому, что способна достоверно изобразить детали собственной жизни».

Сочетая коллаж и репортаж, Коллинз бросает вызов формальным стереотипам. Она в некотором роде тоже пишет фанфики, демонстрируя тонкое искусство собирательства с ироничным умыслом. Но есть тут и нечто большее. Коллинз намерена кардинально изменить наши представления, в том числе и о том, как должна выглядеть на бумаге поэзия в целом, неожиданно перемежая тексты пустыми страницами, что прибавляет легкости этой в прочих отношениях довольно мрачной книге. Пустые страницы символизируют «ограничивающие и даже подавляющие» эффекты, которые могут вызвать ожидания мужчин. «Не знаю, должна ли посылать это вам, – пишет одна молодая писательница в своем сопроводительном письме в журнал. – Боюсь, что это Мэри Сью».

Этот сборник положительно принимает изменчивость описания характера. Первое стихотворение, «Дорогая № 24601», посвящено беспрестанной борьбе с двойником – «я забываю, которая из нас я»/порой я просыпаюсь, думая, что я – это она/ она – это я / и нет ничего чтобы мне указать на ошибку». Персонаж пребывает в беспамятном смятении и слиянии, в стихотворении нет пунктуации, как и представлений о самости, и оно упивается полной свободой во всем. А в стихотворении «Механизм» лирический герой рассуждает о двух одинаковых пегих лошадях и не в состоянии «уловить разницу» между ними. Подобно тому, как с небрежностью констатируется слияние, так и критик неверно представляет суть Мэри Сью зеркальным отражением её создательницы.

Другой пример изобретательности Коллинз можно найти в стихотворении «Эд», которое любопытным образом умещает большую часть своего содержания в прозаическую сноску. Эта экспериментальность – жест в сторону таких писательниц, как Энн Карсон, Мэгги О’Салливан и особенно Дениз Райли, которую Коллинз цитирует в «Свистке во мраке», выдающемся эссе об Анне Декло, французской сочинительнице «Истории О», садомазохистского романа, опубликованного в 1954 году. Декло сократила имя главной героини от Одиль до О, как объясняет Коллинз, из-за невозможности примирить факты и вымысел. О получает статус личного местоимения и заменяет «я». («O слышу свист в темноте»). Коллинз прославляет это новое местоимение за его «честность» по сравнению с «безликостью» «я», символом власти, вписанным историческими стереотипами, которые просто-таки напрашиваются на вызов – и она бросает этот вызов смело и уверенно.

«Кто такая Мэри Сью?» – поразительно оригинальный текст, требующий совершенно другого режима чтения и поощряющий избегать ярлыков и простых выводов. Читатели станут более вопрошающими, более вдумчивыми по отношению к ограниченной сексистской критике после того, как ознакомятся с этим поучительным и захватывающим дебютным сборником.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ