Как я училась создавать убедительные стилизации Шерлока Холмса

Автор: Линдси Фэй

Шерлок Холмс Артура Конан Дойля был не первым в своём роде. Пожалуй, Огюст Дюпен, созданный Эдгаром Аланом По, и Шерлок Холмс – разновидности одного и того же персонажа, но это не делает Приключения Шерлока Холмса менее революционной работой. В преддверии эпохи киноблокбастеров и телесериалов новаторством было создание серии эпизодических загадок, каждая из которых является целостной сама по себе, с чётко обрисованными персонажами. Литературные убийства доктора Ватсона, дополняющие осведомлённость Шерлока Холмса, предрешили его криминальную карьеру, таким образом, его дела стали живыми, дышащими, самоосознающимися – совсем другими делами. Наверное, в поп-культуре нет больших любимцев, чем Великий Сыщик и Хороший Доктор, их влияние охватывает множество культур и форм СМИ, НЛО-образная шляпа и лупа стали символической заменой слова «детектив». Они были лучше, чем просто первозданными, они оказались вне времени.

Это безвременье, безусловно, одна из причин, почему незваные гости, такие, как я, могут нести будущие приключения Шерлокианы в мир. Когда кто-то находит такие удивительные, легкомысленные, восторженные, забавные имитации на полке книжного магазина, он называет их стилизациями; когда кто-то находит столь же великолепные, уважаемые, скандальные трибьюты на бесплатных сайтах, он называет это фанфиками (жаргонизм, обозначающий любительское сочинение по мотивам популярных оригинальных литературных произведений, произведений киноискусства). Я могла бы назвать розу любым другим словом, но что бы от этого изменилось? Она перестала бы быть розой? Ни один из этих новых подвигов не является первым родео Шерлока. Есть 60 «канонических» родео, и было бы глупо утверждать, что любое из созданных нами приключений сравнится с ним. Некоторые из тех историй, которые я читала, принесли мне слёзы радости, другие были такими, что от них хотелось отмыть радужную оболочку глаз. Неудачная стилизация – это как встреча с ранее не открытой подделкой работы Старого Мастера. Она может быть не совсем тем, на что претендует, но это не делает её менее захватывающей.

Бурно развивающееся кустарное производство, вдохновлённое рассказами о Шерлоке Холмсе, наполненное романтикой, интригами, вампирами, космическими пришельцами и трансильванскими сатанистами, началось еще во времена сэра Артура, прежде чем он закончил писать оригиналы, и продолжается по сей день. Для меня было большой честью опубликовать десять историй о Шерлоке Холмсе в американской версии журнала «Strand Magazine» (британский «Strand Magazine» издавался с января 1891 по март 1950, именно благодаря ему Холмс приобрёл международную популярность), также пятнадцать моих стилизаций появятся в сборнике The Whole Art of Detection: Lost Mysteries of Sherlock Holmes («Всё искусство обнаружения: потерянные тайны Шерлока Холмса»). Это захватывающая, ликующая работа, но как может писательский поток последователей умершего автора удовлетворить аудиторию, стремящуюся к более реальным вещам?

Абсолютное условие, соблюдение которого необходимо, чтобы стилизация получилась успешной, – это страстная любовь к оригинальной работе. Я без остановки читала 60 загадок Шерлока Холмса, начиная с 10 лет, и считаюсь опытной в подражании им, но я никогда не смогла бы написать роман о профессоре Челленджере, несмотря на то, что он тоже творение Конан Дойля. Почему? Потому что читала о нем однажды и немедленно вернулась к рассмотрению вопроса, что заставило боевое ранение Ватсона исчезать и снова появляться на разных частях его тела.

У меня есть один джокер в рукаве: я училась на актрису. Я имитатор, меня учили надевать другого человека так, как можно надевать пальто. В каноне Шерлок Холмс хвастается, что он «мог бы стать редким актёром» и что «закон приобрёл то, что потеряла сцена». Читатель знает, что это правда, видя его замаскированным под пожилую даму, нонконформистского священника, жениха, морского капитана, опиумного наркомана и несомненно ещё более забавных персонажей, которых Ватсон никогда не фиксировал. Я создала бы жалкого детектива, но я отлично помню уроки беззастенчивого заимствования причуд незнакомых людей без их позволения. Наши наставники говорили нам: «Пойдите в кофейни, парки и торговые центры». «Записывайте всё о людях, которых вы видите. Он невротически дует на свой кофе? Когда она подсознательно перекидывает волосы на одно плечо? Почему он нажимает большим пальцем на запястье другой руки?» Такие детали не применялись в моей актёрской карьере, но это именно те мелочи, посредством которых я смогла подобрать ключ к Шерлоку Холмсу, то, за счёт чего я могла лучше воплотить его.

Писатели стилизаций, создавая диалоги Шерлока Холмса, часто пытаются плести замысловатые словесные гобелены в викторианском стиле, которые сохраняются во времени, просто потому что для нашего уха синтаксис 19 века кажется сложным. По-моему, это крайне недостоверно. В произведениях Дойля Холмс вполне способен выкрикнуть: «Я вернусь через некоторое время, Ватсон». И исчезает за дверью, одетый, как распутный молодой рабочий с эспаньолкой. «Шум», — будет ворчать он лаконично. Или лучше всего его коварно-подмигивающее: «Дорогой мой!» Меня учили воспроизводить акценты, что облегчает мне задачу при написании северо-ирландца, говорящего на кокни (кокни — один из самых известных типов лондонского просторечия, назван по пренебрежительно-насмешливому прозвищу уроженцев Лондона из средних и низших слоев населения. Для диалекта кокни характерно особое произношение, неправильность речи, а также рифмованный сленг. Некоторые англоязычные актёры для комического эффекта используют в своей речи фальшивый акцент, похожий на кокни), несмотря на то, что он родился в солнечном Сан-Хосе (Калифорния, США).

Любой актёр (или детектив) знает, никто никогда не должен просто выслушивать то, что персонаж говорит о себе; в том, что говорят о нём другие герои, гораздо больше откровения. Многие авторы, которые придумывали свою версию Холмса, приняли его за чистую монету. Но Шерлок Холмс (и доктор Ватсон тоже, если уж на то пошло) крайне неблагонадёжны, когда речь заходит о них самих. «Я никогда не предполагаю», — заявляет Шерлок Холмс (но делает это регулярно). «Ватсон, я – мозг, остальное – довесок (да, конечно, Холмс, ты причина заметок Ватсона, но ты владеешь собой так твёрдо, что терял сознание не менее четырёх раз). «Отставить поэзию, Ватсон» (но сам Холмс поэтичен во всём, от роз до погоды). Он утверждает, что обращает внимание только на трудные для понимания интеллектуальные головоломки, но грабит дом вымогателя, чтобы спасти честь дамы. Он утверждает, что не общителен, но других, словно магнитом, тянет к нему. И несмотря на всё это, он утверждает, что невосприимчив к нежным чувствам, которых много (в свете его храбрости и доброты) – это самые вопиющие отступления от всех его утверждений.

В итоге стилизация, по-моему, намного меньше имитирует стиль, чем рассказывает о воплощениях героя, которого я знаю так же хорошо, как любого другого персонажа, которого когда-либо играла. Мне нравится ставить себя на место литературных героев и некоторое время жить в своем воображении, как они. Стиль является одним из компонентов театра, особенно в случае характерного языка, используемого, например, Беккетом или Ионеско. Заслуга каждой театральной постановки заключается в исследовании отношений между людьми, и мои истории абсолютно следуют этому принципу, в первую очередь это касается части преданной дружбы Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Самая неисследованная Шерлокиана может сказать вам, что эти люди очень верны друг другу, и между ними существует нерушимая связь. Вселяясь в них обоих так много раз, я могла исследовать серые области их психики, где всё не такое, как кажется. Джон Ватсон, казалось бы, безмолвный член команды Холмса, но руководит доктор гораздо больше, чем можно предположить. Шерлок Холмс при всей своей кажущейся надменности иногда меланхоличен и самокритичен. Этот вид противоречивой привлекательности отмечается при создании всех успешных экранизаций – от мягкого эксплуатанта Бэзила Рэтбоуна до неистового шутника Роберта Дауни-младшего, и средства исследования их также безграничны, как фантазия авторских стилизаций.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ