Писатель для нашего времени: почему работа Джона Ле Карре становится более актуальной, чем когда бы то ни было

Рав Гревал-Кёк о проверенном временем литературном наследии признанного мастера шпионских романов

Бывает, что великий писатель к вам подкрадывается. Его имя вам давно знакомо, вы видели киноадаптации его творчества на большом экране, а его книги пестрят мягкой дешевой обложкой с каждой полки книжного магазина. Но всегда находились причины оставлять его творчество без внимания: исторически время подобной литературы давно прошло; манера повествования слишком манерная, автор слишком «британский», слишком отсталый от современности; и вообще вам нужна качественная литература, а не притянутое к ней за уши жанровое чтиво. Но вдруг ваша броня трескается.

Возможно вы поехали отдохнуть с семьей в Сьерра-Неваду. А там в самом начале лета не по сезону ужасное пекло. Вы ходили по горам и долам, потом готовили ужин, пили вот уже третий стакан пльзеньского пива. Наконец опустилась ночь, домашние давно ушли спать, и в тусклом свете гостиной маленького домика вас поджидают книги, привезенные с собой —  На маяк и, скажем, собрание сочинений Чехова — но они внезапно кажутся чем-то удручающим.

На приставном столике между коробкой с мозаикой и промокшим путеводителем по тропам региона, пристроились несколько томов, оставленных предыдущими отдыхающими. Названия тебя нисколько не удивляют. Здесь книги Ли Чайлд ,  Барбары Кингсолвер и  Стивена Кинга соседствуют с, что вероятно, самым известным романом Джона Ле Карре . Тем самым романом, который пришел бы вам на ум, при уже заезженном вопросе: что за шпион, который пришел с холода? Вы с любопытством берете книгу в руки, устраиваетесь в кресле и погружаетесь в чтение.

*

Этот роман — третий по счету у Ле Карре — короткая книжка, состоящая из маленьких глав. Действие начинается и завершается в леденящем мраке у Берлинской стены. Эта преграда разделяет не столько две империи и идеологии, сколько внутренний раскол героев романа как таковых. Они минуют проходную, используя фальшивые документы, пока охрана, держа наготове оружие, считывают каждое их движение. Любой, кто не в форме, всегда говорит шепотом. Разговор сухой, немногословный, шаг неумолимый. Двойные агенты предают двойных агентов, стоит одной подпольной организации окончательно сформироваться, как та же организация побольше поглощает ее. А узы любви и дружбы тянут главных и наиболее приятных персонажей на самое дно.

Ле Карре воспроизводит напряженно-сжавшуюся атмосферу Берлина и Лондона 1960-х настолько убедительно — объясняемая паранойя, пестрая ночная жизнь, мерзкая погода — что вы всей душой жаждите увидеть сквозь эти жуткие страницы ясное лазурное небо и выпить стакан свежевыжатого апельсинового сока. Эта книга — шпионский роман в том же смысле, что и  2666  — нуар, а Гордость и предубеждение  — любовный роман. Она еще раз показывает, что нет явного разграничения между жанром и художественной литературой, высокими и низкими литературными жанрами. Есть только сильно или слабо написанные романы, к какой бы традиции написания они ни относились. И когда вам встречается великая книга, вы прикипаете к ней всем сердцем.

[Ле Карре] выступает против государственного насилия и человеческой алчности. Его главные герои в одиночку отстаивают человечность, прежде чем сила покончит с ними.

Самый показательный персонаж Ле Карре, — Джордж Смайли — похожий на сову и неизменно вежливый офицер — играет в книгах второстепенную роль. А вот на первый план выходит в другом романе про холодную войну. Внешность и манера поведения Смайли сохраняются на протяжении десятилетий, когда на мир обрушиваются Пражская весна и война во Вьетнаме. Он практически не стареет, носит дорогую, но мешковатую одежду, протирает галстуком очки и все время его периодической отставки с государственной службы, изучает поэтов Германии 17 века. Жена офицера занимает более высокое положение в обществе, бывает уличина в скандальных романах, однако привязанность к ней Смайли от этого не угасает.

Во втором романе Ле Карре —  Убийство по-джентльменски  — офицер играет роль детектива-джентльмена, расследующего убийство в закрытом учебном заведении, и делает это с храбростью и тактом новоявленного отца Брауна. Он кажется не подверженным классовым предрассудкам, которые заражают учителей и руководство школы. Мужчина действует уверенно и покидает страницы романа, незапятнанным аморальными происшествиями, которые расследует. Однако этот персонаж действует отнюдь не всегда по-джентельменски именно в шпионских романах. И тут вы начинаете гадать, а не прячется ли за его сдержанностью жестокость.

В  Войне в Зазеркалье  — четвертой по счету книге, Цирк (версия Ле Карре о МИ-16, британской иностранной разведывательной службе) отправляет Смайли в западную Германию, чтобы зачистить неудачную операцию другой подразделения. Член военной разведки потерял за рубежом агента. Вытащить его возможности нет или она есть, но поставит британское правительство в невыгодное положение. Офицер вербует сотрудников упаковать его оборудование, покинуть реквизированный ими дом на ферме, и бросить потерянного агента на растерзание восточногерманской полиции. Смайли придется столкнуться с допросами, судебными разбирательствами и одинокой казнью на чужбине, но, по мнению Смайли, благодаря этому высокопоставленным людям удалось избежать общественного скандала.

Шаблон повторяется. Агенты погибают в бою, а бюрократы поднимают в их честь бокалы с портвейном. Стоит Смайли появиться на страницах книги — блистательная отточенность ума в сочетании с внешней неуклюжестью — как на вашем лице сразу загорается улыбка. Вы отмечаете его мастерское владение шпионскими штучками (тайниками, закодированными сообщениями, обдуманной лестью) — и восторгаетесь тем, что он всегда выходит сухим из воды, в какой бы грязной воде ему ни пришлось находиться. В конце концов, каждый шпион имеет дело с манипуляциями и уловками. Смайли ничего не делает, преследуя собственную выгоду (хотя благодаря своим навыкам он стал директором Цирка на момент романа 1977 года Достопочтенный Школяр ). Его беспокоят только интересы нации и тому бюрократическому аппарату, к которому он имеет отношение. Так какие же это интересы? На кого в конечном итоге работает Смайли?

Достаточно редко читатель понимает, что оперативная служба Цирка изменит баланс сил: агентство — это лишь порядком истощенное вспомогательное дополнение к Центральному разведывательному управлению; Британия — клиент (в лучшем случае) Соединенных Штатов. Ле Карре не пишет о бомбах замедленного действия или о заговорах свержения демократии, а лишь о мелких вооруженных стычках в тылу. Смайли перевоплощается в иностранного агента, срывает маску с крота и укрепляет позицию Цирка в глазах членов правительства. Он одерживает победу в каждой своей битве; холодная война движется со скрипом.

Читайте по порядку, романы рассказывают о безжалостной череде сделок с совестью, предательствах и убийствах. Смайли все больше кажется угнетенным тоской — тоской мужчины, который, возможно, не способен преодолеть свои сомнения. Даже когда он одерживает победу над Карлой, гениальным врагом из Советского Союза в романе 1979 года Команда Смайли , он подвержен сомнениям больше, чем ликованию. Так являются ли по итогу романы трагедиями — повествованиями о собственных потерях в благородной борьбе? Или в них описана более жестокая и менее пафосная версия страданий? Одним словом, во имя чего были все эти смерти?

Те, кто следил за началом карьеры Ле Карре сравнивают его с консерватором давно минувших дней: человеком, относящимся с подозрением к богатству и растерянным в новой идеологии, человеком, чье творчество пропитано ностальгией по образу жизни Британии, угасающему уже до Тэтчер, а также приватизации и банкирам, покончившими со всем этим. В более широком смысле критики охарактеризовали романы о шпионах как, по существу, изживший себя жанр литературы, поскольку роль шпиона заключается в охране существующего порядка от тех, кто желал бы этот порядок нарушить. Но подобные размышления вряд ли могут придать очков актуальности и временами жестокости романам, написанным Ле Карре после холодной войны. Так как Смайли с сомнением относится к намерениям собратьев из Цирка ЦРУ, последующие главные герои автора яростно высказываются по поводу несправедливости того мирового порядка, который навязывает Америка. Как замечает сам Смайли в романе  Секретный пилигрим (1990): «Правая сторона проиграла, но победила неправильная».

Зачастую американский состав разведки выступает в качестве настоящих злодеев в книгах, написанных после холодной войны. В романе  Абсолютные друзья (2003), офицер ЦРУ, перевоплотившийся в подрядчика, организовывает террористический заговор, арестовывает и убивает британского агента в отставке в рамках усиления поддержки, которую правительство Германии оказывает программе Джорджа Буша «Война против терроризма». В романе 2008 года  Самый опасный человек ЦРУ похищает невинного чеченского беженца на улицах Гамбурга, чтобы допрашивать (и предположительно пытать) в секретной тюрьме. Ле Карре противостоит торговцам оружием ( Ночной администратор , 1993), отмывателям денег ( Сингл & Сингл , 1999), фармацевтическим компаниям-гегемонам («Верный садовник», 2001) и российским олигархам («Полевой агент», 2019). Он выступает против государственного насилия и человеческой алчности. Его главные герои в одиночку отстаивают человечность, прежде чем сила покончит с ними.

Он не идеалист — он знает, что эти мужчины и женщины обречены, — но он экзистенциалист, который подчеркивает важность индивидуальной борьбы.

Критики не были благосклонны к более поздним романам ле Карре. По словам рецензентов, книги стали длиннее, в них нет четкой схемы действий и они более полемичны, нежели классические романы о холодной войне. Возьмем, к примеру, отзыв Митико Какутани из Нью-Йорк Таймс на роман «Абсолютные друзья». «Роман нескладный и морализаторский», — пишет она, приходя к заключению, — несуразный, хвастливый, заговорщический роман-послание, призванный втолковывать мысль о том, что американский империализм представляет собой смертельную угрозу новому мировому порядку».

Но является ли подобная критика справедливой? Описанные Ле Карре похищения в духе ЦРУ, когда тайные агенты массово захватывают жертву, связывают руки и надевают специальные черные очки и наушники, спроектированные, чтобы полностью блокировать обзор и звуки внешнего мира, — основаны на современных отчетах журналистов. В последних таких отчетах сообщается, что доносчики ФБР приманивали уязвимых американцев, дабы те приняли участие в подстроенных террористических заговорах в течение нескольких лет после теракта 11 сентября 2001 года. Сообщается, что Агентство национальной безопасности незаконно пыталось перехватить внутренние и зарубежные сообщения при помощи скрытого наблюдения, а также что ЦРУ на своих секретных базах пытало и убивало предполагаемых террористов, включая невиновных мужчин. При этом число погибших среди гражданского населения в результате военных действий, которые вели американцы и финансировались ими же в Ираке и по всему Ближнему востоку на данный момент определяется многими сотнями тысяч.

При существующей на данный момент администрации американское правительство больше даже не оперирует к формулировкам общих прав и свобод человека. Наш президент угрожает взять то, что хочет, включая зарубежные территории и те богатства, которыми те обладают, пусть даже грубой силой. Довольно сложно винить автора в неаккуратности высказываний и излишней подозрительности, когда реальность уже демонстрирует факт нашей безграничной деградации.

*

Больше половины своей жизни я прожил в Соединенных Штатах и английский — мой родной язык, но у меня иногда бывает чувство — пока читаю новости или завожу разговор о политике и зарубежных новостях с друзьями — что люди высказываются иносказательно, непрямо. Официальная пропаганда, транслируемая достаточно часто, проникает в журналистику, а потом заражает и нашу речь. На протяжении многих лет, некоторые слова и фразы исчезают из культурного общения, такие как: похищение, пытка, убийство, военное преступление, геноцид. Сейчас в обиходе внезапно появились их заменители: «чрезвычайная передача», «усиленные допрос», «получение данных о цели», «сопутствующие потери», «высокоточные удары». Есть писатели, которые участвуют в этой массовой затирке, и те, кто выступает против этого. Ле Карре относится ко вторым.

Читайте его романы с самого начала и вы обнаружите автора, который писал о гораздо более ужасающей правде. В его романах исследуется вся моральное гниение войн, оправданных чем-то или нет. Его самые любимые персонажи бунтуют против бюрократии и корпоративных систем, которые обращаются с человеческим существом, как с инструментами. Он не идеалист — он знает, что эти мужчины и женщины обречены, — но он экзистенциалист, который подчеркивает важность индивидуальной борьбы. Он — шпион-романист, для которого шпионаж как таковой становится социальным ядом. И хотя Ле Карре больше пишет романы о том, что происходит во внешнем мире, об исторических событиях, нежели о человеческих воспоминаниях и желаниях, тем не менее в его сюжетах обнажается множество состояний, в которых приходится пребывать человеческому духу. Труд 60-ти лет его жизни показывает мир таким, каков он есть.

Рав Гревал-Кёк

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ