Скрытый ужас в романах о любви Джейн Остин

Автор: Микаэла Клементс (Mikaella Clements)

Существует городская легенда о том, как Шарлотта Бронте разоблачила Джейн Остин . Ее распространяют кафедры английского языка: «Джейн Остин изображает очень красивый сад», – говорят, именно это заметила Бронте. – «Выйдите за ворота, и мы покажем вам реальный мир».

История не совсем достоверная. Она основана на замечаниях, которые высказала писательница в письме к литературному критику Дж. Г. Льюису. Они столь же недоброжелательны, но, пожалуй, не такие претенциозные. Бронте пишет о «тщательно огороженном, безупречно ухоженном саде» в произведениях Джейн Остин, противопоставляя его «чистому воздуху … открытой местности», к которым стремится она сама. Что касается критики Остин, в суждениях Бронте все же есть доля правды. Несмотря на славу и признание Остин в высших кругах, многим она казалась манерной, консервативной писательницей, которую интересовали гостиные и отступления от правил хорошего тона. В романах Джейн Остин случаются неприятности, а угрозы действительно реальны – Лидия чуть себя не погубила, Марианна пренебрегла собственной репутацией, − но ситуации, в которые попадают героини, со стороны не кажутся безнадежными. Тонкий юмор Остин, ее колкие диалоги, позволяющие смеяться надо всеми, и, прежде всего, ее неизменная любовь к счастливому финалу, дают нам возможность не волноваться о том, что на самом деле происходит за воротами сада.

Но значит ли это, что в безукоризненно ухоженном саде Джейн Остин, в ее сдержанно роскошном загородном поместье нечего бояться? Мне интересно, какие комнаты в этом доме, что скрывается за закрытыми дверями и какие тени отбрасывают герои Остин. В прелестном, незатейливом счастье Эммы , в полюбившейся оригинальности Гордости и предубеждения в жизни героев повсюду чувствуется скрытое беспокойство.

Глубоко внутри жизнеутверждающей социальной критики Остин находится источник пронизывающего страха. Того страха, который предвосхищает современный жанр ужасов и связанные с ним мотивы. Нет надобности выходить за ворота − крик доносится из дома.

Разговоры о новой адаптации «Гордости и предубеждения» вызвали у поклонников вздохи и усмешки, а их реакцию можно без труда выразить словами: еще одна? Но продюсеры фильма, известные работой над сериалом BBC «Полдарк», − вдумчивой драмой о британском солдате, возвращающемся домой после Войны за независимость США, − сообщили о том, что эта адаптация будет «более мрачной». Она должна показать темные стороны гения Джейн Остин – блестящего, да, но есть в этом блеске и что-то зловещее.

А в «Гордости и предубеждении» есть, что показать. По-моему, это всегда был в той же мере роман о деньгах и славе, сколько и о любви. Вероятно, правильнее сказать, что «Гордость и предубеждение» − роман о страстном желании. Не случайно слово, которое мистер Дарси чаще всего использует по отношению к Элизабет Беннет, не «любовь», а «опасность». В нем есть чувство страха, боязни последствий: страстное желание, особенно если оно предосудительно, может привести к краху – и приводит, когда Лидия бежит с мистером Уикхемом.

Не является совпадением и то, что экранизация «Гордость и предубеждение» с удачным дополнением «и зомби» положила начало моде на переосмысление классических произведений путем добавления ярко выраженной «ужасной» составляющей. Высказываясь по поводу статьи 2009 года в New York Times, профессор Бред Пасанек отметил:

Персонажи… так часто окружены теми, кто не являются в полной мере людьми, поскольку они как машины, которые снова и снова повторяют одно и то же. Все эти герои, переходящие из сцены в сцену, всегда приводят в смятение основных действующих лиц. Это многолюдный, но неестественный пейзаж. Что не так с этими людьми? Они не танцуют, а двигаются рывками. О, они такими созданы!

Забавно представлять Элизабет Беннет сражающейся с зомби, но, как и профессору Пасанеку, мне не кажется, что нам нужно обращаться к осовремененным версиям произведений Джейн Остин, чтобы найти в них черты ужаса.

Существует совершенно другой тип монстров, прячущийся в жизнерадостной, почти легкомысленной, неизвестно чем захватывающей «Эмме», истории о девушке на выданье, которая обожает сватать других, а сама остается дома со своим нуждающимся в уходе отцом. К мистеру Вудхаусу Эмма и другие персонажи относятся так, как будто он является обожаемой рохлей с расстроенными нервами, человеком, с которым нужно нянчиться и за которым нужно присматривать, обращаясь уважительно и беспрекословно любя. Несложно идти по пути симпатий героев и незлобивого комизма, но если вы откажитесь от такого подхода, мистер Вудхаус неожиданно станет гротескной фигурой.

При помощи тысячи мелочей на протяжении романа он постепенно создает гнетущую, безвыходную атмосферу, загоняя в западню своего тщательно контролируемого дома Эмму, потом мистера Найтли и самого читателя. «Эта нежность души снискала всеобщую любовь моему дорогому батюшке», − размышляет Эмма, но мистер Вудхаус привлекает окружающих вовсе не душевными качествами. Он не обладает сверхъестественными свойствами, но в нем все равно есть что-то от вампира, который «влюблен в каждое тело, к которому привык, и не выносит мысли о расставании с ним». Мистера Вудхауса отличает надоедливая, паразитическая необходимость держать людей рядом с собой. Он – это уродливое создание в углу, высасывающее жизненную силу других, только чтобы продлить собственное существование.

В течение романа мистер Вудхаус беспокоится о свадьбах, браках, еде, оставленных открытыми окнах, дожде, снеге, сквозняках, сырости, лошадях, кучерах, экипажах, гостиницах, слишком большом числе посетителей, слишком маленьком числе посетителей, слишком долгих прогулках, недостаточно долгих прогулках. И это лишь неполный список. Что начинается как забавная причуда, постепенно приобретает удушающий эффект; мистер Вудхаус не позволяет своим гостям наесться досыта, отчаянно желает заставить всех выбрать овсяную кашку, и даже Эмма, оставляя гостей на попечении своего отца, «заказала обильный обед, но только не чувствовала уверенности в том, что гостям дали им насладиться». Его потребность в любви и внимании всеобъемлюща, но он морит голодом себя и приглашенных. Недавно перечитывая роман, я могла только шипеть «Я тебя ненавижу», когда бы он ни появлялся, и испытывала отвращение, как будто мне попалось что-то тухлое.

Хуже всего то, что от мистера Вудхауса не спастись: единственный вариант хэппи-энда для Эммы и мистера Найтли – согласиться жить с ним вместе в Хартфилде. Сложно представить непреклонного, спокойного и уверенного мистера Найтли, прогибающегося под давлением мистера Вудхауса; но мистер Вудхаус уже смог полностью подчинить себе веселую, упрямую Эмму. Вот отрицательный герой, который всегда добьется своего, – подсказывает роман. Потому что никто не готов признать в нем злодея.

Героиня Мэнсфилд-парка » Фанни Прайс, которую читатели часто недооценивают, наоборот, кажется окруженной злодеями со всех сторон. Выросшая в богатой семье как бедная родственница, под градом издевательств, приниженная и подвергаемая нападкам, в конце концов Фанни торжествует только благодаря случаю, по мере того как окружающие медленно начинают осознавать ценность ее кротости и ее смиренное христианское благочестие. Такую героиню непросто любить; она не так умна, как Элизабет Беннет, и не так забавна, как Эмма. Долгое время чтение романа о Фанни было испытанием для моего терпения и упорства. Но Джейн Остин уже описала сдержанную, терпеливую, добродетельную и все же любимую героиню – Элинор Дэшвуд из Чувства и чувствительности , которая покорна, но тверда, порядочна, но прислушивается к собственному сердцу. Насколько мне известно, в романе нет серьезных происков против Элинор. Но Фанни читатели ненавидят: из-за ее повиновения и безволия. Годами я ее оправдывала, несмотря на неуютное чувство, которое возникало каждый раз при перечитывании романа. Но почему мы на самом деле ненавидим Фанни Прайс? Что с ней не так?

«Мэнсфилд-парк» − более мрачный, тревожный роман, чем остальные сочинения Остин – критик Пэм Перкинс называет его «гадким утенком» писательницы. Его довольно легко воспринимать как готический роман: невинная героиня, окруженная опасными социальными силами, в гнетущей патриархальной атмосфере. Но Остин не слишком интересует готика. Ее незлобная сатира Нортенгерское аббатство показывает, что писательницу слишком забавляют композиционные и стилистические приемы этого жанра, чтобы она принимала их всерьез. В интерпретации Остин зловещие помещения и отрицательные герои готической литературы слишком мелодраматичны, чтобы быть пугающими.

Если уж Остин хочет напугать, она действует совершенно иначе. Ужасное в ее произведениях создается через нагнетание тревожной неопределенности и постоянной неловкости, как в случае с мистером Вудхаусом, который и не кажется злым, пока писательница снова и снова не описывает ужасные проявления его характера, делая их невыносимыми. Более, чем кто-либо другой из авторов XVIII века, Джейн Остин была чувствительна к незначительным повседневным проявлениям враждебности: ее романы следуют по пути мучительного беспокойства, которое возникает снова и снова, пока постоянное раздражение не станет отвращением, а затем страхом.

И в смирении Фанни Прайс есть своя жуткая сущность. Окруженная проявлениями патриархального насилия и угнетения, Фанни Прайс выигрывает, не прилагая усилий, не стараясь изменить чье-либо мнение. Ей удается одержать победу, страдая, придерживаясь категоричных правил и жестких рамок игры Бертрамов. Она позволяет ужасно с собой обращаться, пока не выдержит достаточное количество испытаний, чтобы стать достойной Эдмунда. Она находится в полном подчинении, играя по установленным ими правилам. Но это не означает, что она уклоняется от участия в игре.

Еще хуже то, что у нее есть возможность вырваться. Генри Кроуфорд – один из наиболее неоднозначных мужских персонажей Остин, ему решительно недостает честного сердца, как у других героев писательницы, но в нем нет расчетливой жестокости повесы Уикхема. Когда он преследует Фанни, предлагая ей вкусить удовольствий внешнего мира, она прогоняет его. Ее счастливый конец − выраженный в браке с Эдмундом Бертрамом – заключается в принятии тех могущественных структур, которые лишили ее свободы.

Мария Бертрам, очутившись в том месте, которое должно было стать садом наслаждений, признает, что оказалась в ловушке: «Да, действительно, солнце светит, шелестит листва, что еще нужно для полного счастья? Но, увы, эти неприступные ворота и старая ограда заставляют меня призадуматься. И я чувствую себя, как птичка, запертая в клетке… Как долго мистер Рашуорт не несет ключ!»

Она не может вырваться. А Фанни Прайс этого и не хочет. Когда ворота романа закрываются, она остается за ними, как и мы.

Перевод: Alice_im_Wunderland
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ